Неизменный

— Я просто оставлю их здесь для тебя.

— Каро, — он заставил меня застыть, всего лишь назвав моё имя. — Я залью весь пол. Мне всего лишь нужно полотенце.

— О Боже мой, — прошипела я, глядя на стопку полотенец, когда взяла одно из них. Это было безумием. Мне следовало уносить ноги. Но я этого не сделала.

С дрожащими руками и рвавшимся наружу сердцем, я вошла с полотенцем в ванную, где он всё ещё стоял с голой задницей.

— Не похоже, чтобы здесь было что-то, чего ты не видела раньше, — напомнил он мне, когда я попыталась смотреть куда угодно, только не на его тело, покрытое каплями воды и окруженное паром. Запах его мыла оставил пьянящий аромат в комнате. Его присутствие, казалось, занимало девяносто девять процентов пространства.

Я всё видела раньше. Мы были обнажены вместе больше раз, чем были одеты — или, по крайней мере, так казалось моему подростковому гормональному разуму. Но я не была уверена, что когда-либо видела его раньше.

Как это случилось?

Ему было двадцать три, когда он попал в тюрьму, едва ли мужчина, едва ли взрослый. Но он обрёл всю свою мужественность.

Буквально.

Наконец, найдя в себе силы посмотреть на землю, я протянула перед собой полотенце и, шаркая, направилась к нему. Его пальцы на ногах зашевелились, когда я приблизилась, привлекая моё внимание. Это казалось невозможным, но они также изменились за время нашей разлуки. На них стало чуть больше волос, что делало их более мужественными на вид. Они не должны были становиться более привлекательными. Это казалось несправедливым.

Я посмотрела на свои ноги, скрытые за чёрными ботинками. Изменились ли мои ноги? Стали выглядеть взрослее? Были ли они красивее? Или просто выглядели старше?

— Ты изменилась, — его низкий голос эхом отозвался в длинной, но узкой ванной комнате.

Я решила, что не попадусь на эту уловку. Вместо этого я пошевелила рукой, держащей его полотенце, напоминая, что ему необходимо взять его.

Он потянулся за ним и наши пальцы соприкоснулись. Это было похоже на удар молнии, пронзивший меня насквозь. Такое простое прикосновение, но с другой стороны совсем не простое.

Моя голова резко поднялась, и я увидела те блестящие голубые глаза, в которые всегда была влюблена. Он наблюдал за мной, ожидая, когда я подниму свой взгляд на него.

Его глаза были похожи на запертые двери. Я не могла видеть дальше их поверхности. Я понятия не имела, что за ними скрывается. Но за ними что-то было. И он делал всё возможное, чтобы скрыть это от меня как можно лучше.

И это чуть не сломало меня.

Я ушла от Сойера не потому, что разлюбила его. Я ушла от него, потому что появился кого-то другой, кто нуждался в моей любви больше. И искушение сказать ему об этом заставило мои колени сжиматься и опереться о стену.

Но я не могла ему сказать. Он все ещё работал на Волкова. Во всяком случае так должно было быть. Иначе он был бы мёртв и не стоял бы здесь. Не было способа покинуть братву, кроме смерти. Через сорок лет ему позволили бы уйти на пенсию. Но пять из них он провёл за решёткой. И вдобавок ко всему, он был одним из их самых успешных участников за всю историю. Они бы никогда его не отпустили.

Следовательно, он никогда не мог узнать о Джульетте.

Потому что я бы никогда не отвезла её обратно в Вашингтон, чтобы жить такой жизнью. И я бы никогда не дала им рычаг влияния на мою жизнь, раскрыв существование моей дочери.

Они все могли гореть в аду, потому что мы выбрались и планировали остаться на свободе.

— Что ты здесь делаешь, Сойер? — у меня перехватило дыхание от предвкушения, слишком большого количества эмоций и парализующего страха.

Он обернул полотенце вокруг бедер, и мне стало немного легче дышать. Может быть, его нагота была как-то связана с моей неспособностью отдышаться…

— Это была моя идея, Каро. Ты что, не помнишь?

