Безжалостные Существа

41

Нат

Когда я прихожу в себя, я лежу на спине на кожаном диване с холодной мочалкой на лбу. Прошло некоторое время, потому что солнце село, и снаружи стрекочут сверчки.

Комната просторная, интерьер оформлен в тропическом балийском стиле. Блестит полированный пол из темного дерева. Папоротники, орхидеи и пальмы уютно устроились рядом с резными столами из тикового дерева и улыбающимися каменными буддами. Прозрачные белые льняные занавески колышутся на ветру из пары открытых французских дверей. Я вдыхаю соленый воздух, слышу крики чаек где-то вдалеке и пытаюсь вспомнить, как я сюда попала.

Дэвид сидит на диване напротив и наблюдает за мной.

Его загорелые босые ноги скрещены, а пристальный взгляд устремлен на меня. Он смотрит не мигая.

Когда я резко сажусь, мочалка падает мне на колени, и комната начинает вращаться.

— У тебя тепловой удар, — тихо говорит Дэвид.

Его голос. Этот низкий, насыщенный голос, который я так часто слышала за последние пять лет в своих мечтах и заветных воспоминаниях… вот он.

Ничего для меня не значит в этот момент.

Нас разделяет квадратный деревянный журнальный столик. На нем артефакты из его жизни: книги о путешествиях, стеклянная чаша с красивыми ракушками, маленькая бронзовая скульптура лежащей обнаженной женщины.

Меня охватывает желание ударить его этой скульптурой.

Я встречаюсь взглядом с Дэвидом и провожу несколько молчаливых мгновений, просто глядя на него, стараясь не раскроить ему череп. Дэвид хорошо выглядит. Здоровый и хорошо отдохнувший. Как будто ему на все наплевать.

Лживый, лживый, коварный, сын одноногой собаки.

— Или, может быть, сказались пять лет, которые я провела, оплакивая твою смерть, в то время как ты жил как король на райском острове, который мне только снился.

Дэвид медленно моргает, как будто вбирает услышанное в себя. Легкая улыбка кривит его губы.

— Мне не хватало этого убийственного чувства юмора, тюльпанчик.

— Назови меня еще раз этим старым прозвищем, и я засуну эту миску с ракушками тебе прямо в задницу.

Мы пристально смотрим друг на друга. Наконец Дэвид двигается, распрямляя ноги и наклоняясь вперед, чтобы положить руки на бедра. Он пристально смотрит на меня пронзительным взглядом.

— Почему ты так долго добиралась сюда?

Дэвид говорит это мягко, не как обвинение, но именно так это и ощущается.

Как если бы он думал, что я провалилась.

— Ну, я не знаю. Может быть, дело в том, что я думала, что ты умер.

— Я послал тебе ключ…

— Этот дурацкий ключ застрял в твоем почтовом ящике. Я получила его совсем недавно, после того как владелец «Торнвуда» нашел его во время ремонта.

Губы Дэвида приоткрываются. Затем он закрывает глаза и выдыхает.

— Ага. Отличный план, Дэвид. Знаешь, что было бы лучше? Позвонить.

Он качает головой и хмурится.

— Я не мог рисковать, связываясь с тобой напрямую. Полиция пасла тебя месяцами.

— Хорошо, это было первые несколько месяцев. Как насчет четырех с половиной лет после этого?

Когда Дэвид смотрит на меня сейчас, его взгляд оценивающий, как будто я кто-то, кого он раньше не встречал.

— Ты изменилась, — тихо констатирует Дэвид.

— Да. Я больше не беспокоюсь о том, что меня легко проглотить. Ты можешь задохнуться.

После еще одной паузы он говорит:

— Почему ты так злишься на меня?

Не помню, чтобы он был таким глупым до этого.

— Боже, с чего начать? О, вот хорошее начало: ты исчез. За день. До. Нашей гребаной. Свадьбы.

Дэвид резко встает и идет через комнату, засунув руки в карманы шорт, его плечи напряжены. Глядя через открытые французские двери на море, он говорит:

— Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь, тюльпанчик. Я многого тебе не сказал.

