Эти Чудовищные Узы

Я киваю, с нетерпением ожидая его продолжения.

Он проталкивается в меня, и я наслаждаюсь его ощущением. Его полнотой. Я сжимаюсь вокруг него, и он стонет, шепча мое имя мне на ухо.

— Блядь, Сид, — стонет он.

Я задыхаюсь, снова обхватывая его ногами, чувствуя каждый дюйм его глубоко внутри себя. Это то, чего я так долго ждала. Целый год я думала, что упустила это. Я думала, что он отымел меня, и у меня даже не осталось воспоминаний о том, как мы были вместе. Я думала, что он навсегда запятнал это.

Но я не пропустила это. Это оно.

Это мы. Возможно, мы никогда больше не будем такими, возможно, мы никогда больше не соединимся таким образом до конца наших дней. Но я знаю, что никогда не забуду этого.

Сначала он двигается медленно, давая мне привыкнуть к нему. Но потом его движения становятся все быстрее и быстрее. Одной рукой он упирается в изголовье кровати, другой — под голову, обнимая меня. Он смотрит на меня сверху вниз, его глаза изучают каждый сантиметр моего лица.

Его собственный макияж искажен, деформирован от моих рук на нем. В уголке его губ запеклась кровь, и я наклоняю голову, прижимаясь губами к его губам, пока он двигается. Он снова стонет от моего вкуса, от вкуса нас на наших языках.

Он поднимает голову, разрывая поцелуй, и двигается быстрее, врезаясь в меня. Я крепко закрываю глаза, утопая в его ощущениях.

Изголовье кровати скрипит от его рук, но он не останавливается. Он вдавливается в меня еще сильнее, а затем его движения становятся отрывистыми.

— Открой глаза, — приказывает он. — Посмотри на меня.

Я открываю.

И я знаю, почему он это делает. Почему он не выходит. Мейхему на все наплевать, но он этого не делал.

Но Люцифер делает. И я знаю почему.

Я знаю, почему он опустошает себя в меня без спроса. Я знаю, что он хочет удержать меня здесь. Я знаю, что, даже если он не сделал того, о чем я думала, он все еще токсичен. Его чувства ко мне все еще на стольких уровнях неправильны. Я знаю, что он хочет владеть мной. Он хочет, чтобы я была его. Я знаю, что он думает, что если я рожу ему ребенка, то он сможет меня удержать.

Я знаю это, но ничего не говорю.

Вместо этого я целую его веки, пока он медленно входит в меня, пока я крепче сжимаю ноги вокруг него. Я провожу поцелуями по его носу, переходя на полные губы. Он открывает мне рот, и я беру его, мой язык проникает внутрь, когда он замирает. Мы неохотно отстраняемся друг от друга, и он прижимает голову к моей груди, тяжело дыша.

Я целую его волосы, провожу руками по его мягким черным кудрям.

Мы покрыты потом, и я покрыта им.

Мне все равно.

Это будет последний раз. У меня не будет его ребенка. Но мне все равно. Потому что я тоже хочу этого. Медленно он выходит из меня.

Он смотрит на меня сверху вниз, теперь он стоит на четвереньках надо мной, его взгляд скользит по моей груди. Он наклоняет голову и проводит языком по одному соску, затем по другому. Я выгибаю спину, прижимаясь к нему, хотя я знаю, что солнце уже село. Хотя я знаю, что снаружи сейчас только темнота.

Он проводит языком по моему животу, позволяя своим зубам скрести по мне. Я смотрю, как его голова опускается ниже, пока он не проводит языком по моему клитору.

Я задыхаюсь, тяжело дыша, мои руки путаются в его волосах.

Он двигается ниже, весь его рот на мне. Кажется, его не волнует, что он только что излил себя внутрь меня. Он все равно проводит языком внутрь, затем вверх по моей щели, снова щелкая мой клитор.

Он двигается так, взад и вперед, стонет от моего вкуса, пока я не чувствую его, этот оргазм, сжимающий мою сердцевину.

И когда я кончаю, тихонько выкрикивая его имя, мне кажется, что мир наконец-то отдает мне часть всего, что он мне когда-либо задолжал.

Я повторяю его имя снова и снова, Люцифер, как молитву. Как признание. Как секрет.

Когда я заканчиваю, мой оргазм все еще отдается эхом в моем теле, он поднимает голову и смотрит на меня, улыбаясь.

— Мне чертовски нравится, когда ты произносишь мое имя, — говорит он, а затем целует мою внутреннюю сторону бедра, втягивая кожу между зубами. Это оставит след. Как и тогда, когда он вошел в меня, он пытается поставить на мне клеймо.

Чтобы удержать меня.

Как будто он знает, что не может.

Он ползет вверх по моему телу, и его губы снова находят мои.

Мы целуем друг друга до тех пор, пока я не думаю, что на наших губах появятся синяки. Когда он наконец отстраняется, он проводит рукой по моему телу, как в ту первую ночь в лесу.

— Ты моя, — шепчет он мне на ухо.

Я улыбаюсь, позволяя себе поверить в эту ложь. Позволяю себе насладиться тем, как он произносит эти слова еще раз.

— Пойдем, сожжем мир, — пробормотала я ему в шею.