Безжалостные Существа

30

Нат

Глядя на Моджо, удивленно приподняв брови, Слоан говорит:

— О, нет, это совсем не странно, собака. Что с тобой не так?

Уставившись в окно, я бормочу:

— Хороший вопрос.

Могла бы поклясться, что видела какое-то движение снаружи, но сейчас слишком темно, чтобы сказать наверняка.

Я встаю из-за стола и выглядываю во двор. За маленьким желтым пятном света из кухонного окна, которое освещает снег в нескольких футах за домом, стоит кромешная тьма.

Кто-то может стоять там, разглядывая меня, и я не смогу его увидеть.

По рукам ползут мурашки.

Я опускаю штору и поворачиваюсь к Слоан. Моджо уже на ногах, но все еще смотрит в окно и рычит.

— Все в порядке, мальчик. Хорошая собачка.

Он скулит, подбегая ко мне, чтобы уткнуться мордой в мою протянутую руку. Затем Моджо садится рядом со мной и прислоняется к моей ноге, тревожно оглядываясь и дрожа.

Слоан говорит:

— С каких это пор он нервничает?

— С никогда.

Мы обмениваемся взглядами.

— Я запру входную дверь. На тебе задняя.

Слоан смотрит на меня так, будто я только что предложила покурить крэка и воткнуть иголки в глазные яблоки.

— Ты не запираешь двери, когда остаешься в доме одна? Ты что же хочешь, чтобы к тебе вломился какой-нибудь сумасшедший и напал на тебя?

— Позволю отчитать себя после того, как мы проверим замки.

Моджо следует за мной, я быстро иду через дом к входной двери. Конечно же, она не заперта — я забыла сделать это после того, как вошла Слоан. Ругая себя, я задвигаю засов. Затем убеждаюсь, что все окна в гостиной заперты.

Я делаю то же самое со спальней и остальной частью дома, переходя из комнаты в комнату, задергивая жалюзи и закрывая шторы там, где я нахожу их открытыми.

Собака все время держится рядом со мной.

Я не могу сказать, кто больше беспокоится, он или я.

Когда я возвращаюсь на кухню, Слоан спокойно откупоривает еще одну бутылку вина.

— И что?

— Твоя задняя дверь была заперта. Я также проверила гараж. Все хорошо. Никаких сумасшедших.

С облегчением я сажусь за стол и почесываю Моджо за ушами. Он кладет морду мне на бедро и смотрит на меня, нахмурив свои мохнатые брови.

— Не волнуйся, приятель. У мамы есть незаряженный дробовик, которым она может размахивать и, вероятно, отпугнуть незваного гостя.

Слоан вытаскивает пробку из бутылки с вином.

— А у тетушки Слоан в ботинке лежит заряженный Магнум 357-го калибра, так что тебе не стоит беспокоиться.

Это заявление меня шокирует.

—  С каких это пор ты носишь оружие в ботинках?

Налив себе еще один бокал вина, Слоан останавливается и смотрит на меня.

— С тех пор, как я отправилась в круиз по Средиземному морю с дюжиной гангстеров.

—  Но они должны были защищать тебя!

Слоан усмехается.

— Никогда не знаешь, когда один из этих идиотов решит, что его честь уязвлена, и начнет палить из всех орудий по всем, кого увидит. К тому же, если кто-то другой, кроме Ставроса, решит поднапрячься, я должна была объяснить ему, почему это не такая уж хорошая идея, на языке, который он поймет. Дуло пистолета, приставленное к яйцам мужчины, дает ему довольно четкое представление о сути моего высказывания.

Слоан... эта девушка просто потрясающая. Я чертовски люблю ее.

— Откуда у тебя пистолет?

Она снова начинает наполнять свой бокал, потом мой.

— Я украла его у Ставроса.

— Украла.

Она корчит рожицу.

— Вряд ли он заметит. У парней повсюду валялось оружие подобно тому, как люди оставляют гостям тарелки с конфетами.

— Ух ты. Должно быть, это был тот еще круиз.

Ее улыбка едва заметная и загадочная. Слоан пододвигает ко мне стул и садится.

