Эти Чудовищные Узы

Глава 11

Настоящее

Найти Люцифера труднее, чем я думала.

Во-первых, у меня нет его фамилии. Во время нашей игры мне не пришло в голову спросить у Николаса, а теперь для этого уже слишком поздно. Когда я нахожу Николаса тем вечером в спортзале, он поджимает губы и выбрасывает воображаемый ключ. Я закатываю глаза и начинаю бегать на беговой дорожке. Я лучше работаю, когда потею.

Я не слушаю музыку, только собственный ровный стук сердца, вдохи и выдохи, когда я пробегаю спринтерские интервалы. Я смотрю в стену зеркал перед собой и вижу фиолетово-синие синяки на горле.

Я не видела Кристофа с прошлой ночи. Я рада. Если бы видела, я могла бы проткнуть его легкое длинным изогнутым ножом, который я держу в подстаканнике на беговой дорожке. Я оставила нож в его комнате в хаосе, вызванном вмешательством моего брата, но он мне не понадобился. В моей комнате было больше ножей, чем одежды.

Я перевела взгляд на Николаса в зеркале. В дальнем конце спортзала он делает отжимания с отягощением, одетый в майку и баскетбольные шорты. Я долго наблюдаю за движением его тела, удивляясь тонусу мышц. Он тяжело дышит и проводит рукой по своим коротким светлым волосам, перекладывая утяжелители в одну руку. Он замечает, что я смотрю на него в зеркало, и качает головой, закатывая глаза.

Я смеюсь и возвращаю взгляд на себя.

На мне толстовка с капюшоном, и я позволяю жаре окутать меня, пока я прохожу очередной отрезок с высокими интервалами. Мой бледный цвет лица теперь пятнистый и красный, и я смотрю вниз на мышцы, напрягающиеся в моих бедрах, когда я бегу, мои длинные шорты для бега слегка колышутся от движения. Я горжусь этими мышцами. Мне потребовалось много времени, чтобы нарастить их, полгода после того, как брат забрал меня из Рэйвен парка. Когда я была эскортницей, я тоже бегала, но никогда не поднимала тяжести. Я не тренировалась драться, не стреляла из пистолета и не владела ножом.

Все изменилось, когда я приехала в особняк Рейн. Даже в этих стенах, где большинство сотрудников моего брата живут полный рабочий день, трудно кому-то доверять. Единственный человек, которому я доверяла, был тот, кто стоял у меня за спиной, но я знаю, что он в мгновение ока получил бы пулю за Джеремайю, прежде чем подумал бы о том, чтобы получить пулю за меня. Я понимаю эту преданность. Николас пробыл здесь дольше, чем я. По правде говоря, он и моего брата знал дольше.

Николас не был Несвятым, потому что его семья не состояла в Обществе 6. Но он был другом моего брата еще до того, как тот основал Орден Дождя.

Когда мы с Джеремаей расстались, когда я была ребенком, я плакала по нему, хотя он и терроризировал меня. Он был мне знаком. Дьявол, которого я знала. Новые дома, в которые я попадала, были полны еще более страшных монстров, еще более страшных дьяволов. Когда мне исполнилось восемнадцать, я оказалась без диплома о среднем образовании (потому что я обнаружила, что писать в библиотеке веселее, чем на уроках), я наконец-то почувствовала вкус свободы.

Я попала в эскорт после того, как искала легкую работу на компьютере в библиотеке. Несколько месяцев я работала на пожилую женщину, училась ремеслу, как не попасться, как избежать копов. Потом мне надоело, что она забирает мою долю, и я ушла из-под ее опеки, забрав с собой клиентов. Они принесли мне больше.

Я не был богата.

А должна была. Но я занижала цены, хотела, чтобы мне хватало только на оплату счетов, покупку книг и одежды. Потом, год назад, когда я решила, что мне не нужно даже это, я взяла пистолет, который был у меня дома, для мнимой самозащиты, и решила уйти на пенсию пораньше. Девятнадцать лет и готова к смерти.

Чертов Люцифер. Он забрал у меня это, а потом поместил меня в место похуже.

