Неизменный

Я покачала головой.

— Я… я не лучше тебя.

Его подбородок дернулся один раз.

— Нет, лучше. Ты намного лучше меня. Намного лучше, кого-либо на этой чертовой планете. — Он наклонил голову так, что его лоб коснулся моего, и поднял обе руки, обхватывая моё лицо. В тот момент мы были ближе друг к другу, чем когда-либо. Бабочки запорхали у меня в животе, и мои внутренности начали покалывать. Мне пришлось закрыть глаза от этого ощущения, от пьянящего блаженства от слов Сойера, его прикосновений и его тела, такого горячего рядом с моим. — И я знаю, что ты можешь добиться большего, чем я и эта жизнь, и что ты, вероятно, должна получить то, чего так сильно хочешь, но Каро, я собираюсь попросить тебя остаться здесь. Останься со мной. Быть со мной.

Сойер был на три года старше меня; ему было восемнадцать, а мне всего лишь пятнадцать. Это была не такая уж большая разница, но мне всегда казалось, что это разница между взрослым человеком и ребенком. Сойер был большим человеком в синдикате. Он был старше своего возраста, намного крепче, умнее и мудрее, чем казался. А я была просто маленькой девочкой, боровшейся за возможность быть рядом с ним. Я не хотела жить в синдикате, но у меня не было выбора. Я не хотела быть первоклассной воровкой, лгуньей и мошенницей, но у меня не было выбора. У Сойера был самый широкий выбор в мире, и все же он хотел эту жизнь.

Он мог бы сделать со своей жизнью все, что угодно, и он выбрал синдикат.

То же самое я чувствовала и сейчас. У меня никогда не было выбора любить или не любить Сойера. Я просто любила. Всегда. С того самого дня, как я его встретила, он был для меня всем. Я даже не могла заставить себя обратить внимание на других парней. Для меня он всегда был лучшим.

Но у него был весь выбор в мире. Он мог заполучить кого угодно. Быть с кем угодно. И все же он хотел меня.

Он хотел меня.

— Типа, быть твоей девушкой? — я спросила, потому что мне было пятнадцать, и это было единственное, о чем я могла думать. Отдаленная, более зрелая часть моего мозга говорила мне, что он не просто просил меня быть его девушкой, что его точка зрения была больше, чем моя, более постоянной. Но у меня никогда раньше не было парня, не говоря уже о парне, который говорил мне такие вещи. Это была новая и неизведанная территория. Кроме того, как я уже сказала, Сойер был единственным, кого я хотела, единственным, о ком я заботилась. У меня не было ни единого шанса.

Смех Сойера каскадом прокатился по моей коже, согревая меня и одновременно вызывая мурашки по коже, заставляя мое сердце биться быстрее, а кровь нестись по венам.

— Да, Шестёрка. Ты хочешь быть моей девушкой?

Я кивнула, хихикая кокетливым звуком, которого никогда раньше не издавала.

— Д-да. Да, пожалуй.

Он поймал мои слова, прижавшись губами к моим. Я ахнула от этого ощущения, эти слишком мягкие губы пьяняще контрастировали с твердостью его тела, грубостью его рук, жесткостью его личности. Его губы двигались напротив моих медленно, осторожно.

Возможно, Сойер был моим первым парнем, но он был не первым с кем я целовалась. Я уже делала это несколько раз с тех пор, как он впервые поцеловал меня, когда мне было десять. Ради практики. С мальчиками из школы под трибунами или за спортивными площадками в спортзале. Я понятия не имела, что делать с кем-то вроде Сойера, но я, по крайней мере, не была полной неумёхой, когда дело касалось поцелуев.

Или, по крайней мере, я так думала.

Но поцелуй Сейера был не просто поцелуем с мальчиком. Это был поцелуй мужчины. Он был всеми моими мечтами, фантазиями и желаниями, упакованными в одного совершенно великолепного, совершенно опасного мужчину моей мечты, и я могла бы провести всю ночь, просто изучая контуры его губ и то, как они прилегают к моим.

Его зубы поймали мою нижнюю губу, а затем его язык прошёлся по ней, чтобы успокоить боль от укуса, уговаривая меня открыть рот шире и позволить ему исследовать меня полнее. На вкус он был как мята и все мои желания. Крепко зажмурив глаза и осторожно сжимая руками его накрахмаленную рубашку, я позволила ему начать поцелуй, просто молясь, чтобы я не превратила это в ужасный опыт для него.

Неужели это будут самые короткие отношения в истории отношений? Неужели мои плохие навыки в поцелуях заставят его сбежать? Это былы слишком ужасно.

Я отстранилась, задыхаясь и теряя уверенность в себе. Его голова опустилась на изгиб моей шеи, его дыхание согревало обнаженную кожу, заставляя меня дрожать.

Он почувствовал, как по мне пробежал холодок, и его руки тут же обхватили меня за талию, притягивая к своему теплу.

— Тебе холодно? — прошептал он.

— Н-нет.

Его голова откинулась назад, чтобы он мог видеть мое лицо.

— Значит, тебе не нравится?

Его откровенный вопрос вызвал у меня нервный смех.

— Просто напугана, — прошептала я. — Ты наводишь ужас.

Он потерся своим носом о мой.

