Эти Чудовищные Узы

Я хочу еще покричать на него. Я хочу сказать ему, что он забрал себя у меня. Что все это, весь этот ад, он поджег его.

Но я вообще ничего не говорю.

Джеремайя просто смотрит на меня.

— Позволь мне обнять тебя. В последний раз, Сид?

Хватка Люцифера на мне крепнет. Он больше не направляет пистолет на моего брата, но он рядом с ним.

— Нет, — отвечает Люцифер за меня.

Я смотрю на Люцифера, умоляя его. Я вижу его нерешительность. Его замешательство. Я тоже это чувствую. Почему я хочу, чтобы руки этого монстра снова были на мне, я не знаю. Но эта ночь — последняя. Для меня, для Джеремайи. Для Люцифера.

Люцифер кривит губы.

— Почему, Сид?

— Пожалуйста, — вздыхаю я.

Он вздыхает.

— Хорошо, — заставляет он себя сказать, морщась, как будто это слово причиняет ему физическую боль. Он убирает свою руку от меня. — Хорошо, — шепчет он снова.

Я прикасаюсь пальцами к его губам, его скелетная краска размазывается, а затем я поворачиваюсь к брату.

Но прежде чем мы успеваем пересечь пол балкона друг к другу, стекло и небольшую реку водки из того, что Джеремайя пил под нами, Люцифер отпихивает меня в сторону и бросается на моего брата, сжимая в кулаке рубашку Джеремайи.

— Она может не знать лучше. Она может быть разбита. Но я — нет. Я видел тебя таким, какой ты есть. Ты — кусок гребаной грязи. Ты не заслуживаешь жизни, — и он направляет пистолет в кишки моего брата. — Это не просто ее месть, ты знаешь. Ты предал нас. Никто не может сделать это и остаться в живых.

Я замираю.

Люцифер оглядывается на меня, Джеремайя обмяк, готовясь к тому, что Люцифер нажмет на курок.

— Нет, — удается мне сказать, качая головой. — Нет… пожалуйста, Люцифер, — я сглатываю, мое горло пересохло. Мой рот пересох. — Нет.

Глаза Люцифера закрываются, как будто он борется с самим собой. Борется с Люцифером. Борется с Лилит. Со мной. С Джеремаей.

Он хочет убить его. Я знаю, что хочет. Я понимаю, почему. Джеремайя наебал Несвятых. Он был одним из них, и он предал их.

Но я не могу позволить ему сделать это.

Если я это сделаю, я никогда не прощу себя.

И никогда не прощу его.

Люцифер опускает пистолет. Я вздыхаю с облегчением.

Но потом он отбрасывает кулак назад, и я слышу, как он ударяет Джеремайю в нос. Джеремайя отшатывается назад, к стене балкона.

Я зову Люцифера по имени, но он либо не слышит меня, либо ему все равно. Он обрушивает удары на все тело Джеремайи, но больше всего на его голову. Джеремайя даже не прикрывается. Он принимает удары. Он прижимается к стене, сползает вниз, в битое стекло, и позволяет Люциферу выбить из него все дерьмо.

Его голова мотается то в одну сторону, то в другую под кулаками Люцифера, а потом Люцифер тащит моего брата за ноги и снова бьет его. На мгновение они стоят там, лицо Джеремайи снова сочится кровью, они оба задыхаются.

Я застыла. Я хочу бежать к брату. Я хочу бежать к Люциферу.

Я остаюсь на месте.

И тут Люцифер тащит Джеремайю к перилам балкона. Страх разливается по мне, как ледяная вода. Люцифер приседает, поднимает моего брата за талию и держит его над балконом.

Восемь этажей под нами.

Он может выжить после падения. Но это будет некрасиво.

Я закрываю рот руками, но мне нужно взять себя в руки. Люцифер собирается убить моего брата. Мой брат, такой ужасный, сломленный и извращенный, как он есть, скоро умрет.

Его рука крепко сжимает руку Люцифера, и в его налитых кровью глазах появляется страх. Но он не произносит ни слова. Он смотрит только на меня.

— Люцифер, — шепчу я, не в силах пошевелиться. Я боюсь, что если подойду ближе, Люцифер опрокинет его, прежде чем он потеряет нервы. Интересно, планировали ли Несвятые все это с самого начала?

Люцифер смотрит на моего брата, в его глазах ненависть. Его челюсть сжата, и он все еще тяжело дышит. Кровь покрывает костяшки его пальцев. Кровь Джеремайи.

— Люцифер, — повторяю я, уперев руки в бока. Я пытаюсь сглотнуть. — Люцифер, пожалуйста, не надо.

Он все еще не смотрит на меня. Но Джеремайя смотрит. Его глаза, кажется, умоляют, но не о пощаде. Возможно, о прощении. Его окровавленное лицо полно скорби. Горе, которое я тоже чувствую, глубоко в своих костях. Мы никогда не вернемся к тому, чем мы были. И то, чем мы были, не было хорошим с самого начала. Мы были сломлены до неузнаваемости.

— Люцифер.

Я затаила дыхание, ожидая. В надежде, что я все еще могу до него дотянуться.

Медленно, милосердно, он поворачивается ко мне. Его голубые глаза такие холодные.

— Не надо, — тихо говорю я, качая головой. — Пожалуйста, не надо.

При этих словах что-то в его взгляде смягчается. Я вижу, как он ослабляет хватку на моем брате, и боюсь, что он уронит его, сам того не желая.

Но он не делает этого.

Он перетаскивает его обратно через борт и ставит на ноги. А потом отпускает его, отступая назад.

Джеремайя кладет руки на колени и смотрит на меня, в его взгляде — страх.

— Уходи, — приказывает ему Люцифер. — И никогда, блядь, не возвращайся.

На мгновение время замирает. Я не знаю, что произойдет дальше. Я уверена, что если Джеремайя не уйдет, Люцифер убьет его. Я уверена, что не смогу остановить его.

Но медленно мой брат выпрямляется. Его рот кривится, как будто он борется с самим собой, чтобы сказать мне что-то в последний раз.

— Узнай все, что сможешь, — мягко говорит он. — Найди Риа.

А потом он, прихрамывая, выходит через балконную дверь и уходит, не оглядываясь.

Я смотрю ему вслед.