Я иду через низкий интервал, подтягивая рукава толстовки, вытирая лоб тыльной стороной ладони. Затем я прохожу последний высокий интервал, думая только о нем. О том, как теперь я могу уничтожить его. Может, он и должен моему брату кое-что за то, что тот сжёг дом Бруклин, но мне он должен больше. Он забрал мою смерть.

Когда Джеремайя бросил меня в эту камеру, прошло четырнадцать дней постоянного наблюдения Николаса за самоубийцей и подлодка, когда Николасу нужно было поспать несколько часов. Но даже тогда он не отходил от меня. Вернее, с другой стороны моей камеры. Когда я наконец вышла на свободу, рядом со мной была женщина — дочь главной экономки. Она даже спала в моей комнате. Я кричала на нее. Я угрожала ей. Но она была коренастой, высокой, и на этот раз пистолет был у нее.

Я не убила себя.

Для того чтобы покончить с собой, нужна была бы храбрость, которой в ту ночь на Хэллоуин у меня не было. Я была уверена, что моя жизнь не станет лучше, и мне было приятно сделать этот выбор. Взять свою жизнь и смерть в свои руки. Но к тому времени, когда я наконец заслужила доверие Джеремайи настолько, что смогла жить одна в отеле, я больше не была храброй.

Я также не могла выбросить Люцифера из головы. И до сих пор не могу. Но я не ожидала, что увижу его снова. Он оставил меня в психушке, чтобы Джеремайя нашел меня. И Джеремайя сам пытался забрать меня той ночью, прежде чем узнал, кто я такая. Люцифер предупреждал меня о нем, но оказалось, что Люцифер был самым страшным монстром.

Я собираюсь убить его не только ради брата. Я собираюсь испортить ему жизнь, как он испортил мою, когда лишил меня выбора. Когда я поклялась ему, а он мне. Он не выполнил свою часть клятвы.

Я не буду спешить наслаждаться его смертью, как я не смогла насладиться своей. ***

Это маловероятный источник, который привел меня к местонахождению Люцифера.

Около полуночи я спустилась по семи лестничным пролетам в одну из кухонь — промышленную, предназначенную для приготовления пищи для всего отеля. Там, как и обычно в середине ночи, было много народу. Люди, работающие на Орден Дождя, не имеют обычного графика работы. А те, кто не работает, под кайфом, а значит, голодны.

Один из охранников моего брата сидит здесь, внизу, над мини-холодильником, который, по иронии судьбы, используется для кухонного персонала. Как будто сверкающего чудовища из нержавеющей стали недостаточно. Охранник, к счастью, не Кристоф, поэтому я отпускаю нож, пристегнутый к поясу, засунутый под мешковатую черную футболку под толстовкой.

Трей протягивает мне кулак, и я бью по нему, кивая в сторону сырных палочек в его руках.

— Здесь подают изысканные блюда, а ты имеешь дело с этим, — поддразниваю я его. Трей молод, всего на год старше меня. Он бреет голову, и над его бровью сверкает черная шпилька.

Он ухмыляется.

— Сыр — это сырость, — говорит он со смехом.

— Почему мой брат спустил тебя с поводка? — я обхожу главного ночного повара, Чэсити, когда она проходит мимо, доставая специи на стойке из нержавеющей стали. Я вижу, как мясо подрумянивается на ее сковороде. Я сажусь рядом с Треем.

Он хмурится на меня, его яркие глаза сужаются.

— Ты сучка, тебе кто-нибудь говорил?

Я пожимаю плечами и шлепаю его по колену. У него дырка на слишком больших джинсах. Я знаю, что он может позволить себе подходящие, но вся одежда Трея слишком велика.

— Каждый день, приятель, — отвечаю я ему, засовывая руки обратно в карманы.

Я вижу, как его глаза переходят на мое горло, и он качает головой. Я думала, что достаточно натянула толстовку, чтобы скрыть синяки, но, видимо, нет.

— Кристоф — мешок с дерьмом, — говорит он, а потом откусывает еще кусочек сыра.

Я хмурюсь.

— Знаешь, ты должен отламывать кусочки сыра, а не откусывать его, как дикий зверь.

