Мафиози и его одержимость

Глава 13

Она

Я положила вязание рядом с собой и уставилась на закат. Он был так прекрасен, что мне захотелось протянуть руку и схватить его, прижать к себе.

Большие окна были моим спасением от реальности. Просто вид на внешний мир. Мне нравилось. Мне этого было достаточно.

Я любовалась видом и мечтала оказаться на склоне холма рядом с сестрой. Мы обе смотрели на закат, любуясь его красотой. Только мы вдвоем. Счастливы и в безопасности.

Она любила восход и закат. Раньше я никогда не ценила их. Но теперь они напоминали мне о моей сестре, и я ценила их. Они были единственным, что у меня осталось от неё. Только так я могла чувствовать себя рядом с ней.

Я подумала о фотографии в ящике стола — о том, что было близко моему сердцу. У меня было очень мало значимых вещей в моей жизни, но я дорожила тем немногим, что имела.

Я была погружена в свои мысли и не чувствовала, что кто-то входит в мою комнату, пока не стало слишком поздно.

Пока я не ощутила чье-то присутствие рядом с собой, чье-то тепло рядом с моим телом. Застыв на стуле, я смотрела прямо перед собой.

Запах одеколона, коснувшийся моего носа, сказал мне, что это не мой муж.

Это был кто-то другой.

Кто-то, кого я не знала.

Запах был мягким. Голова от него не болела, как от запаха Валентина. Запах одеколона был достаточно мужественным, но не слишком резким.

Я почувствовала, как человек придвигается ближе, его тепло обволакивало мое тело. Облизнув губы, я старалась не шевелиться. Но было трудно не ерзать, когда тишина стала невыносимой.

Он ничего не делал. Его тело было совсем близко к моему, но не двигалось. Я могла только чувствовать его.

Мы оставались в таком положении, казалось, несколько часов, хотя это были всего лишь минуты. Пока он не пошевелился. Плавно и быстро. Его шаги были полны решимости. По тому, как он двигался, можно было подумать, что комната принадлежит ему. В его присутствии чувствовалась власть.

Он остановился передо мной, закрывая мне вид на закат. Блокируя мой прекрасный побег своим огромным телом.

Любопытство взяло верх надо мной, и мой взгляд скользнул по нему, следуя по тропинке вверх по его сильным ногам. А потом по его груди. На нем были черные брюки и серая рубашка, плотно облегавшая грудь. На нем не было пиджака, так что я могла видеть каждый мускул.

Я сразу поняла, что он молод, а не стар, как Валентин.

Он был высоким, широкоплечим, и его тело было огромным. Этот человек определенно выглядел так, будто мог переломить кого-то пополам, не сбившись с ритма и даже не запыхавшись.

Я съежилась в своем кресле, чувствуя себя запуганной, и чувство страха наполнило меня. Кто он такой? И почему он оказался в моей комнате?

В мою комнату никого не пускали — если только Валентин не разрешал.

Если в комнате не было моего мужа, то это был Игорь, мой телохранитель. И этот человек, он определенно не был Игорем.

Краем глаза я заметила, что мой телохранитель стоит у двери, скрестив руки на груди и глядя прямо перед собой, его лицо было жестким и монотонным — бесстрастным. Он был моложе Валентина, но на много лет старше меня.

Я оглянулась на мужчину, стоящего передо мной, мои глаза были на его груди. Тревожные колокольчики громко звенели у меня в ушах, но я не остановилась. Мои глаза продолжали подниматься.

Его щеки были темными от двухдневной щетины, губы полными, и на них была небольшая ухмылка.

И наконец наши глаза встретились.

Шоколадно — карие глаза-те самые, которые я не могла забыть. Как бы я ни старалась.

Те самые глаза, которые преследовали меня с тех пор, как я мельком увидела их за полузакрытыми дверьми.

Мое сердце остановилось, и на мгновение я не смогла дышать. Я могла только смотреть на него.

