Эти Чудовищные Узы

Глава 28

Ночь Хэллоуина: Настоящее

Мы не утруждаем себя исправлением макияжа. Так он выглядит более зловеще, размазанный по краям, наши зубы вытянуты в зазубренные клыки. Впадины моих глаз деформированы, а у Люцифера макияж стекает по его горлу и попадает в рукава толстовки, которую он снова натягивает.

Мы быстро одеваемся, Эзра зовет нас по имени внизу.

А потом мы спускаемся вниз, нож снова в моем заднем кармане.

Мейхем ухмыляется мне, когда мы спускаемся вниз, все четверо сидят вместе на диване в гостиной. Я замечаю, что у них тоже есть оружие.

— Повеселились там наверху? — спрашивает Мейхем, адресуя свой вопрос Люциферу.

Я чувствую, что мое лицо пылает, но направляюсь к двери.

— О, не убегай, Ангел, — зовет меня Мейхем. — Может быть, кто-то еще хочет…

В гостиной раздается гребаный выстрел, звук бьющегося стекла. Я кручу головой по сторонам, мое сердце скачет в груди. Люцифер держит свой пистолет, и он направлен на Мейхема. В окне над головами Несвятых — чертова дыра от пули.

— Какого хрена? — шиплю я.

Атлас откидывает голову назад и смеется, как будто это ебаная шутка.

Эзра закатывает глаза, Кейн вообще ничего не говорит, а у Мейхема глаза горят так, будто его только что вызвали на перестрелку.

— Рад видеть, что у тебя снова есть яйца, — говорит он.

Люцифер кладет пистолет обратно на бедро.

— Иди на хуй.

Ему действительно не стоило этого говорить.

— Мне не пришлось, брат. Твоя девчонка сделала это за меня.

Я стону, и они смотрят на меня, все, кроме Люцифера, который все еще смотрит на Мейхема, как будто он действительно может выстрелить в него на этот раз.

— Может, не будем? — огрызаюсь я.

— Знаешь что, брат, — говорит Люцифер, его губы дергаются в улыбке. — Я собираюсь увидеться с твоей сестрой сегодня вечером.

Мне кажется, я знаю, к чему это приведет, и я напрягаюсь. Улыбка Мейхема исчезла.

— И когда я это сделаю, я обязательно верну тебе все, что ты мне должен.

Мейхем кривит губы и встает на ноги.

— Какого хрена? — шиплю я.

Я имею в виду, я знаю, что все было кончено еще до того, как началось, но неужели он должен был сказать это прямо сейчас?

Люцифер смотрит на меня, и выражение его лица все еще сердитое.

— Если ты можешь развлекаться… — пожимает он плечами. — Я могу получить свое, верно?

Атлас хмыкает.

— В смысле, он прав, Сид…

Я качаю головой.

— Мы можем просто уйти?

Все Несвятые уже стоят. Я обвожу их взглядом и качаю головой.

— Нет, ребята, вы не можете пойти. Мой брат не пустит нас, если…

— Это и наша расплата, — тихо говорит Эзра.

Я на мгновение замолкаю, размышляя. Я не могу с этим спорить. Я не хочу с этим спорить. Я просто качаю головой, вскидываю руки и направляюсь к двери.

Мы молча идем к пустой парковке парка Рэйвен, и я забираюсь в M5 Люцифера. Мейхем садится в свой серый McLaren, а Эзра, Атлас и Кейн — в Range Rover.

Мы едем в особняк Рейна.

Я знаю, что мой брат захочет убить Несвятых, как только увидит их, но он этого не сделает, если я скажу ему не делать этого. Я также знаю, что он будет в особняке. Он знает, какая сегодня ночь. Надеюсь, он тонет в страданиях от собственных преступлений.

У ворот стоят охранники, когда подъезжают три машины с завышенной ценой. Мы выходим, и охранники моего брата направляют на нас свои пистолеты, но я подхожу к ним, сверкая глазами.

— Позвольте мне увидеть моего брата, — выплевываю я, хотя последнее слово звучит на языке как-то не так.

Охранник на моей стороне моргает, как будто он удивлен. Он бросает взгляд на Несвятых.

— Не с ними.

Атлас смеется, а Мейхем свистит.

