Клады великой Сибири

И когда девочка наконец вырастает, у нее вместо ступней образуется что-то вроде маленького кулачка, похожего на копытце, затянутое в острый шелковый башмачок.

Ходить на таких ножках очень трудно, и бедные китайские женщины ходят словно на ходулях, размахивая для баланса руками.

Это считается в Китае шиком, позволительным лишь более или менее состоятельным женщинам, которым не приходится нести тяжелую работу.

Не удивительно после этого, что китаянки, окружившие путешественников и видя в Вере Николаевне богатую, судя по наряду, иностранку, недоумевали, почему у нее ноги не искалечены.

Их занимали все подробности туалета Веры Николаевны, и они дошли было до того, что стали приподнимать ее юбки, но девушка, с краской в лице, воспротивилась этому самым решительным образом.

Когда, пройдя длинную улицу, они вошли сквозь ворота внутрь селения, окруженного не особенно высокой глинобитной стеной, жизнь селения была в полном разгаре.

Носильщики с грузами на коромыслах и прохожие сновали взад и вперед, торговцы с переносными кухнями выкрикивали достоинства своих кулинарных произведений, лавочники громко зазывали покупателей.

Занятое делом население смотрело на путников любопытными и изумленными взорами, но за недостатком времени не следовало за ними и не образовывало толпы.

Без всякого страха Верлов и Вера Николаевна беспечно подвигались среди пестрой толпы, следуя за Нянь-Си, шедшей впереди.

Не заметили они, как один из прохожих вдруг остановился, бросив на них удивленный и вместе с тем полный ненависти взгляд, как быстро повернулся он вдруг спиною к ним и юркнул в дверь первой попавшейся фанзы.

О, если бы Верлов заметил этого человека, душа его не была бы так покойна!

Лишь только путники прошли эту фанзу, незнакомец осторожно выглянул из дверей и юркнул в толпу, пошел за ними, держась от них на приличном расстоянии.

Это был бонза Лиу-Пин-Юнг.

Тайфун помог ему.

Расспрашивая повсюду местных жителей, бонза преследовал по пятам своих врагов.

Но, добравшись до этого селения, он вдруг потерял след.

Желая проверить показания, он удалялся в стороны и вперед, исколесил в последние сутки верст двести, разослал наблюдателей и разведчиков еще дальше, но все-таки не нашел ничего.

Ни сам он, ни другие китайцы не видали никакого чудовища в воздухе.

– Тогда, значит, тайфун задержал их где-нибудь здесь, поблизости, не доезжая этой деревни! – решил бонза.

Он в этот день собирался поехать на разведку и направился за своим конвоем в ту самую минуту, когда встретил вдруг так неожиданно Верхова и молодую девушку.

Ярость наполнила сердце старого китайца.

В первую минуту он чуть было не кинулся на своих врагов.

Но благоразумие взяло верх.

– Нет, погодите! – решил он. – Я выслежу вас, проклятые собаки, я захвачу вас всех с вашей машиной и тогда-то упьюсь вашими страданиями.

Лиу-Пин-Юнг жестом подозвал к себе одного из встречных китайцев и тихо сказал ему несколько слов.

Китаец подобострастно кивнул несколько раз головой и скрылся в толпе.

Между тем Верлов и Вера Николаевна дошли до магазина.

– Ну, девочка, ты можешь идти домой! – сказал Верлов по-китайски Нянь-Си.

Маленькая Нянь-Си несколько раз поклонилась добрым иностранцам и исчезла.

Лишь только Верлов со своей невестой вошли в магазин, к Лиу-Пин-Юнгу подошел молодой китаец.

– Сторожи их тут и давай мне знать в кумирню о каждом их шаге! – приказал бонза, указывая глазами на парочку, занимавшуюся разглядыванием шелков.

Молодой китаец почтительно поклонился в пояс великому бонзе.

Установив таким образом сыск, хитрый бонза бросился к кумирне, и через несколько минут звуки гонгов дали знать обывателям селения, что случилось что-то особенное, благодаря чему в кумирне будут говорить речи.