Когда он заметил, что мои глаза наконец встретились с его, его губы приподнялись в явной ухмылке, которую он пытался скрыть ранее.

Он выглядел…опасным, ухмыляясь. Но и игривым тоже. Я никак не могла понять. Он казался ближе к моему возрасту, может быть, на несколько лет старше. Он выглядел зрелым человеком, готовым завоевать весь мир.

— Привет, — сказал он по-русски.

Мое сердце забилось быстрее. Он говорил со мной. Никому не разрешалось со мной разговаривать.

Он сказал что-то еще, но я не расслышала. Его глаза сузились, когда он склонил голову набок, рассматривая меня со странным выражением.

Как будто он пытался понять меня.

Я стояла неподвижно, стараясь стать как можно меньше. Его присутствие было властным — это было почти слишком для меня. Было в нем что-то такое, чего я никак не могла уловить. Его глаза были жесткими и темными, и напоминали мне Валентина.

Я знала, что он не был хорошим человеком. Если он был здесь, в этом поместье, он не был хорошим. Он был таким же опасным. Еще одним мафиози. Еще одним убийцей.

Еще одним монстром.

Но он вызывал другие чувства, чем Валентин.

Даже имея страх внутри себя, он не делал ничего, чтобы причинить мне боль.

— Так ты собираешься что-то сказать? — спросил он, на этот раз по-английски. Когда я промолчала, он вздохнул и поднял бровь.

— Ты не собираешься говорить? Молчать очень грубо, когда кто-то говорит с тобой, — продолжал он по-английски. Может быть, он уловил понимание в моих глазах, когда говорил ранее.

Я все еще ничего не говорила, его взгляд был теплым на моем лице, когда я продолжала смотреть в его. Мои губы были плотно сжаты, ожидая продолжения его болтовни.

Он мог говорить, насмехаться надо мной, как хотел — я никогда не обрету свой голос. Этот дар отняли у меня прежде, чем я успела его оценить. В точности как мою жизнь. Это было похоже на поговорку—ты не ценишь, что имеешь, пока это не отнимут.

Хотела бы я, чтобы моя мать сказала мне эти слова, чтобы я ценила каждое мгновение своей жизни, потому что её могут отнять у тебя в мгновение ока.

Мужчина щелкнул пальцами перед моим лицом, возвращая меня в настоящее. Иногда я терялась в своих мыслях. Это было более безопасное место, чем жить с болью каждый день.

Он снова ухмыльнулся, не сводя с меня глаз. Как будто он не мог их отвести. Его рука потянулась к карману, и краем глаза я увидела, как он достает зажигалку.

Мои глаза скользнули вниз, когда я наблюдала, как он щелкает зажигалкой, мой взгляд был загипнотизирован, а мой разум заворожен вращением его большого пальца вокруг маленького огня. Он продолжал щелкать по ней, а затем закрыл. Он повторял этот процесс снова и снова, и мой взгляд не дрогнул.

Пока он не закрыл её полностью, и мои глаза снова не поднялись к его лицу. Он кивнул, словно одобряя мой взгляд. Мое сердце снова бешено забилось, и я прижала дрожащие руки к бедрам.

Это было странно, но так близко, он заставлял меня нервничать, и мой желудок продолжал опасно опускаться.

— Ну что? — спросил он, все еще глядя на меня со странным выражением. Я не могла понять этого человека. В течение многих лет я научилась читать лица людей и их реакции — это научило меня, чего ожидать и как подготовиться.

Но этот человек, он был большой загадкой, и я не могла понять его. Это было странное сочетание.

Мы стояли так несколько секунд, прежде чем он покачал головой, а затем усмехнулся, показав свои идеальные белые зубы.

— Ах да. Ты не можешь говорить, — сказал он, все еще качая головой. — Совсем забыл. Моя вина.