— Ты восхитительна. — Затем его рот снова оказался на моем, и на этот раз поцелуй не был медленным, мягким или осторожным. На этот раз он целовал меня с голодом. Требуя большего.

Его рот быстро накрыл мой, наши губы и языки переплелись от потребности друг в друге, от безудержного желания. Я перестала смущаться и позволила своим рукам, огладить его грудь и живот, обвить его шею и прижаться к нему всем телом.

Он тоже не сдерживался, позволяя себе исследовать изгибы моей талии, боковую часть моей груди, верхнюю часть моей задницы. Он не стал сразу срывать с меня одежду, но я ощущала желание. От нас обоих.

Мне казалось, что мы играли в эту игру в течение пяти лет. Этот огонь между нами разгорался, разгорался и разгорался, а мы просто подливали масла в огонь, не заботясь о том, чтобы сдержать его или укротить. И теперь его было невозможно остановить. Мы соорудили этот костер, и теперь нам приходилось гореть по его милости.

Что меня вполне устраивало.

Я бы с радостью отдалась пламени, чтобы быть с Сойером.

Когда он отстранился на этот раз, мы оба покраснели, наши губы распухли, глаза потемнели. Его улыбка была довольной, более дерзкой, чем я когда-либо видела раньше.

Я с трудом сглотнула комок эмоций, застрявший у меня в горле.

— Вау, — прошептала я.

— Я знал, что всё будет хорошо, Каро. Я не должен был ждать так чертовски долго.

Моргая от ослепительной красоты, которая была болезненна по своей интенсивности, у меня возникла одна ясная, звучная мысль. Я собираюсь потерять девственность с этим парнем.

А сразу за ней пришла другая мысль: он собирается заставить меня отказаться от побега. И я не думала, что меня это сильно волновало.

Я бы с радостью отдалась ему той ночью, если бы мы не были посреди спальни Толстого Джека в разгар задания.

Я отошла от Сойера, стремясь освободиться от этих опасных мыслей и своего безрассудного сердца. Это было то, чего мы оба хотели. На сегодня. Вряд ли бы мы пробыли вместе долго. Мы были молоды. Я была практически ребёнком. И мы хотели разных вещей.

Это было бы хорошо для нас обоих. Я бы преодолела свое безумное увлечение. И Сойер тоже. Мы бы позволили всему идти своим чередом, а потом просто разошлись бы в разные стороны.

Это должно было произойти, чтобы мы могли повзрослеть. Сойер нуждался во мне, когда мы были детьми, и сейчас ему хотелось поблагодарить меня, или забыть меня, или что-то ещё. И мне нужно было довести это до конца, чтобы я тоже могла двигаться дальше. Мне нужно было избавиться от Сойера, чтобы когда-нибудь я могла, по крайней мере, найти способ привлечь других парней. Сойер не мог быть моим единственным вариантом навсегда.

Это было бы плохо для нас.

И пока мы не забудем друг друга, мы будем развлекаться, исследуя наши детские увлечения друг другом. Я могла бы избавиться от своей V-карты в процессе с кем-то, кому я доверяла. Он мог быть уверен, что я не изменю ему и не подхвачу венерическое заболевание. Беспроигрышный вариант.

— Там что-то есть позади…

Я оставила Сойера и подошла к стене за хозяйской кроватью, где была искусно развешана карта мира в рамке из каштана. Я встала на кровать, не обращая внимания на то, что мну простыни и порчу подушки.

Я отодвинула картину обратно к стене, отпустив пружину. Картинка двинулась вперед, открывая сейф.

— О, черт, — пробормотал Сойер, подходя и становясь рядом со мной. — Как мы собираемся его открыть?

Если бы нам понадобилось это сделать, то у нас возникла бы серьёзная проблема. Я могла бы взломать стандартный замок, но взламывать сейф совсем другое дело. Кроме того, это был не простой Walmart. Это была заноза в заднице.

Но, к счастью, Толстый Джек был идиотом.

— Вот так. — Мои пальцы все еще были спрятаны за рукавом кардигана, и я открыла незапертый сейф.

Удивленное хихиканье Сойера было всем необходимым, чтобы я могла почувствовать себя потрясающе, но того, что мы нашли в сейфе, было предостаточно, чтобы отдать должное нашим боссам.

Его смех быстро превратился в проклятие мудака, который жил здесь.

— Святое дерьмо, — прохрипел Сейер. — ФБР. Он, бл*ть, серьезно? Братья собираются вздернуть его за пальцы ног и кастрировать этого ублюдка. Это плохо.

Моя кожа внезапно покрылась мурашками. Я закрыла глаза и вспомнила все коммерческие фургоны, выстроившиеся вдоль улицы, когда мы ехали сюда.

— Нам нужно уходить. — Я схватила папки, наспех сложив их в стопку. — Сойер, сейчас же.

Мы обменялись взглядами, а затем пришли в движение. Мы схватили Фрэнки и Аттикуса с первого этажа и выскочили из дома, пробежав через задние дворы и по обочине, пока не почувствовали себя в безопасности, пока не почувствовали, что за нами никто не следил.

Мы направились обратно на вечеринку и передали информацию. Мы провели остаток ночи, смеясь, целуясь, тайком попивая алкоголь и игнорируя тот факт, что после сегодняшнего вечера мы больше никогда не увидим Толстого Джека живым.