Безжалостные Существа

31

Кейдж

Когда приходит сообщение, я стою посреди холодного склада в Нижнем Ист-Сайде, окруженный девятнадцатью вооруженными до зубов и смертельно опасными русскими.

Надеюсь, это от моей девочки. Мне требуется что-то по-настоящему хорошее сегодня вечером.

Не обращая внимания на звон во внутреннем кармане пальто, я продолжаю.

— Немедленно обрубите все. Ничто не проходит, если это не наше. Порты, границы, входящие рейсы и регулярные перевозки отовсюду и везде. Я хочу, чтобы они почувствовали давление. Сделайте невозможным для них ведение бизнеса. Когда денежные потоки прекратятся, они будут более сговорчивы и назначат новую встречу. Тогда мы пустим молоток в ход. Доведите до сведения всех ваших капитанов и солдат, что мы находимся в состоянии войны. Правила мирного времени отменены.

Я смотрю на каждого парня в этом круге по очереди. Все они смертоносны. Все они преданы. Каждый из них готов убить или умереть, в зависимости от того, что я им прикажу.

Несмотря на то, что приказы исходят от Макса, я тот, кто их отдает. Руки и уста короля, я правлю в его отсутствие.

А правлю я железным кулаком.

— То, что произошло в канун Рождества, – это сигнал к действиям. Наши партнерские отношения с другими семьями шли слишком гладко. Они вконец осмелели. Пришло время напомнить им, кто мы такие и почему мы здесь главные.

Я обращаю свое внимание на одного из парней, стоящих напротив меня. Он крепкий, с бритой головой и шрамом, идущим от левой брови до челюсти. Глава Чикагской братвы, он неизменно предан нам. И не менее злобен.

— Павел, к тебе направляется большая партия скота Асифа. Проследи, чтобы он прибыл вовремя.

Он кивает, ему не нужно объяснять, что коровы, которых он собирается угнать, имеют до ста фунтов кокаина Асифа, тщательно упакованного в их кишечнике.

Я обращаюсь к другому члену круга, пожилому мужчине с длинной бородой, безумными глазами и обесцвеченными зубами. Его настоящее имя Олег, но все называют его Каннибалом из-за его пристрастия вскрывать грудную клетку каждого убитого им человека и откусывать по кусочку их окровавленных сердец.

В лицо его, конечно, так не называют.

Никто из нас не настолько глуп.

— Олег, контейнеры Чжоу прибудут в доки Майами завтра вечером. Полиция должна добраться туда первой.

— Я бы хотел оставить одну из девушек себе.

Мужчины по кругу обмениваются взглядами, но я не отрываю взгляда от развратного лица Олега.

— Нет. Мы не трогаем товар.

— Павел оставит себе кокаин! А что получу я?

— Продолжишь дышать. Только попробуй ослушаться меня, и ты тут же потеряешь это право.

Олег скалит зубы, шипит. Но я знаю, что он хочет остаться главой семьи Майами больше, чем иметь при себе одну из похищенных девушек в контейнере, так что у нас не будет проблем. Я продолжаю.

— Иван, у Родригеса дюжина наркокурьеров на рейсе в Лос-Анджелес из Мехико. Я расскажу тебе подробности. Забери их, как только они пройдут таможню.

— А после того, как мы извлечем продукт?

Он хочет знать, что делать с телами.

— Убедись, что Родригес увидит своих мертвых наркокурьеров в вечерних новостях.

Все хихикают. Им не только нравится идея разозлить высокомерного главу картеля Синалоа, но и не терпится увидеть, какое гротескное зрелище устроит Иван с телами.

В этом отношении у него репутация творческого человека.

— Александр.

— Да, Пахан?

Я замолкаю, застигнутый врасплох этим почтительным обращением.

Все остальные тоже удивлены, стоят, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая друг на друга, ожидая, как я отреагирую на это обращение.

Однако выбора нет. Пока Макс жив, я не Пахан, «большой босс». Именно поэтому он и провоцирует.

Я ясно дам понять, что я не предан нашему лидеру и намерен сам занять трон, если среагирую на ошибку Александра.

Если только это не было ошибкой.