Мои глаза сузились на нем, чувствуя удар его слов почти так же сильно, как когда Валентин бил меня. Он знал, что я не могу говорить, но все же спросил. Почему? Чтобы сделать мне еще больнее? Чтобы заставить меня чувствовать потерю больше, чем я уже чувствую?

Казалось, он цокнул на меня. — Такая неудача. Мои искренние соболезнования.

В его словах не было ничего искреннего.

Его губы приподнялись в веселой ухмылке, его взгляд переместился на мои губы, затем на глаза. В его глазах не было ни сочувствия, ни заботы. Вместо этого все, что я видела, было весельем, как будто он дразнил меня.

Этот красивый мужчина издевался надо мной.

Он насмехался надо мной за то, что я не могу использовать свой голос — за то, что я потеряла прекрасную часть себя.

Его бессердечная улыбка заставила мое сердце сжаться, потому что на мгновение я подумала, что он другой. Когда я увидела его за этой дверью, он показался мне…другим. По выражению его глаз было похоже, что он хотел вбежать и украсть меня из этого темного хаоса.

Но теперь, когда он стоял передо мной, его тело было так близко к моему, казалось, что он был точно таким же, как мой муж.

Или, может быть, я просто пыталась убедить себя? Может быть, я просто пыталась вселить в себя страх, веря во что-то, чего не было.

Он наклонился вперед, и у меня перехватило дыхание. Когда он прикоснулся ко мне, мне показалось, что моя кожа была в огне — как будто меня коснулся электрический разряд. Такой сильный и живой. Одно прикосновение-и у меня в животе все сжалось. Мое тело задрожало, но я стояла неподвижно, широко раскрыв глаза, глядя ему в лицо.

Его указательный палец прошелся по моей шее, оставляя мурашки и заставляя меня снова дрожать. Он прикоснулся к моим волосам, прежде чем накрутить белокурый локон на свой указательный палец. Когда я почувствовала рывок, мое тело пошевелилось против моей воли.

Мы были так близко, наши лица почти соприкасались. Я чувствовала его дыхание, и его глаза сверлили меня, держа в плену.

Странно, но мне не хотелось бежать. Он не причинял мне боли, к чему я не привыкла. Впервые за много лет мужчина прикасался ко мне, говорил со мной, не причиняя мне боли.

Поэтому наши взгляды оставались прикованными, пока я смотрела в его шоколадно-карие глаза. Я видела в них свое отражение, видела то, что видел он.

Интересно, видит ли он слабую, сломленную девушку — или какую-нибудь грязную шлюху?

Или он видит меня, настоящую меня?

Он снова потянул меня за волосы, притягивая ближе, пока наши носы не соприкоснулись. — Что с тобой случилось, молчаливая мышка?

Я почти пропустила его слова мимо ушей. В его присутствии мое тело словно перегревалось. Его тепло просачивалось в мои поры, питая мои внутренности, пока я не переставала мерзнуть.

Он снова заговорил, но я не поняла. Мне казалось, что я погружаюсь под воду. Я не могла дышать. Я не могла думать.

Я могла только смотреть в его глаза, которые пленили меня и не были готовы отпускать.

Я хотела больше его тепла. После того, как я так долго чувствовала холод, я жаждала этого чувства, каким бы оно ни было. Мое сердце снова пустилось в пляс, забилось чуть быстрее.

Тук. Тук. Тук.

Когда я была с Валентином, это был не тот ритм.

Все было по-другому. Другая мелодия.

Я должна была остановить это. Я должна была отстраниться. Я должна помнить правила-наказания.

Тук. Тук. Тук.

Но я не могла.

Кто ты? Я хотела сказать. Мои губы умоляли произнести эти слова, прошептать их ему. У меня перехватило горло, но ничего не вышло. Голоса не было. Ни звука.

Кто ты? — завизжала я в голове, а мое сердце продолжало биться в обычной симфонии.

Он склонил голову набок, когда мое молчание было всем, что он получил. Отпустив мои волосы, он снова выпрямился и сделал шаг назад.