Я подхожу ближе к охраннику, хотя он на полфута выше меня. Он действительно отступает. Атлас снова смеется.

— Сейчас же.

Охранник выглядит раздраженным. Но потом он кивает. Я вижу, как он говорит в микрофон на своем ошейнике, и ворота открываются.

Когда мы садимся в машины и едем по асфальтированной дорожке, я удивляюсь, что лужайка украшена. Среди кустов растут тыквы, на деревьях покачиваются белые бумажные призраки. Когда мы подъезжаем к фонтану с горгульями, я вижу, что кто-то надел на его лицо маску Джейсона.

Сегодня Джеремайя постарался. Но это только злит меня еще больше. Потому что он знает меня. Боже, он знает меня, даже если я этого не хочу. Даже если я ненавижу его за это. Даже если он знает слишком много. Больше, чем должен знать брат.

Люцифер ставит машину на стоянку.

Мы выходим, хлопая дверцами в унисон, и я встаю лицом к лицу с Несвятым, расправив плечи. Эта месть — моя. Я знаю, что их тоже предали, но это моя месть.

Люцифер кладет руку мне на плечо, прежде чем я успеваю это понять.

— Ты получишь шанс.

Остальные Несвятые, шокируя меня, кивают, хотя их челюсти сжаты, и они не выглядят так, будто без колебаний выпотрошат моего брата от задницы до рта.

Однако это самое большее, о чем я могу просить, это заявление Люцифера. Я наклоняю голову и поворачиваюсь. Мы проходим мимо фонтана с горгульями, охранники наготове у автоматических дверей. Но они не останавливают нас. Они даже не обыскивают нас. Они отходят в сторону и пропускают нас внутрь.

Я знаю, что это приказ моего брата.

Потому что мне не нужно знать его укрытия или привычки, чтобы знать, где он. Мне не нужно знать ничего из этого. Он ждет меня. И только сейчас, когда мы с Несвятым стоим бок о бок в фойе, мне приходит в голову, что, возможно, я иду в ловушку. Возможно, Джеремайя сожалеет о том, что сделал, но не настолько, чтобы позволить мне выместить свой гнев.

Но его нет в фойе.

Там Николас. И Бруклин.

Она стоит за ним.

Я слышу, как у Мейхема перехватывает дыхание, но он не двигается в ее сторону. Однако ее взгляд устремлен на брата.

И я потрясена тем, что мой брат оставил ее здесь, с одним лишь Николасом для защиты. Кроме охранников снаружи, за автоматическими дверями, здесь больше никого нет, насколько я могу судить.

Николас окидывает взглядом Несвятых, меня, ищет оружие. Я знаю, что он знает, что оно у нас есть, хотя и спрятано.

Я замечаю, что фойе тоже украшено к Хэллоуину. В одном из углов огромной комнаты стоит фальшивое оранжевое дерево, вокруг него висят пауки, черные кошки и белые призрачные гирлянды. Под ней нет подарков.

Нет.

Джеремайя — мой подарок, знает он об этом или нет. Ожидает он этого или нет.

Бруклин одета как котенок, в бледно-розовый топ и темно-серые штаны, на голове серо-розовые кошачьи ушки, нос с усиками искусно нарисован на ее испуганном лице. Она все еще наблюдает за Мейхемом, ее голубые глаза пристально смотрят на него.

Николас одет не для Хэллоуина. На нем черные джинсы и белая рубашка. Его руки скрещены, и он не пытается спрятать пистолет у бедра.

— Где мой брат? — я заговорила первой.

Рядом со мной, я знаю, Мейхем смотрит на свою сестру. Заставляет её понервничать. Кажется, это потихоньку получается. Она начинает переминаться с ноги на ногу, переставляя одну черную туфлю на каблуке на другую.

Николас разжимает руки, сцепляет ладони за спиной. Он смотрит вниз на сверкающий пол.

— Он ждет тебя.

Это меня удивляет.

— Где? — спрашиваю я Николаса, мой вопрос холоден. Я не покажу ему этого удивления.

Николас вскидывает подбородок и дергает головой в сторону Несвятых.

— Они не могут пойти с тобой.

— Тогда мой брат не может меня видеть.