— Я уже в курсе последних событий, Дэвид. И не дави на меня своими тюльпанами. Я имела в виду то, что сказала о миске с ракушками.

Дэвид бросает на меня взгляд через плечо. Затем он смотрит на мою левую руку.

— Ты ведь тоже чего-то недоговариваешь, не так ли?

Я кручу кольцо с обещанием Кейджа большим пальцем. Внезапно я чувствую жар, как будто он может прожечь мою кожу и опалить кости.

Когда я молчу, Дэвид подсказывает:

— Я узнаю русский любовный узел, когда вижу его, Натали.

— Держу пари, что узнаёшь. Ты же подарил такой Клаудии?

В его глазах вспыхивает удивление. За этим быстро следует тревога.

Дэвид отворачивается от французских дверей и возвращается ко мне, выражение его лица обеспокоенное, а тон повышается на октаву.

— Откуда ты знаешь о Клаудии? Кто тебе рассказал?

— Что, никаких отпираний? Это не похоже на тебя – не иметь наготове хорошей легенды для прикрытия.

Дэвид игнорирует мой язвительный сарказм.

— Кто бы это ни был, ему нельзя доверять. Он просто пытается сблизиться с тобой, чтобы выведать обо мне информацию…

Я громко перебиваю:

— Знаю. Я в этом замешана не меньше тебя. В последние несколько дней это было забавно, позвольте мне заметить.

Дэвид присаживается передо мной на корточки, хватает мои липкие от пота руки и смотрит мне в глаза.

— Скажи мне, кто с тобой связался. Расскажи мне, что случилось. Расскажи мне, как ты сюда попала… расскажи мне все.

Он, должно быть, видит, что я собираюсь выдавить ему глаза приятным, резким ударом большими пальцами в глазные яблоки, потому что мягко добавляет:

— Пожалуйста.

Я чувствую его запах теперь, когда он так близко. Эту привычную, опьяняющую смесь специй и сандалового дерева. Сладкий и сливочный, гладкий и теплый, он доносится до моего носа, словно зов сказочной сирены.

Как я любила этот аромат. Как он успокаивал меня раньше.

Агентируюсь на слове «любила».

Вместо того, чтобы чувствовать удивление или боль от того, что голос, запах и пристальный взгляд Дэвида больше не властны надо мной, я испытываю невероятное облегчение.

Теперь, когда я больше не люблю его, будет намного проще послать его к чертям собачьим.

Перед моими глазами мелькает красивое лицо Кейджа. Когда я с силой моргаю, оно исчезает.

— Ты первый, красавчик. Скажи мне, почему ты бросил меня за день до нашей свадьбы, даже не попрощавшись. Неожиданный мандраж? Или ты ударился головой и вспомнил, что уже женат?

Дэвид делает глубокий вдох, затем выдыхает, склонив голову, чтобы опереться на наши сцепленные руки. В отличие от моего, его лоб холодный и сухой.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль. Мне так жаль, Натали, — бормочет Дэвид.

— Отлично. Перейдем к хорошей части.

Дэвид тяжело выдыхает, нежно целует тыльную сторону каждой из моих рук и отпускает их, поднимаясь. Он возвращается на диван напротив меня и садится.

— Я так понимаю, ты в курсе, что я был связан с мафией.

— Да.

— Я был бухгалтером в нью-йоркском синдикате. Я отчитывался непосредственно перед большим боссом.

— Максимом Могдоновичем.

Дэвид кивает.

— Это была кабинетная работа. Я не марал руки. Я никогда никому не причинял вреда.

— Хвала тебе. Продолжай.

Дэвид делает паузу, чтобы скрежетнуть челюстью. Ему не нравится новая, властная я.

— Они завербовали меня сразу после колледжа, предложив смешную зарплату. В двадцать два года я не мог устоять перед такой суммой денег. Поэтому я взялся за эту работу. Я сказал себе, что не делал ничего плохого. Я не причинял людям вреда. Но после почти десяти лет работы на них я передумал. Я был соучастником их насилия, даже если никогда не проливал ни капли крови. Мои навыки помогли им преуспевать. Поэтому я решил, что хочу уйти. Навсегда.