— Когда-нибудь я тебе все расскажу. Но прямо сейчас мне нужно услышать грязные подробности о том, что ты делала с этим прекрасным монстром, Кинг-Конгом Кейджем. И начни с секса в попку.

Мои щеки вспыхивают.

— Что заставляет тебя думать, что у нас был секс в задницу?

Мгновение молча рассматривая меня, она наклоняет голову. Ее маленькая улыбка становится шире.

— У тебя это анальное послесвечение.

Какое-то мгновение я пристально смотрю на нее.

— Это даже не важно.

— Нонсенс.

— Ты все выдумываешь! Никто не светится, только потому что у них был анальный секс!

С невозмутимым лицом Слоан говорит:

— Конечно. Это от фосфоресцирующих желез в твоем сфинктере. Как ты думаешь, почему у меня такой красивый цвет лица?

Я смотрю в потолок и вздыхаю.

— Хорошо, хорошо, кайфоломщица. Не рассказывай мне о своем потрясающем анальном сексе. Но тебе придется рассказать мне одну вещь.

— Что?

Положив локти на стол, она наклоняется ближе и понижает голос.

— У него как у коня, верно?

Теперь моя очередь загадочно улыбнуться.

Она возмущенно ахает и хлопает ладонью по столу.

— Ты дуреха! Ты не можешь держать это при себе!

Когда я только потягиваю вино и продолжаю улыбаться, она сердито смотрит на меня.

— Если ты не начнешь говорить, я пристрелю тебя из этого пистолета в моем ботинке. Клянусь, я так и сделаю.

— Нет, не пристрелишь.

— Назови мне хоть одну вескую причину.

— У меня есть твоя фоточка с тех самых пор, как ты впервые надела брекеты, когда тебе было пятнадцать. Помнишь, как это было во время твоего пубертата, когда ты ходила с ирокезом и черной помадой, когда ты хотела убежать и присоединиться к цирку, чтобы стать эмо-клоуном? И экспериментировала с пирсингом на лице? Тогда у тебя тоже были такие милые веснушки.

Слоан решительно говорит:

— Ты же знаешь, что это были прыщи. И это был панк-акробат, а не гребаный эмо-клоун. И ты сказала мне, что выбросила эту фотографию!

Я мечтательно вздыхаю, словно погрузившись в приятные воспоминания.

— Я солгала. Но я уверена, что местная газета с удовольствием поместила бы фотографию третьей участницы конкурса «Мисс Тахо-2014»...

— 2015.

—... в разделе «Образ жизни». Ты такая популярная учительница йоги в этой области. Сколько у тебя сейчас подписчиков в Instagram? Четыре тысячи?

— Сорок тысяч. Что ты знаешь. Ведьма.

— Эй, может быть, они захотят сделать фото До и После! Это всегда весело. Я думаю, что у меня все еще есть куча фотографий с лета между пятым и шестым классами, когда твои родители отправили тебя в лагерь для толстяков.

— Сучонка.

— Я тоже тебя люблю.

Через мгновение она поднимает свой бокал за меня в тосте.

— Отлично. Ты победила. Я просто буду продолжать думать, что у него член длиннее моего предплечья.

Я морщусь.

— Я бы сейчас отлеживалась в больнице.

В этот момент она замечает кольцо на моем пальце и замирает. Слоан смотрит на него так, словно это волосатый тарантул, ползущий по моей руке.

— Что это... такое?

— Кольцо.

— Ни хрена себе! Ты обручилась, не сказав мне?

Я кручу переплетенные золотые ленты на пальце, качая головой.

— Это кольцо обещания, — тихо произношу я.

Изучая выражение моего лица, она прищуривается.

— Было ли это обещание договором о самоубийстве?

Я вздыхаю, вытираю лицо руками, затем делаю большой глоток вина. Моджо решает, что пора снова спать, и сворачивается калачиком под столом.