Может быть, это было своеобразной проверкой.

И, возможно, эту проверку мне устроил тот, кто гораздо умнее Александра.

Мой взгляд леденеет, а тон смертельно мягкий, когда я говорю:

— На колени.

Александр не колеблется.

В шелковом костюме за пять тысяч долларов, туфлях ручной работы и пальто, сшитом из шерсти детенышей тибетских антилоп, он молча опускается на колени на холодный цементный пол склада.

Затем Александр ждет вместе со всеми остальными. Облака пара от его дыхания белеют в холодном ночном воздухе.

— Выверни карманы.

Александр сглатывает. Порывшись в карманах пальто, он достает сотовый телефон и сложенную пачку стодолларовых купюр. Он бросает их на пол, затем лезет в карман пиджака. Вскоре пистолет, складной нож, шариковая ручка и маленькая расческа летят вслед за деньгами и телефоном на пол.

Последнее, что Александр достает, – это плоскогубцы.

Он собирается бросить и их в импровизированную кучу вещей, но я останавливаю его:

— Постой.

Александр замирает. Он бросает на меня горящий взгляд.

Я вижу страх в его глазах, но также и смирение.

Он уже знает, о чем я его попрошу.

— Один из передних. И не вздумай его реставрировать. Я хочу, чтобы твое неуважение к Максиму видели все.

Александр выдыхает. Он смотрит на плоскогубцы в своей руке, затем зажимает металлические зубцы вокруг одного из своих передних коренных зубов и вырывает его.

Это длительный, кровавый процесс. Остальные парни наблюдают за происходящим с разной степенью скуки и интереса. Павел смотрит на часы. Олег облизывает губы. Когда все закончилось, Александр тяжело дышал, а костюм у него на груди был пропитан кровью.

Я жестом приказываю ему встать.

Он так и делает, сплевывая кровь на пол.

— Как я и говорил. Через два дня в порт Хьюстона прибудет грузовое судно, набитое АК и боеприпасами нашего армянского друга, господина Курдяна. Оружие отправится на поезд, направляющийся в Бойсе. Пустить поезд под откос. Чем сильнее будет взрыв, тем лучше.

Александр кивает: Его лицо бледное, и он весь в поту, но он не издает ни звука боли или каким-либо образом не проявляет неповиновения.

Обычно это доставляло бы мне удовольствие. Сейчас это просто утомляет меня.

После того, как я провел неделю в объятиях Натали, жизнь, которую я здесь веду, кажется мне кислой.

Я раздаю оставшимся инструкции. Когда с этим покончено, я их распускаю. Они исчезают в тени склада, возвращаясь к своим семьям и территориям, разбросанным по США.

Я распускаю всех, но оставляю подле себя одного.

Михаил – самый молодой член руководства Братвы, а также один из самых агрессивных и амбициозных ее представителей. Он был заместителем главы семьи Бостона, но был повышен в должности в прошлом году, когда его босса убили.

Положив руку на плечо Михаила, я говорю:

— Мне нужна твоя помощь.

Я вижу удивление в его глазах. Удивление же быстро сменяется гордостью.

— Благодарю за доверие. Что угодно.

— Я обнаружил несанкционированную операцию по онлайн-казино на Озере Тахо. Они – одни из наших, но не платят десятину.

— Что я должен сделать?

Я жестом приглашаю Ставроса выйти оттуда, где он ждал возле двери. Он нерешительно подходит, заламывая руки.

— Получи отчет об общей выручке, начиная с тех пор, как они начали работать. Они должны половину Максиму. Пусть пришлют мне ее не позднее понедельника на следующей неделе. Затем поставь их в ежемесячный график в двадцать процентов вперед.

— А если они не смогут найти деньги?

Я колеблюсь. Все было бы намного проще, если бы Ставрос не был связан с подругой Натали.

Если бы это было так, и он не смог бы предъявить деньги, я бы отрезал ему пальцы на руках и ногах за каждый день задержки, пока он этого не сделает.

А если это продлится десять дней, я начну отсекать другие вещи.

— Не волнуйся об этом сейчас. Просто убедись, что он понимает, каковы будут последствия, если он снова облажается.

