Эти Чудовищные Узы

Глава 31

Настоящее

Николас пытается поговорить со мной. Трей пытается поговорить со мной.

Я не хочу иметь с ними ничего общего. Я не увольняю их и не отсылаю, потому что на следующий день я уеду. Но мне нечего им сказать. После того как я оставила Люцифера на восьмом этаже, я спустилась в свои собственные комнаты. Они чистые, и в них не пахнет Джеремаей. Они не похожи на Джеремайю. Но ванная… я не хочу туда заходить.

Он вымыл мне там ногу. Он говорил мне, что любит меня там.

И все это время он знал.

Кристоф не давал о себе знать. Я не знаю, где он, и мне все равно. Если бы он был умным, он бы уехал. Но, опять же, он никогда не был очень умным.

Я заставляю себя принять душ. Я одеваюсь в черные штаны для йоги, черную майку и натягиваю черные теннисные туфли. Я кладу пистолет в кобуру на бедре, взятый из собственного шкафа, и спускаюсь в спортзал.

Мне нужно двигаться, но я пока не хочу выходить на улицу. Я не хочу больше никого видеть в этом Богом забытом месте.

В спортзале пусто. Я планирую сделать так, чтобы он таким и оставался. Если кто-нибудь войдет, я пригрожу снести им головы. А если они не уйдут, что ж… я не уверена, что не нажму на курок.

Я начинаю движение по беговой дорожке, наслаждаясь звуком собственного дыхания. Я не взяла с собой телефон или что-нибудь, чтобы включить музыку. Я просто хочу утонуть в себе. Мое собственное горе в моей голове. Мне нужно, чтобы оно поглотило меня, тогда, возможно, оно прожжет меня насквозь.

Я смотрю на свое отражение в зеркале. Я бледная, тени под серыми глазами. Мои волосы еще влажные после душа, челка прикрывает брови. Я понимаю, что все эти тренировки и душ я делала в неправильном порядке. К черту. Все в моей жизни происходит не в том порядке.

Я думаю о Джеремайе.

Надеюсь, он умрет от этого, от чувства вины. Надеюсь, оно съест его заживо. Надеюсь, его убьет чувство вины.

Я так сосредоточена на мыслях о мести и на вспышках собственной вины, которые угрожают пробраться под мою ненависть, что не замечаю, что вошли два человека, пока они не оказываются прямо позади меня, глядя на меня в зеркало.

Я заканчиваю свой спринт, закрывая глаза Мейхему, и бросаю взгляд на Атласа. Только после того, как я закончила, я медленно останавливаюсь. Я вытираю запястьем лоб. Я тяжело дышу и потею еще сильнее. Я поворачиваюсь и смотрю на них, ожидая, что они заговорят. Чтобы сказать мне, какого хрена они здесь. Я знаю, что у них есть свои особняки. Они могут сразу съебаться. Но, может быть, Люцифер рассказал им о моих планах.

Черт, может, они пришли, чтобы убить меня.

На Атласе кепка задом наперед, темные джинсы, красная рубашка, которая заканчивается на локтях, демонстрируя его мускулистые предплечья. Мейхем одет в обтягивающую черную рубашку и черные джинсы. Его руки скрещены, он смотрит на меня.

Я благодарна, что все еще на беговой дорожке. Это не делает меня выше их, но, по крайней мере, мне не нужно смотреть вверх, чтобы встретиться с ними взглядом.

— Ты уходишь, — Мейхем не сформулировал это как вопрос, что является хорошим знаком. Но почему его это волнует, я не понимаю. Может, он пришел угрожать и мне тоже.

Я не пытаюсь ничего сказать. Я просто смотрю на него, ожидая, когда один из них перейдет к делу.

Он вздыхает, отворачивается от меня и садится на одну из силовых скамеек, снова лицом ко мне. Его локти лежат на коленях, ладони потираются друг о друга. Он смотрит в пол, темные брови нахмурены.

Я вопросительно смотрю на Атласа. Атлас смеется.

— Эй, это же Мейхем. Я здесь только для того, чтобы посмеяться и похихикать, — он наклоняется ко мне и заговорщически понижает голос. — И чтобы убедиться, что он не трахнет тебя снова.

Мейхем отталкивает его. Я закатываю глаза.

Больше никто не говорит.

Я жду.

— Знаешь ли ты, что Люцифер говорил о тебе каждый гребаный день в течение года подряд? — наконец спрашивает Мейхем. Его голос низкий, но он не ждет, пока я отвечу. — Каждый чёртов день. Я чувствовал вину, конечно, потому что он никогда не хотел видеть твоего брата в Несвятых. Я убедил его позволить этому случиться. Убедил его, что богатый ублюдок, который застрелил своих жестоких приемных родителей, должен быть с нами, — он снова встречает мой взгляд, но его голубые глаза закрыты капюшоном. Его выражение не поддается прочтению. — Твой брат никогда не умел принимать «нет» в качестве ответа, — он вздыхает. — Он так и не сделал татуировку. По крайней мере, я могу сказать, что это не зашло так далеко.