Я помнила. Я всё помнила. Но эта идея была нашим общим планом. Побег из Вашингтона был чисто гипотетическим.

Но он никогда не планировал уезжать из Вашингтона. Он совершенно ясно дал это понять. Он намеревался остаться навсегда. И работать на братву. Я была идиоткой, попавшись на его ложь. На его уловку.

Я плотнее натянула свой рабочий кардиган на грудь, скрыв темно-синюю тунику с круглым вырезом и всю боль, приколотую к моему обнаженному сердцу.

— Так что, ты действительно здесь, чтобы пустить корни? Чтобы управлять своим баром, платить налоги и держаться подальше от неприятностей? — Я обвела рукой ванную, моё лицо сморщилось от сильного разочарования. — Это всё означает, что ты готов идти по прямой дороге?

Он провел двумя руками по лицу, скрывая протяжный вздох. Когда он оглянулся на меня, он выглядел старым, измученным человеком, который прошёл через вечные муки.

— Ты понятия не имеешь, не так ли? Ты понятия не имеешь, через что я прошел за последние пять лет или как чертовски тяжело в тюрьме. Ты понятия не имеешь, сколько раз из меня выбивали дерьмо и угрожали моей жизни. Ты понятия не имеешь, какими были для меня последние пять лет, потому что ты думаешь только о себе.

Но это нормально. Это совершенно нормально. Это твоё право. Ты можешь сделать это, если хочешь. Но давай поговорим об этом. О тебе. Давай поговорим о том, как ты бросила меня, потому что я до сих пор не разобрался со своим разбитым сердцем. Ты не появлялась, и не появлялась, и не появлялась, а потом, наконец, я проснулся, черт возьми, и начал расспрашивать о тебе. Кто-то похитил мою девушку? Что-то случилось с моей девушкой? Но никто не знал. Никто, мать твою. Потом они начали задавать мне те же самые вопросы. Сначала твой отец, и это было нормально. С Леоном Валеро я бы справился. Но потом появились боссы, Каро. Только представь, что я подумал, когда они пришли навестить меня, расспрашивая о твоём местонахождении. А потом пришли парни из ФБР. «А где Кэролайн Валеро? Где, чертова Кэролайн Валеро?» Кажется, никто не знал. И тем более я, придурок, запертый в федеральной тюрьме с нулевыми шансами на досрочное освобождение.

Так что да, Кэролайн, к тому времени, как я вышел, я устал. Устал от такой жизни. Устал бороться каждый день только для того, чтобы продолжать дышать. Устал от всего этого. Поэтому я схватил единственного человека, который у меня остался в этом мире, и мы отправились на запад, чтобы начать жизнь, о которой я мог только мечтать. И что случилось потом? Заполни этот пробел.

Когда я не сразу ответила, он прорычал:

— Продолжай, Шестёрка. Заполни пробел. Что произошло дальше?

Я вытерла слёзы, которые, как я только сейчас поняла, текли. Но в моем голосе был огонь, когда я сдержалась:

— Я не знаю, Сойер. Я не могу заполнить пробел, потому что не знаю, что произошло дальше.

— Я нашел девушку, которую все искали. Девушку, которая обещала, что будет рядом со мной во всем этом дерьме, девушку, которая поклялась, что никогда не оставит меня. Она всё это время была здесь. Если бы я думал, что моя бывшая девушка возьмет мою мечту и превратит её в свою собственную, даже не прислав открытку, чтобы поиздеваться надо мной, я бы уже давно передал эту информацию. Братва? Они могли бы заполучить тебя. И ФБР тоже. Мне всё равно, что ты здесь делаешь, Кэролайн, но что бы это ни было, это не имеет ко мне никакого отношения. И то же самое касается моего бизнеса здесь. Он не имеет к тебе никакого отношения. Так что держись от этого подальше.

Он предупреждал меня, чтобы я не лезла в его дела? Замечательно.

— Ты только что принес целую кучу неприятностей в мою жизнь, Сойер? Неужели банда придет искать тебя, а вместо этого найдет меня?