— Это не обручальное кольцо, потому что мы не можем обручиться. Ему не разрешается жениться ни на ком, кроме тех, о ком скажет ему его босс. — Когда Слоан в шоке открывает рот, я смотрю на столешницу и добавляю с несчастным видом: — Мы также не можем жить вместе. Он не думает, что это безопасно для меня. И мы будем видеться только время от времени, когда он сможет уйти. Как бы часто это ни происходило, похоже, что это будет не очень часто. — Я колеблюсь. — И…

— Боже милостивый, это еще не все?

— Ага. — Я делаю еще один глоток вина, затем тяжело выдыхаю. — Он не может иметь детей. Нет, дело не в этом - он не хочет детей, поэтому ему сделали вазэктомию, когда он был еще молод.

Тишина.

Когда я поднимаю на нее взгляд, Слоан смотрит на меня в таком ступоре, который наступает у нее только тогда, когда она беспокоится обо мне.

— Ты видела свое лицо?

— Я просто надеюсь…

— Что?

Взглянув на свой бокал, Слоан медленно водит пальцем по ободку. Затем она поднимает свой взгляд на меня и тихо говорит:

— Я надеюсь, что он того стоит, детка. Потому что это звучит так, как будто ты многое отдаешь только для того, чтобы оседлать член парня.

— Эй, разве не ты так хотела, чтобы я с ним переспала.

— Да, переспи с ним. А потом двигайся дальше, как нормальный человек.

— Я говорила тебе, что это произойдет! Я говорила тебе, что влюблюсь в него, если пересплю с ним, а ты смеялась надо мной!

— Прости, не знала, что твое сердце находится внутри твоего влагалища.

Я с горечью говорю:

— Мы не можем все быть такими счастливыми, как ты, и иметь осколок льда вместо сердца.

Как только это вылетело у меня изо рта, я сожалею об этом. Я протягиваю руку и сжимаю ладонь Слоан.

— Прости. Я не это имела в виду.

Она сжимает мою руку в ответ, затем вздыхает.

— Ничего страшного. Потому что ты права. Но не думай, что мне повезло, потому что это не так. Я… — Она с трудом подыскивает слово, затем кривит губы. — Дефективная.

— Ты не дефективная.

Затем Слоан в не характерно мрачной для нее манере говорит:

— Мне не хватает той значимой части, которая заставляет людей влюбляться. Я единственная девушка, о которой я когда-либо слышала, которая закатывает глаза слыша песни о любви и ненавидит, когда парни привязываются к ней, и предпочла бы присутствовать на похоронах, а не на свадьбе.

— Это правда, ты в основном такая. Но ты все еще не дефективная. Говорю тебе, ты просто еще не встретила того самого, которого должна встретить.

Слоан смерила меня взглядом.

— А я тебе тут втираю, что не могу влюбиться, если что.

— Ты преувеличиваешь.

— Я не преувеличиваю. Я буквально неспособна на это. Мой мозг так не работает. Это как с математикой. Быстро, ответь: сколько будет девять на двенадцать?

После минутного сильного умственного напряжения я говорю:

— Хорошо, значит, ты не можешь влюбиться.

— Понимаешь? Насколько это удручающе?

—  По крайней мере, ты можешь удвоить количество ингредиентов в рецепте. В последний раз, когда я готовила банановые кексы, мне пришлось позвонить маме, чтобы выяснить, как удвоить две трети чашки муки.

На мгновение мы делим дружеское, подавленное молчание на двоих, затем Слоан оживляется.

— Я знаю, что нам сейчас нужно!

— Если ты сейчас скажешь «член», я за себя не ручаюсь.

Она игнорирует мое замечание.

— Пицца. Никто не может быть грустным, когда он поглощает сырный, мясистый кусочек пиццы.

— Звучит довольно аппетитно.

Изучая мое мрачное выражение лица, Слоан приподнимает брови.

— Ну и дела, не слишком перевозбуждайся. А-то кто теперь из нас эмо-клоун?

— Просто подумала… что, если мы закончим как две раздражительные одинокие старушки, живущие вместе, когда нам исполнится восемьдесят, дерущиеся из-за пульта от телевизора и кричащие соседским детям, чтобы они держались подальше от лужайки? Что, если вся эта история с любовью не должна была бы получиться ни у одной из нас, а в итоге... мы бы стали друг для друга любовью всей жизни?