Мое нутро вздрагивает. Я хватаюсь за край беговой дорожки, думая, что меня может стошнить, если Мейхем продолжит говорить. Но я все равно ничего не говорю. Атлас уходит, поднимая и опуская гири разных размеров.

— Мы с Люцифером, — продолжает он, — знаем друг друга с детства. Мы росли в одном районе, но его жизнь была немного другой, чем моя, — он переплетает пальцы, двигая кулаками вверх-вниз.

Похоже, он размышляет об их совместной жизни. Я знаю, что Люцифер, вероятно, послал его сюда. Я знаю, что должна разозлиться и сказать ему, чтобы он отвалил от меня. Чтобы он перестал пытаться вызвать во мне чувство вины или напугать меня. Но я также представляю себе Люцифера ребенком. Я представляю жестокость его мачехи. Через что он должен был пройти, чтобы стать тем, кто он есть. Через что пришлось пройти им всем, даже если они были богаты и избалованы.

— Мой отец — козел, но Люцифера… он отсутствовал. И его мачеха… — он качает головой, и я смотрю, как он сглатывает. — Ну, она была не лучше твоего брата, — он снова встречает мой взгляд.

Я снова чувствую волну тошноты.

— Его отец занимается легальным бизнесом. Но он был не против бросить Люцифера на съедение волкам, впустить его в темную сторону бизнеса. Позволил ему пройти путь от тайного общества богатых детей до корпоративных преступлений по найму. До этого его отец ничего не сказал, когда Люцифер попытался рассказать ему, чем занимается его мачеха. Нет, — фыркнул Мейхем с отвращением. — Он сказал ему, что он лжец и ни одна его жена не захочет трахнуть его сына, так что он может прекратить попытки заставить ее это сделать, — он облизывает губы и смотрит на меня. — И поверь мне, Сид. У Общества 6 больше власти, чем у Несвятых. Его отец мог бы заставить мачеху исчезнуть, если бы захотел.

Я на секунду закрываю глаза, пытаясь побороть образы, которые слова Мейхема вызывают в моей голове.

— Его мама умерла, когда он был маленьким. Это она назвала его Люцифером, — я моргаю, но ничего не говорю. Он смеется. — Она была странной, я слышал. Хорошая странная. Он также был близок с ней, когда был ребенком. Она поклонялась ему, говорила моя мама. Но она погибла в автокатастрофе, и Люцифер потерял единственную женщину, которая когда-либо любила его, навсегда.

Мейхем улыбается.

— Очевидно, что женщины бросались на этого чувака. Я имею в виду… эти глаза, — он поднимает брови, смеясь. — Но он использовал их так же, как они использовали его. За деньги. Секс. Статус. А потом он встретил тебя, — его глаза сужаются на мне, и я чувствую, как в моем нутре что-то вспыхивает. Но это не похоже на тошноту. — Он встретил тебя, и истинная сущность Джеремайи вышла наружу. Он разрушил оба ваших мира.

Я наконец-то заговорила, слова сырые в моем горле.

— Я знаю, что произошло. Мне не нужно слышать это снова.

— А я думаю, что нужно, — возражает Мейхем. — Я думаю, ты не понимаешь, — я напрягаюсь, но ничего не говорю. — Ты думаешь, что Джеремайя обидел только тебя? — его голос холоден. — Нет, Ангел. Это не только твоя месть. Это все наше. Он слишком много знает, — он встает на ноги и идет ко мне. Он останавливается, секунду смотрит вниз, затем проводит большим пальцем по губам и снова встречает мой взгляд.

— Это все может быть твоим, — он смеется, качая головой, — но секреты, которые есть у твоего брата… — его глаза сужаются. — Они наши, — он дергает меня за руку, стаскивая с беговой дорожки, так что он смотрит на меня сверху вниз. — Люцифер всегда был слишком мягким. Но я? Я даже близко не подхожу. Ты можешь подумать, что Джеремайи все сошло с рук, но это не так. Он — обуза. И поскольку ты провела последний год, живя с ним, что ж, — пожимает он плечами, — ты тоже.

Атлас присвистывает, забавляясь, где-то за Мейхемом.

Мейхем холодно улыбается.

— Попрощайся с идиотами-охранниками своего брата перед отъездом, Ангел. Больше ты их не увидишь. А когда сядешь в поезд, покопайся в памяти. Фамилия Люцифера — Маликов, — он наклоняется и подходит ко мне так близко, что наше дыхание смешивается. — Видишь ли, нам нужно было, чтобы ты привела нас к Джеремайи. Джеремайя — чтобы привести нас к тебе. Но мы больше не нуждаемся ни в ком из вас. Поэтому я надеюсь, что куда бы ты ни пошла, ты всегда будешь оглядываться через плечо. Потому что мы всегда будем знать, где ты, Лилит.