Все действительно так просто. Возможно, сначала я не хотела, чтобы они приходили, но теперь, когда они здесь, я ни за что не оставлю их наедине с Николасом. Я знаю, что это глупо, думать, что они не могут позаботиться о себе, но я хочу, чтобы они были со мной. Или, по крайней мере, я хочу, чтобы Люцифер был со мной. Кроме того, что-то случилось. Бруклин все еще переминается с ноги на ногу, а Мейхем не перестает смотреть на нее. Я благодарна. Мне нужно, чтобы кто-то еще чувствовал себя неуютно в этой комнате.

И несмотря на то, что он сделал, несмотря на то, что лгал мне и покрывал моего брата, Николас выглядит совершенно не взволнованным.

Он вздыхает через нос.

— Послушай, Сид, ты должна понять, что твой брат сейчас не в лучшем положении…

Прежде чем я успеваю дать гневу сжаться вокруг меня, чтобы слова Николаса дошли до меня, Люцифер двигается. Он достает свой пистолет и стреляет прямо в ноги Николаса. Николас ревет, вскакивает, закрывая голову руками.

Выстрел звенит у меня в ушах.

Но Несвятые еще не закончили.

На этот раз стреляет Мейхем, еще одна пуля попадает в пол, и он делает выпад в сторону Николаса. Он переворачивает пистолет в руке, роняет его и наносит удар кулаком по лицу Николаса, прежде чем Николас успевает достать свой пистолет. Позади нас я слышу, как охранники из-за двери вбегают внутрь, крича Мейхему, чтобы он отступил. Но я кручусь на месте, широко раскинув руки, закрывая Мейхема своим телом.

Бруклин кричит, и я достаю нож из кармана, щелкая застежкой на лезвии, чтобы высвободить его.

— Если ты не заткнешь свой поганый рот, — рычу я Бруклин, не глядя на нее, — я перережу твою чертову глотку.

К счастью, она перестает кричать.

Охранники держат оружие наготове. Все они одеты в черное, на них, как я знаю, пуленепробиваемые жилеты.

— Бросьте оружие, — приказываю я им.

Они смотрят на меня, не двигаясь.

Позади меня Мейхем рычит на Николаса.

— Ты гребаный кусок дерьма, — шипит он, его голос звучит только в фойе. — Ты смеешь говорить ей, что Джеремайя проходит через многое? Этот кусок мрази поимел ее, а ты… Ничего. Не сделал.

С каждым словом я слышала, как его кулак ударяется о голову Николас. Николас что-то пробормотал, и я, не глядя назад, поняла, что он ошеломлен.

Люцифер не сказал ни слова. Но вдруг охранники напрягаются, и Бруклин хнычет.

Я оглядываюсь через плечо.

Люцифер держит нож у ее лица. Я даже не знала, что у него есть нож.

Я улыбаюсь ему. Он улыбается в ответ, но его блестящие голубые глаза холодны.

Мейхем смотрит на свою сестру, которую держат под прицелом ножа, но ничего не говорит. Он знает, что Люцифер не станет ее резать. Но никто другой этого не знают.

Я оглядываюсь на охранников.

— Бросьте оружие. Оставьте его здесь. Возвращайтесь на улицу. Или девчонка вашего босса получит по ее хорошенькому личику.

Медленно, они опускают оружие. Но они заставляют себя убрать его обратно в кобуры.

Я качаю головой, нож все еще в моей руке.

— Ну-у-у, — приказываю я им. — Я сказала, оставить их.

— Мейхем, — хнычет Бруклин.

Мейхем смеется.

— Не зови меня сейчас, — рычит он.

— Мы не можем оставить входные двери без охраны, — говорит мне охранник пониже ростом, игнорируя обмен мнениями между еще одними охреневшими братом и сестрой.

Я не знаю, о чем думал Джеремайя, оставляя ее здесь. Может быть, он хотел, чтобы она стала жертвой мира. Может быть, мы с Николасом оба ошибались. Может быть, Бруклин на самом деле не так уж много для него значила.

— Брось их или она умрет. Это последний шанс, который я даю тебе. И ей.

Они смотрят на меня еще мгновение, в их глазах горит ненависть. Они не хотят подчиняться приказам младшей сестры Джеремайи.