Заинтересованная толпа бросилась к кумирне и вскоре увидела знаменитого бонзу Лиу-Пин-Юнга, стоявшего в воротах храма, на небольшом возвышении.

Бонза заговорил.

Он рассказал о похищении его, бонзы, злым духом и белыми чертями, о своем чудесном спасении, о святотатстве в Чжан-Ша, о своей великой миссии спасти отечество и возвеличить Будду.

Он призывал старых и молодых китайцев вооружиться и уничтожить крылатую машину злого духа, на которой подданные злого духа, белые черти, прилетели в страну богдыханов и на которой, вероятно, спустились где-нибудь недалеко от города, так как он уже видел двух чертей, превратившихся по виду в европейцев, расхаживающими спокойно по их селению, которое, по всей вероятности, завтра же будет сожжено их нечестивым, адским огнем.

Речь Лиу-Пин-Юнга произвела потрясающее впечатление.

Все, кто только мог, кинулись к своим фанзам, и спустя пять минут у кумирни собралась толпа мужчин, человек в триста, вооруженных копьями, стрелами, мечами и ружьями самой старинной конструкции.

Возбуждение росло с каждой секундой.

И среди всей этой толпы было лишь одно маленькое существо, трепетавшее от страха за чуждых европейцев.

Это была маленькая Нянь-Си.

С ужасом слушала она слова приезжего бонзы и наблюдала остервенение толпы.

Незаметно выбралась она из этого сборища и опрометью кинулась в поле, чтобы найти своего отца и поведать ему о непонятном происшествии.

Между тем Верлов выбрал подходящую белую шелковую материю и приказал отрезать сто аршин.

Когда пакет был готов, он расплатился, сдал вещь нанятому тут же носильщику и вместе с Верой Николаевной пошел обратной старой дорогой.

Ничего не подозревая, вышли они за околицу селения и направились к месту стоянки своего корабля.

Впрочем, на этот раз, проходя по селению, Верлов заметил, что улица поредела, а встречные старики и женщины окидывали их какими-то странными, очень неприязненными взорами.

Это заставило его насторожиться, но он не сказал об этом ни слова Вере Николаевне, приписывая эти взгляды постоянному неприязненному чувству китайцев ко всем вообще европейцам.

Лишь только они вышли в поле, Лиу-Пин-Юнг стал отдавать приказание своему отряду.

– За мной! – скомандовал он. – Мы выйдем сейчас за околицу и рассыпемся в гаоляне по обе стороны дороги, по которой прошли слуги духа зла! Не спускайте с них глаз и двигайтесь, по возможности не отставая от них, осторожно поглядывая за ними из гаоляна. Когда они подойдут к своему чудовищу, я дам знак. По моему крику хватайте их смело, а крылья чудовища рубите мечами! Не бойтесь! Я уже произнес заклинание, благодаря которому превращенные черти и их чудовище нам совершенно не опасны!

И, идя сам впереди, он повел за собой отряд.

Перед выходом из селения отряд разделился и юркнул в высокий гаолян.

Лиу-Пин-Юнг торжествовал.

Теперь он уже не сомневался в том, что враги не минуют его рук.

О, с каким наслаждением будет он завтра пытать их собственноручно, вбивая им под ногти гвозди, поджаривая их тела раскаленным железом и отхватывая куски мяса острыми клещами!

При одном воспоминании об этих счастливых минутах лицо бонзы озарялось улыбкой торжества.

Тихо раздвигая стебли гаоляна, многочисленный отряд бесшумно двигался вперед, стараясь догнать ушедших шагов на тысячу вперед Верлова, Веру Николаевну и носильщика.

И никто из этого отряда не обратил внимания на маленькую Нянь-Си, пробежавшую по дороге и обогнавшую отряд.

Молодые люди беззаботно подвигались вперед.

Они уже отошли от селения версты три и, поднявшись на небольшое возвышение, остановились, чтобы перевести дух.

Верлов обернулся и машинально посмотрел на пройденное расстояние.

