Тревожная командировка

Я встал из своего угла и пошел к выходу. В полумраке не заметил вытянутую ногу и споткнулся об нее. И растянулся во весь рост в кузове. Тут же вскочил и обернулся.

В противоположном от меня углу раздался хохот. Я пригнул голову и прищурил глаза. Витек начал говорить, — ты, это, братан не нервничай. Это случайно.

Я махнул рукой и выпрыгнул из кузова. Мы находились на окраине деревни, около большого бревенчатого дома. Я перешел на другую сторону машины и сел на обочину.

Легкий ветерок пробегал по траве. Птицы кричали, радуясь солнцу и небу. Я не заметил, как рядом со мной приземлились Кирилл и Витек. Оба красные и от обоих несло алкоголем.

— Братан, давай выпей с нами, — сказал Витек.

Я вообще не люблю, когда меня называют братаном, а тут еще пьяные. Я спокойно отказался.

— Ты чего, брезгуешь? — продолжил Витек. Рядом сопел Кирилл.

Я, конечно, чувствовал, что назревает скандал. Но все равно не ожидал, что он так быстро начнется.

Я еще спокойно отвечал, как краем глаза увидел летящий в мою сторону кулак. Машинально отклонился, перекатился через плечо и вскочил. Медленно встали и Кирилл с Витьком. Витек принял боксерскую стойку, а Кирилл растопырил руки, словно хотел меня поймать.

Они пошли на меня. Я отступал к машине, уперся спиной в борт, и в этот момент Витек пошел в атаку.

Он подскочил почти по-боксерски и ударил прямой правый. Алкоголь сделал свое, удар получился растянутый и медленный. Автоматически я уклонился назад и треснулся головой о борт машины. Кулак Витька не долетел несколько сантиметров до моего лица. Левая рука моя сбила предплечье нападающего. Левой же ногой ребром стопы я вдогонку ударил Витька по голени. Пусть я был и в кроссовках, но уверен, что ему было больно. К тому же сделал сдирающее движение вниз. Возможно, если бы Витек на самом деле занимался боксом, то я не успел бы всего этого. Но алкоголь и удача были на моей стороне.

А вот от лап Кирилла я скрыться не успел. Он схватил меня и начал душить. Единственно, что мне оставалось, так это ткнуть ему пальцами в глаза. И я успел это сделать. Пьяная скотина не отпускала меня. Он левой прижимал меня к борту машины, а правой тер свои глаза.

Я оперся спиной о борт и выставив ногу вперед, оттолкнулся от машины. С трудом, но мне удалось отшвырнуть здоровяка от себя. Я отскочил от них и прикидывал, что дальше. Этот бык кое-как протер глаза и начал гоняться за мной, я же крутился возле Витька, пока тот стонал и держался за свою ногу.

Наконец мне это надоело, и я толкнул Витька на Кирилла. Тот споткнулся об него, и они оба полетели на землю. Я понимал, что если Кирилл встанет, то мне придется просто убегать. Я подскочил и стал пинать этого бугая.

И внезапно выключился свет. Очнулся я уже связанный. Рядом лежали оба противника. Они страшно ругались. Я повернул голову и увидел инструктора. Так вот кто мне выключил свет. Он не захотел разбираться и уложил всех.

Ехать было вдвойне неудобно. Одно дело, когда задницей сидишь на деревянном сиденье, и другое, когда ты лежишь на полу кузова, и тебя подкидывает на полметра вверх, когда машина наезжает на камень.

Трясло так, что иногда казалось — голова сейчас отвалится и покатится по мешкам. Водитель совершенно не жалел не то, что нас, но и машину. Ветки хлестали по брезенту, кузов раскачивался из стороны в сторону. временами казалось, что вот, вот и мы опрокинемся.

Нас швыряло по всему кузову. Когда приехали, нас троих закрыли в сарае. А часа через два начались разборки. Так вот эти гады развернули все на меня. Они обвинили меня в том, что я первый напал на Витька, и Кириллу пришлось защищать его. А выпили они, потому что у Витька завтра день рождения. Он так хорошо сыграл жертву, что ему поверили. А меня просто не стали слушать.

Начальник курса посадил меня под арест на четверо суток, а Кирилла заставил два дня мести дорожки на базе.

Все это время я провел в сарае. Еду мне приносили два раза в день. Спал на досках, укрывался старым одеялом.

Через четверо суток меня выпустили. Злого и мстительного. Через пару дней все стало забываться. Занятия были очень интенсивными.

Мне всегда больше нравились скалы, горы, холмы. Возможно, я ближе к Земле, чем к воде.

Следующее занятие по стихиям было через два дня. Нам долго давали теорию. Состав Земли, как почвы. Структура земли, геологические основы, но это так, совсем мало. Здесь была другая нацеленность, другой подход. Нам давали больше практические методы работы с Землей.

