Кукловоды с небес. Кто заказывает музыку?

Монотеизм

Католицизм и ислам, уходящие корнями в Ветхий Завет, могут считаться вариациями еще одной более древней монотеистической религии иудаизма. Как Новый Завет, так и Коран, оба обязаны своим содержанием Талмуду²⁶. Они сходятся в том, что существует Единый Бог, который является не столько принципом, безымянным энергетическим потенциалом, как брахман, сколько конкретной личностью и притом очень требовательной, которая не допускает рядом с собой никаких других богов, передает свои моральные кодексы через пророков, наказывает и наущает верующего и посылает ему испытания, чтобы проверить стойкость его веры. Да, истинное имя еврейского бога ЯХВХ невыразимо через язык и неуловимо, однако несмотря на это от него исходит множество наставлений, до мелочей расписывающих жизнь верующего. Итак, даже в монотеизме бог предстает в нескольких обличьях – есть сотворивший мир Бог книги Бытия, есть Бог Моисея, сделавший народ Израиля своим избранным народом, есть гневный Бог пророков – всякий раз это несомненно Единый Бог, но в самом ли деле это всегда один и тот же бог?

Далее эти три монотеистические религии соглашаются в том, что они верят в систему передаточных точек между Богом и человеком, идущих от Бога к архангелу, который сообщает пророкам то, что Бог желает сообщить людям, а после смерти пророка духовенство перенимает его обязанность истолковывать слово Божие пастве. Множество передаточных точек, это очевидно.

В то время как индуизм и буддизм допускают реализацию собственной духовной природы человека через его собственные усилия – например, путем занятия йогой или медитацией – монотеизм учит, что человека и Бога разделяет фундаментальная двойственность, которую невозможно объединить человеку, находящемуся в духовном поиске, так как есть один ингредиент, с которым он ничего не может поделать, и это «Божия благодать». Божия благодать (по-еврейски «бечинам») приходит, когда она приходит, повлиять на ее приход никак нельзя.

И все же, несмотря на все догмы и доктрины, свободолюбивые мыслители и мистики всегда и вопреки всем правилам находили способ прочувствовать бога, но они не находили конкретной личности, называемой «Единым Богом на небесах». Куда как опасный народ (с точки зрения духовенства). В иудаизме ими были каббалисты, в исламе – персидские суфисты. (Как раз по другую сторону границы Персии находится Индия – простое совпадение?) С помощью своих практик этим мистикам удалось преодолеть видимую двойственность, разделяющую человека и бога, и достичь определенности «бытия в боге» – «мистического единения», над достижением которого так усердно трудились и средневековые христианские затворники.

Мистиком, оказавшим самое долговременное влияние, остается, конечно, сам Иисус Христос. Не станем гадать, был ли он реальной исторической личностью, учился ли он с Ессеями, которые, в свою очередь, получили свои знания от буддийских монахов, посланных на Ближний Восток где-то в 250 г. до н. э. императором Акошей, или же «Иисус Христос» служит всего лишь обозначением некоего состояния сознания. Не имеет значения, является ли Новый Завет описанием реальных событий или же грандиозной метафорой. Важно то, как он отличается от Ветхого Завета, от иудаизма, католицизма и ислама. Некоторые слова Иисуса определенно отдают буддизмом, озадачивают своим атеистическим привкусом. Только прислушайтесь: «Лисицы имеют норы, и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Матфей 8.20). «Не имеет где» – это ли не «пустота» (шуньята), которую осознаешь после бодхи, после своего пробуждения? Или возьмите такие слова: «Верьте мне, что Я в Отце, и Отец во Мне» (Иоанн 14.11). Замените слово «Отец» на слово «статика» или «дхармакайя» и это в самом деле зазвучит довольно-таки по-буддийски, определенно не ветхозаветно! Или, пожалуй, вот это: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через меня» (Иоанн 14.6). Ну, право! Если сознание Христа представляет собой некое состояние, то в таком случае нет иного способа достичь своего пробуждения, кроме как пройдя через него (через состояние, не через личность Христа) – мысль, которой вторит христианский мистик 14-го столетия Мейстер Экхарт[2], когда говорит, что «Видеть Бога значит видеть как Бог», когда говорит о Боге как о «luther nicht» (абсолютном ничто) и когда обнаруживает, что может описать свое unio mystica не иначе, как только с помощью парадоксов дзен. Уж куда как еретично!