Дэвид кажется искренним, но этот человек – законченный лжец. Я спала с ним много лет и понятия не имела, что он не тот, за кого себя выдает.

Я жестом прошу его продолжать.

— Только вот из Братвы нет выхода. Ты не можешь подать заявление об отставке и уйти. Мне нужно было составить тщательный план, что я и сделал.

— Значит, это ты сдал Могдоновича правительству.

— Ага. Я дал им все, что им было нужно, чтобы прижать его за достаточное количество преступлений, чтобы посадить его на всю жизнь. Взамен они дали мне новую личность, переселили меня и стерли любое упоминание обо мне. Это были вещи, которые я не мог сделать сам.

Я смотрю на Дэвида, такого скучного и прилежного. Такого непохожего на Кейджа.

Перестань думать о Кейдже!

— А как насчет твоей жены, Дэвид? А как насчет твоих детей?

Выражение его лица становится жестким. На мгновение он больше похож на гангстера, чем на бухгалтера.

— Клаудия ненавидела меня до глубины души. Это был брак по расчету. Она была из одной из итальянских семей, с которой Макс хотел заключить союз. Он всегда принуждал людей к такого рода договоренностям, чтобы доказать их лояльность. Она все время мне изменяла. Вопиюще. Я даже не думаю, что эти дети были от меня. Они выглядели точь-в-точь как ее волосатый телохранитель-сицилиец.

Вспоминаю, как Кейдж рассказывал мне, как он не мог жениться на мне, потому что Макс контролировал всю его жизнь, включая это, и чувствую укол сочувствия к Дэвиду.

Потом я вспоминаю, сколько раз мне хотелось покончить с собой после того, как Дэвид исчез, и приступ сочувствия улетучивается в клубах дыма.

— Ты мог бы сказать мне. Ты мог бы рассказать мне все это.

Его карие глаза светятся от затопляющих его эмоций. Он медленно качает головой.

— Мне следовало бы. Но я слишком сильно любил тебя. Я не хотел рисковать, боясь, что ты бросишь меня, если узнаешь правду.

Он всегда не любил рисковать. Снова чувствуя головокружение, я отвожу взгляд.

— И вместо этого ты бросил меня. Сказал мне, что ты собрался в поход и не вернулся. — Я нахожу в себе силы снова встретиться с ним взглядом и прошептать: — Разбил мое сердце тысячью возможных способов и оставил меня, как зомби. Оставил меня умирать. Можешь себе представить, каково мне было? Не знать, что с тобой случилось? Все это время… не в состоянии двигаться дальше?

Я могу сказать, что он хочет встать с дивана и обнять меня, но Дэвид этого не делает. Вместо этого он смотрит на мое кольцо.

Его голос становится хриплым.

— Разве ты не двигаешься дальше?

Надежда в его голосе заставляет меня хотеть что-нибудь сломать.

— Давай вернемся к той части, где ты объясняешь, почему уехал за день до нашей свадьбы. Давай остановимся на этом немного.

Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени и закрывает лицо руками. Его вздох – огромный, тяжелый порыв воздуха.

— Мой куратор в программе защиты свидетелей сказал мне, что они получили достоверную информацию о том, что мое местоположение на озере Тахо было скомпрометировано. Они настояли, чтобы я снова переехал, немедленно. Они не приняли во внимание мои пожелания, когда перемещали меня.

Когда Дэвид поднимает голову и смотрит на меня, его глаза полны боли.

— Они сказали, что я больше никогда не смогу с тобой связаться. Они сказали, что люди Макса будут вечно следить за тобой. Что они используют тебя как приманку, чтобы заманить меня обратно. И если я когда-нибудь совершу ошибку, попав в ловушку, ты им больше не понадобишься. Тебя убьют. С таким же успехом я мог бы сам нажать на курок. Но пока я держался подальше, ты продолжала жить. И я подумал… Я думал, что ты получишь ключ и найдешь письмо, и поймешь, что тебе нужно принять крайние меры предосторожности…