Неизменный

Он был таким же, как и раньше. Но, всё же другим.

Сойер, которого я знала раньше, был высоким и худощавым, по сложению напоминал бегуна. Его плечи были узкими, как и талия. И даже в двадцать три года его лицо сохраняло часть мальчишеской юности.

Теперь он был весь в мускулах. Его зеленый свитер с капюшоном едва ли мог скрыть его мускулистое телосложение под дорогим материалом. Его плечи стали шире, отражая новую силу, конечно, и его возраст. Он вступил в пору зрелости и крепко держал её двумя кулаками.

Все следы мальчика, подростка и юноши исчезли. На их месте была восхитительно заросшая щетиной челюсть и грубая, неукротимая сила. Он возвышался надо мной, выше, сильнее, свирепее. И в отличие от прежних времен, когда его тело было для меня убежищем, местом, на которое я рассчитывала в качестве защиты, сейчас это оно ощущалась жестоко отстранённым. Между нами было невидимое пространство, размером с океаны. С континенты.

Размером с целый мир.

Сойер Уэсли попал в тюрьму человеком, которому в этом мире я больше всего доверяла, а вышел оттуда незнакомцем.

Он носил свои пять лет заключения, как новую кожу, сгибая тяжкие годы с оскаленными зубами и разорванными мышцами. В нем не осталось ни мягкости, ни нежных касаний, ни понимающих слов. Только гнев. Только ненависть.

Он был одновременно самым невероятно прекрасным человеком на свете, но и каждым моим кошмаром, которые когда-либо мне снились.

Я решила больше не смотреть на него сегодня вечером. Даже если бы его план состоял в том, чтобы убить меня. Это было слишком больно.

У подножия лестницы был небольшой коридор, который вел в подсобное помещение, дверь в которое была открыта, а другая дверь была заперта. Это было оно. Это была пустая комната, где они собирались нас убить. Люди наверху остановились бы при звуке выстрелов, но громкая музыка замаскировала бы стрельбу, и никто из них не подумал бы, что они услышали что-то зловещее. Гас и Сойер запихнут наши трупы в бочки с кислотой, а затем закроют за собой дверь, прежде чем, как ни в чем не бывало, вернутся на вечеринку.

И обо мне больше никогда не услышат. Мое мертвое тело в конце концов будет выброшено, но никто не сможет опознать его, потому что меня превратят в человеческий суп. Кэролайн Валеро просто канет в лету, ещё одно нераскрытое убийство, девушка о которой никто не заботился настолько, чтобы требовать справедливости.

Или что-то в этом роде.

Возможно, в последнее время я слишком много болтала с Лютером.

Когда Гас положил руку на дверную ручку, меня охватила внезапная волна паники, и я вцепилась в руку Джесси, сжимая её так сильно, что мои пальцы онемели.

— Тебе это понравится, Каро, — воскликнул Гас, в его тоне проскользнула часть знакомого оптимизма. Он толкнул дверь, и нас провели в кабинет.

Я моментально вздохнула от облегчения. Я ожидала увидеть пустую комнату со звуконепроницаемыми стенами и сливом в середине пола, и поэтому современные, эффективные столы, шкафы для папок и мягкие кожаные кресла стали приятным зрелищем.

Мой взгляд сразу же упал на сейф в углу комнаты. Старые привычки и все такое. Он был толстым, тяжелым, от незнакомого мне бренда, он не мог не заинтриговать меня. Мне сразу же захотелось узнать, что в нем было. Дремлющий во мне вор жаждал узнать, какие секреты они заперли в этой невероятной коробке. Он был достаточно большим, чтобы я могла войти внутрь и встать в полный рост, так что он должен был быть заполнен полезными безделушками и захватывающей информацией.

Но это было слишком очевидно. И поскольку в этом замешан Гас, там наверняка были установлены камеры, система безопасности и приняты меры, чтобы сохранить в тайне все их маленькие грязные секреты.

Осматривая потолок в поисках камер, до меня, наконец, дошло, зачем они привели меня сюда.

— Сукин сын, — прошипела я себе под нос. Я почувствовала на себе удивленный взгляд Джесси, поэтому сделала нерешительную попытку скрыть свою реакцию. — Это настоящая картина.

А потом возненавидела себя за то, что заострила на ней внимание.

— О, да! Тебе нравится? — спросил Гас с самодовольной ухмылкой. — Это одна из наших старых работ. Мы уже некоторое время храним её. Ну, знаешь, ждали подходящей возможности явить её миру.

— Это что, бриллианты? — выпалил Джесси, разглядывая длинный прилавок с выставленными на нем драгоценностями.

Я развернулась, пока Гас объяснял что-то о том, что он коллекционирует прекрасные вещи. Комната подтвердила его заявление. Там была антикварная коробка из-под сигар стоимостью в тысячи долларов. А Рембрандт и Лейтон стояли в разы больше. Там был маленький черный дневник, который и вовсе был бесценен, потому что содержал отчет о проделанной работе от известного киллера. Экстравагантные украшения, бесценная скульптура и все мои грехи, собранные в одной комнате.

Особенно Лейтон, «Рыбак и сирена», которую мне удалось украсть на спор после ночи водки и плохих решений. Когда её временно выставили в галерее в Вашингтоне, на ней было написано мое имя. Я сомневалась, что Джесси был в списках ФБР, но мне показалось, что мое имя тянулось красной нитью по всему списку. Это та картина, которая почти отправила меня в тюрьму.

Это то, что перевернуло бы всё с ног на голову.

Черт возьми, да все в этой комнате неминуемо добавило бы мне десятки лет к моему сроку.

Это было похоже на мою личную пещеру дракона. Во время работы в синдикате мне давали задания, задания, по которым я воровала, обманывала и принуждала к выполнению того, что было необходимо. И во время работы на синдикат мой моральный компас вертелся слишком свободно. Я хорошо справлялась со своей работой. Действительно хорошо. Что и привело к моему хобби. За семь лет, которые я проработала на семью Волковых, мне удалось собрать немаленькую коллекцию.

Все это я доверила одному своему напарнику, чтобы он держал это в секрете — подальше от липких пальцев моего отца.

Чего я не осознавала до того момента, пока это не стало очевидным, так это того, что у напарника, которому я доверила следить за тем, чтобы все было в сохранности для меня, тоже были липкие пальцы. Сойер солгал о том, где он все хранил. Он защитил свое собственное состояние, украв мое.

Когда мы с Франческой бежали, у меня были наличные, но ни одной по-настоящему ценной вещи, которая дала бы нам полную финансовую свободу. И я держала свое имя в тайне.

Теперь всё это было здесь. Эти вещи были моими. Все до единой. Я украла их честно и справедливо. И Сойер, каким бы ублюдком он ни был, не только выследил меня и прервал мое мирное существование, но и решил выставить напоказ все мои трофеи, как будто они были его собственными.

Я собиралась убить его.

Ладно, не совсем так. Но я собиралась вернуть все свои вещи, пока он не убил меня. И после этого мы с Джульеттой уедем навсегда.