Потом после обеда нам дали лопаты и кусок плотной ткани. Так же мы несли длинный ящик. И мы пошли на поляну, которая была в километре от базы. Там инструкторы приказали выкопать яму шириной сантиметров восемьдесят и длиной метр восемьдесят, и глубиной шестьдесят сантиметров.

Никто ничего не понял, и все стали копать. Через часа два всё было готово. На этот раз первым оказался Глеб. Его положили на ткань, которую расстелили в яме. Дали команду закапывать Глеба. Но перед этим вставили ему в рот трубку, на лицо положили тоже кусок ткани. И вот в таком положении его закопали. Наверху торчал только кончик трубки.

— А сколько нам здесь вот так лежать? — спросил кто-то из ребят.

— Пока не начнут раскапывать, — ответил один из инструкторов.

— А если раньше вылезешь? — не сдавался парень.

— Раньше вылезешь, потом снова закопают, — спокойно сказал инструктор.

Все посмотрели на холмик земли, где лежал закопанный Глеб. И все наверно внутренне вздрогнули, я-то точно.

Инструкторы дали команду, и мы стали закапывать друг друга. Я чтобы не остаться последним, вызвался лечь одним из первых. Ощущение я вам скажу не из приятных. Комья земли падают на ваше тело, оно вздрагивает, хочет пошевелиться, хочет устроиться поудобнее. Но с каждой секундой это сделать всё труднее и труднее. Наконец тело начинает бунтовать, ему нужна свобода, оно хочет двигаться, жить. Ему ничего этого не дают. Вместо этого ум заставляет тело подчиняться, слушаться его.

Стало тихо, очень тихо. Не слышно ни ветра, ни пенья птиц, ни разговоров людей. Глухо, как в танке. Или лучше всего сказать в могиле.

Ощущения тела обострились. Удары сердца отдавались по всему организму. Мурашки начали возникать, то в руках, то в ногах.

Я пытался расслабиться и поначалу это удалось. Я даже задремал. Но потом очнувшись от дремы, запаниковал, где я? И лишь вспомнив, немного успокоился. Стал вспоминать любимые фильмы, а когда надоело, то стал думать о своей семье. Маму, которая меня воспитывала, отца, который видел во мне мужчину, каким я сейчас понимаю, в то время не являлся.

Совсем незаметно я начал мысленно разговаривать со своими родителями. Договорился до того, что поссорился с ними даже в представлении. И вот меня накрыла паника. Откуда-то появилось ощущение того, как я застрял в пещере. Я стал дышать глубоко и с каждым вдохом паника увеличивалась. Попробовал переключиться на короткое легкое дыхание, не получилось.

Сердце заколотилось, как будто хотело выскочить из груди. Я чувствовал, что вот, вот и я начну дергаться, вылезать из ямы. Усилием воли я еле сдержал это желание.

Пока я боролся с самим собой, у меня зачесался лоб. Ну и как тут почесать? Да никак! Захотелось ругаться. Злость постепенно перешла в чувство обиды. Ну что они со мной делают? Зачем это всё?

Стало так жалко себя, что я почувствовал, как глаза мои увлажнились. Что же будет дальше? Такая резкая смена эмоций. Пошли яркие цветные круги перед глазами. И почему-то всё это отдавалось в теле. Вдруг вспыхнула одна картина. Так ярко и сильно, будто я присутствую при этом. Сидит мужчина в потрепанной одежде, в руках у него посох. Смотрит он на что-то в руке и бормочет. Слов его не слышно. Потом он замолкает и смотрит в сторону. Оттуда появляется женщина, она одета в лохмотья и еле идёт. Мужчина торопится ей навстречу. Они обнимаются и долго стоят. Затем мужчина достает из сумки кусок еды и подает женщине. Она торопливо ест и что-то говорит мужчине. Он оглядывается и внезапно тянет ее прочь. Они убегают и вслед за ними гонится отряд воинов.

Потом я провалился в сон. Снилось что-то хорошее, по-моему, детство. Как будто я в деревне у бабушки, воскресенье, пахнет пирогами. И я знаю, что я скоро убегу на улицу, там меня ждут ребята, и мы пойдем на речку.

Шорох. Шевеление. Какие-то комки падают на меня. Я еле опомнился. Я же в яме. Зарытый. Меня раскапывали. Странно было смотреть на лица людей. Как будто я вернулся с того света.

Я оглядывался по сторонам, и не узнавал местность. А ребята откапывали следующего. Меня немного пошатывало.

— Пройдет, — хлопнул по плечу инструктор.

Скоро мы все стояли в строю. И там же узнали, что выдержали с первого раза пять человек, я в том числе.

Остальные не смогли. Кто-то продержался два часа, кто-то шесть, а кто-то и десять. Мы же были под землей двенадцать часов. Из нашей четверки выдержали все. Это было приятно.