– А я уже начинаю уставать! – сказала с улыбкой девушка.

– Да? – улыбаясь, спросил Верлов.

Но вдруг глаза его блеснули тревогой.

– Пойдемте вперед! – произнес он, по-видимому, совершенно спокойно.

Но на сердце его было далеко не спокойно.

То, что он увидел своим зорким и подозрительным взором, заставило дрогнуть его сердце.

Он ясно заметил, как верхушки гаоляна как-то странно шевелились по обе стороны дороги, шагах в двухстах позади их.

Ему показалось даже, что он видел среди гаолянных стеблей несколько промелькнувших синих курток.

«Хунхузы», – подумал он с тревогой.

Однако он ничего не сообщил девушке, лишь увеличил шаг, стараясь хладнокровно обсудить положение, в котором так неожиданно очутился.

«Бежать?.. Они догонят! – думал он. – Тогда и мы, и товарищи погибнут!.. О Господи, помоги!.. Поднять пальбу… тревогу… предупредить?! Тогда товарищи спасутся, но он, а главное, Вера…

И мысли его, путаясь, не давали ответа.

Вдруг легкий топот ног сзади долетел до его слуха.

Он быстро обернулся и чуть не вскрикнул от удивления.

Прямо на них, запыхавшись и раскрасневшись, с глазками, полными ужаса, бежала маленькая Нянь-Си.

Удивленная, Вера Николаевна открыла было рот, чтобы задать вопрос маленькой дикарке, но Верлов перебил ее, прошептав тревожно:

– Тсс… ради бога молчите! Что-то случилось!.. Я чувствую!

Задыхаясь от скорого бега, Нянь-Си остановилась около испуганных путников.

Удивленный носильщик, не знавший ничего о событиях, остановился также.

Увидя постороннего, Нянь-Си тихо прошептала:

– Скорее вперед… чтобы он не слыхал…

И побежала дальше.

Верлов понял.

– Отдохни немножко! – приказал он спустя несколько минут носильщику по-китайски. – И вообще, иди себе тихонько. Мы пойдем вперед и там встретим тебя.

Очень довольный таким приказанием, носильщик весело кивнул головой.

В это время дорога спускалась вниз, и Верлов тихо сказал, обращаясь к Вере Николаевне:

– Скорее вперед! Сделайте вид, будто убегаете, а я буду гнаться за вами.

И с веселым смехом, подавив страх, они бросились бежать по дороге.

За первым поворотом они увидели Нянь-Си.

– Господин! Господин! – тихо говорила она на бегу. – Бонза чужой собрал народ и говорил, что вы черти от духа зла! Он гонится за вами, чтобы захватить ваше чудовище… Маленькая Нянь-Си не хотела верить ему… Духи зла не сделают ведь добра бедным людям, поэтому я не поверила ему… Я побежала к отцу и рассказала ему и отдала деньги… А он плакал… Нянь-Си сделалось жалко… А отец сказал, что бонза врет и что мне надо спасти вас, и… я побежала…

Волосы стали дыбом на голове Верлова.

С первых же слов он понял ужасную истину.

Вера Николаевна задрожала всем телом.

Но маленькая китаянка знала, что делает.

Схватив молодую девушку за рукав, она бросилась к гаоляну.

– Господин, торопитесь! – крикнула она. – Может быть, еще не поздно!

Напрягая все свои силы, беглецы опрометью бросились за своей спасительницей.

Стебли гаоляна путали их ноги, хлестали по лицу, рвали одежду, но близость опасности удесятерила их силы…

– Ао-о!

Крик ярости вырвался из груди Лиу-Пин-Юнга, когда он вылез на пригорок и взглянул на извивавшуюся впереди дорогу.

Дорога была пуста.

– Так вот как! – прохрипел он. – Значит, эта бедная китайская девчонка, пробежавшая мимо них, бежала к его врагам для того, чтобы предупредить их об опасности! Ну, погоди же ты, проклятая мразь! – воскликнул он. – Ко мне! Все сюда!