Он запихивает остаток в рот и жует с открытым ртом, прямо мне в лицо. Я смеюсь, отшатываясь назад. Он комкает пластиковую упаковку и бросает ее в мусорное ведро рядом с собой.

— Ты пришла сюда, чтобы позлить меня или чтобы поесть?

Я вижу, как на сковороде Чэсити вспыхивает пламя, и она присвистывает. Как и большинство персонала. Я не люблю мясо, но пахнет оно чертовски вкусно.

Мой желудок урчит, и Трей слышит это. Его глаза расширились.

— Твою мать. Здесь достаточно еды, чтобы накормить Александрию, а ты моришь себя голодом? — он ущипнул меня за бедро, почти с пустыми руками. — Кроме того, я могу переломить тебя пополам. Что произойдет, когда Кристоф снова придет за тобой?

Я смеюсь над этим.

— Он не придет. Или я его убью.

Трей подмигивает, потирает руки о джинсы.

— Хорошая девочка. Но ты права, — вздыхает он, — скорее всего, он этого не сделает. Потому что если он это сделает, ты с Джеремаей убьете его. Никто не хочет умирать от обоих Дождей.

Я закатываю глаза.

— Серьезно, — говорит он, слегка ударяя меня по руке. — То, что сделал Кристоф, это просто пиздец.

— Ты имеешь в виду то, что мой брат приказал ему сделать? — парирую я, выгнув бровь дугой. Я скрещиваю лодыжки, сгибаю ноги в белых кроссовках.

Трею вдруг становится не по себе. Он прочищает горло. Я никогда не слышала, чтобы он говорил о моем брате только хорошее, хотя я знаю, что он чудовище. Мы все знаем. Трей смотрит вниз на свои собственные ботинки, Ванс с дырками. Ему действительно наплевать на свой внешний вид.

Я могу его понять.

— Забудь об этом, — бормочу я, отпуская его с крючка.

Он вздыхает.

— Спасибо. Он сейчас с Бруклин, идет в чертов кинотеатр, как цивилизованные люди.

— Кино в полночь? — спрашиваю я, качая головой, удивляясь и времени, и активности. Но я помню, что сказал Николас. Что Джеремайя любит Бруклин. Или что-то в этом роде.

Трей кивает.

— Он взял с собой только Кристофа — вероятно, чтобы держать его подальше от тебя — а остальных отпустил. Везучие засранцы, да? — он закатывает глаза.

Мой желудок снова урчит. Я планировала взять немного вареного тофу из холодильника; я знаю, что Чэсити всегда держит здесь немного для меня. Но теперь я планирую взять что-нибудь другое.

Мы с Треем немного помолчали, пока вокруг нас работали люди, шипели, жарили и мыли посуду. Меня удивляет, что мой брат финансирует все это. Он не родился с деньгами, но все равно нашел их. Я не должна удивляться. Я не знаю, действительно ли он убил свою приемную семью, но я знаю, что он каким-то образом разжился деньгами, которых на самом деле не заслуживал, и использовал их, чтобы попасть к Несвятым. Хотя теперь у него их стало еще больше. Это, я думаю, он заслужил.

— Ты слышал о моей большой работе? — спрашиваю я Трея, стараясь, чтобы мой голос был ровным и безразличным.

Он выдыхает.

— Да. Как ты к этому относишься? — я не знаю, что он знает о нас с Люцифером, но судя по тому, как он спрашивает, он должен что-то знать. И я знаю, что он знает о Несвятых.

Я пожимаю плечами.

— Я видела много мертвых тел.

Это правда. Меня больше пугает перспектива однажды родить и, не дай Бог, вырастить ребенка, чем лишение жизни. Особенно жизнь Люцифера.

Мысль о том, чтобы отплатить ему, почему-то возбуждает.

— Ты знаешь, где он? — спрашиваю я. Это прямой вопрос, и если бы Трей подумал, что так будет лучше, он бы мне не ответил. Но он не ответил. Пока не стало слишком поздно.

Он смеется, качает головой, потирает рукой челюсть.

— Ага, — говорит он, кивая. — Ублюдок делает себя легкой мишенью. Хотя он не в своем гребаном особняке. Знает, что у нас там слишком много глаз.