Что-то мелькнуло в его глазах. Что-то, чего я не могла расшифровать. Но это было достаточно резко, чтобы я не поверила его следующим словам.

— Мои дела с ними улажены. Если они придут сюда, то это будет из-за тебя. Я тут не при чем.

— Твои дела улажены, да?

— Да, улажены.

— Тогда для чего была та записка? Для чего ты арендуешь этот дом? Если ты хочешь жить в мире и покое, почему ты продолжаешь сеять хаос в моей жизни?

Его челюсть дернулась один раз. Дважды. Что говорило за него. Но что он сам говорил мне?

— Тебе каким-то образом удалось оставаться в тени в течение пяти лет. Записка была одолжением. Ты убежишь, и в следующую секунду они тебя найдут. Они не переставали искать. Они никогда не перестанут искать. По крайней мере Фрэнки. Если ты снова сбежишь, это будет только вопросом времени.

— Фрэнки не со мной.

— Завязывай с этим дерьмом. Со мной это не пройдёт.

Покусывая нижнюю губу, пока не почувствовала вкус крови, я решила, что оно того не стоит. Очевидно, Сойер провел достаточно исследований обо мне, чтобы знать основы моей жизни здесь. Много бы не потребовалось, чтобы найти Фрэнки, раз уж он нашел меня. Мне оставалось только надеяться, что он ещё не обнаружил Джульетту.

— Ты можешь дать мне слово, что не спустишь на меня адских псов? Могу ли я доверять тебе, что ты не побежишь обратно к братве и не выдашь меня?

Он наклонил голову, и впервые с тех пор, как мы начали наш разговор, я заметила удлиненный шрам на его животе. После всех этих лет он так и не рассказал мне, как он его получил. Он никогда не делился своими секретами. И всё же я была удивлена, что он оказался лжецом. Как глупо, Кэролайн.

— А ты поверишь моему слову? — спросил он.

Я подняла подбородок и смотрела на него сверху вниз, пока не перестала видеть прямо. Я смотрела до тех пор, пока не поняла, что вот-вот разрыдаюсь, пока между нами больше не осталось воздуха, которым можно было бы дышать.

— Нет, — просто ответила я ему.

Прежде чем он успел произнести хоть слово, я развернулась и выбежала из ванной. Я заметила его очки на прикроватном столике, и это стало последней каплей. Один их вид сломал меня.

Моя реакция была глупой. Очень глупой. Я должна была бояться за свою жизнь. Мне следовало разозлиться, из-за того, что он остался во Фриско. Но было что-то в этой крошечной слабости, которая впивалась в мою броню. Когда он успел обзавестись очками? Насколько плохим было его зрение? Было ли это просто потому, что ему было около тридцати? Или это было из-за чего-то, что случилось с ним, пока он был в тюрьме?

Я прикрыла рот рукой, чтобы подавить рыдание, которое грозило вырваться из меня, и побежала к карту. Я выехала с его подъездной дорожки и свернула на уединенную подъездную дорогу, прежде чем мне пришлось съехать на обочину. Я закрыла лицо руками и, наконец, дала волю слезам.

Было больно видеть его. Очень больно. Он имел полное право ненавидеть меня, бросать мои грехи мне в лицо. Но, черт возьми, это было больно.

И этот город. О Боже, этот город.

Я никогда не думала, что выбрала Фриско из-за него. Ни разу. Это была моя идея. Я была той, кто хотел убежать в какое-нибудь безвестное место в центре Америки. Я была той, кто выбрал горы. Я была той, кто разведывал, будет ли у нас возможность укрыться здесь.

— Ну, если ты отказалась от своей кукурузы со Среднего Запада и кантри, как насчет Фриско?

— Где это? — спросила я. Я перекинула свою голую ногу через его обнаженное бедро и прижалась к нему ближе, наслаждаясь ощущением того, что мы так идеально подходим друг другу. Наши ноги потерлись друг о друга, дразня, соблазняя и успокаивая.