Не то чтобы он уже не знал, но никогда не помешает подчеркнуть эти вещи.

Я отправляю Михаила на встречу со Ставросом. Затем я выхожу со склада к машине, ожидающей меня снаружи. Как только я сажусь в «бентли», я достаю свой сотовый телефон.

«Уже скучаю по тебе. Целую, обнимаю».

Мое желание исполнилось: сообщение от Натали.

В моей голове мелькает образ ее улыбающегося лица. Затем всплывает другой образ, воспоминание о ней, обнаженной и раскрасневшейся подо мной, с закрытыми глазами и приоткрытыми губами, синяк от моего жадного рта темнеет пятном на ее стройной шее.

Стальная лента обвивается вокруг моего сердца. Тяжело вздохнув, я бормочу:

— Я тоже скучаю по тебе, детка.

Пока мой водитель выводит машину с пустынной парковки на главную улицу, я набираю ее номер, нетерпеливо ожидая, когда Натали возьмет трубку.

На третьем гудке она ее берет.

— Привет!

Похоже, она рада меня слышать. Удавка затягивается.

— Слышал, ты скучаешь по мне.

— Здесь странно скучно без властного русского, выкрикивающего мне приказы. Предлагаю тебе разобраться с этим.

— Тебе нравится, когда я отдаю тебе приказы.

— Только когда мы в постели.

Я представляю Натали с завязанными глазами и руками, сосущей мой член и покачивающей бедрами, когда я скольжу вибратором в ее мокрую киску и выхожу из нее, и почти издаю стон вслух от желания.

Мой голос падает.

— Готов отдать вам несколько приказов прямо сейчас. Ложись в постель.

Она смеется, затаив дыхание.

— Я бы так и сделала, но Слоан здесь. Это может быть неловко.

— Она вернулась из поездки.

— Ага. Она порвала со Ставросом… но ты, наверное, уже в курсе.

Я этого не знал, но теперь рад, что знаю. Все станет проще, если он не найдет денег для Макса.

— У тебя девичник?

— Мы заказали пиццу. Откупорили пару бутылок вина. Так что да, я думаю, это означает, что у нас будет девичник. Что ты собираешься делать сегодня вечером?

Я провожу рукой по волосам, откидываю голову на подголовник и закрываю глаза. Мой голос мягок, я говорю:

— Жаль, что я не зарылся лицом между твоих сладких бедер.

Натали, должно быть, слышит тоску в моем тоне, всю тоску и отчаянную потребность, потому что ее голос становится обеспокоенным.

— Ты в порядке?

Я отвечаю честно.

— Нет.

Натали повышает голос.

— Что стряслось?

— Я кое-что оставил в Калифорнии.

— Что?

— Мое сердце, детка. Мое холодное, мертвое, никчемное сердце, которое даже не билось до того, как я встретил тебя.

Наступает пауза, затем Натали шепчет:

— Я влюблена в тебя.

Теперь я действительно издаю стон вслух.

Она только что выпустила стрелу мне прямо в грудь. Я, блядь, убит.

— Я не говорила этого, когда ты был здесь, потому что… ну, в основном потому, что ты мне так сказал. Требовательно, на самом деле. Ты же в курсе, как ты добиваешься…

— Повтори еще раз.

Ее смех мягкий и теплый.

— Видишь? Такой требовательный.

— Пожалуйста. Пожалуйста, повтори это еще раз.

Натали, должно быть, слышит боль в моем голосе, потому что весь смех и поддразнивание исчезают, когда она говорит дальше. Ее голос торжественен и тих.

— Я люблю тебя, Кейдж. Я люблю тебя. Безнадежно. Я думала, что раньше знала, что значит быть влюбленной, но до тебя я этого точно никогда не знала. Как будто свет гаснет, когда ты выходишь из дома. Как будто мои легкие работают только тогда, когда ты со мной. Вообще-то, я… немного растеряна. Я не знаю, как с этим справиться. Все, чего я хочу, - это быть с тобой все время… — После короткой паузы Натали снова берет трубку, в ее голосе слышится раскаяние. — Прости. Все дело в вине. Клянусь, я не хотела, чтобы это было так... так…