Место в будущем

Все же, ноги притащили меня именно к B-001… Пора было узнать, что говорил Китакадзе.

Блок B-001 ничем снаружи не отличался от остальных: да, у него был свой размер, но он все еще не выделялся из общей мозаики, в том числе металлической сдвижной дверью. Я подошел к ней и уже готов был вращать рукоять, но тут же меня осенила мысль: «Если Китакадзе подразумевал, что здесь что-то необычное, то не это ли могло привести к тому, что случилось..?» — на миг у меня промелькнула мысль о том, чтобы вернуться, но инстинкт самосохранения не смог зацепиться за нее: руки сделали свое дело.

Внутри B-001 было темнее, чем снаружи, и в других блоках. Вернее, там была абсолютная темнота, и тот немалый свет, что попадал в комнату через дверной проем, был совершенно бессмысленен — слишком слаб, чтобы одолеть сидевшую тут тьму. Мне нужен был фонарь или что-то вроде него, чтобы осмотреться, как вдруг в помещении включился свет: такой же тусклый, как и везде, но хоть что-то! Сказать, что я был разочарован, ничего не сказать, ведь, похоже, Китакадзе сказал об этой комнате просто намекая на устройство всего комплекса, а сама она представляла из себя лишь очередное помещение с нейроблоками, какими-то электронными устройствами и прочей аппаратурой. На полу было несколько коробок, провода все так же неаккуратно были протянуты по стенам, спасибо, что хоть не валялись на полу, иначе я точно бы упал.

Побродив вдоль стен еще немного, я решил уйти. Это было полное разочарование. Шаг один, шаг два, я вяло двигался на выход, как вдруг дверь начала закрываться: резко подорвавшись, я попытался оттолкнуть ее назад, но она закрылась окончательно, а замок заблокировался. Тут-то я и понял, в чем была задумка Китакадзе…

Старик не хотел прощаться с работой и… жизнью, желая запереть меня здесь. Но кто тогда сейчас этим занимается? Каори или это подстроенная автоматическая ловушка? Так или иначе, это меня не так ломало, как происходящее до этого — даже не знаю, почему. Не сказать, чтобы в моей голове прекратился рой страха, а в горле вдруг исчез ком: нет. Просто мой разум будто протрезвел, находя минутку помыслить и рационально.

Выбраться из B-001 не представлялось возможным, ведь здесь не было окон, других дверных проемов. Единственный способ спастись — это включить чип и попытаться выйти на связь. Включить… я и забыл, что все это время он был активен, лишь не подавал виду, пребывая в режиме удержания.

Я аккуратно присел на одну из коробок и закрыл глаза, будто медитируя. Но нет, это был сон — настигший меня внезапный и всепоглощающий сон. Может, мне и не хотелось поддаваться ему, но едва я запустил полный перезапуск чипа, как он решил перейти в наступление, уведя разум с собой. Далее мне снились странные вещи, как и всегда, когда электроника в голове работает во время сна. Ко мне приходили мои старые знакомые, память о которых я сейчас был вынужден стереть, мои родные, материалов с которыми было не так много, но они действительно были для меня важны. Не последними перед моими сонными очами пролетели и сохраненные материалы: книги, изображения, прочая информация, которую я хотел нести с собой — почти бесцельно, с иллюзорной надеждой когда-то ими воспользоваться или кому-либо продемонстрировать. Впрочем, мне и самому было скучно их смотреть.

Когда более-менее осознанная часть кончилась, сны стали более хаотичными. Следующие я и вовсе забыл, хорошо отдохнув.

У меня неплохо работали биологические часы, и я, даже не поставив будильник, почти всегда мог проснуться к необходимому времени. Это работало и в плохую сторону: когда я волновался, думал о чем-то, сон разрушался под самое утро, не давая мне выспаться. И хоть в этот раз я действительно хорошо отдохнул, ощущение тяжелой головы не уходило. На виртуальных часах было 5 утра. Кстати, о виртуальных часах: чип работал, давая мне HUD: часы, строка состояния… неужели каким-то образом все прошло? В такие моменты не знаешь, идти проверять работоспособность чего-либо, или же стоит просто оставить, понадеявшись на лучшее. Однако, ситуация не оставляла мне выбора.

Я зашел в раздел связи и проверил состояние сети — она не работала на общее пространство, но показывала пару пользователей вокруг, не скрывших свое присутствие: это был остаточный заряд Китакадзе: очевидно, последние минуты действия его чипа, и еще один — со скрытым названием и данными. Это несколько настораживало, но я снова оказывался с ситуации линейности: либо я делаю так, либо я выхожу из этой игры и принимаю поражение. Второй вариант вел меня, очевидно, в шкафчик, куда мне попасть не хотелось бы в любом случае. Я просто еще не был сломлен.

— Что ж, попробую, — сказал я себе и тут же попытался подключиться к неизвестному пользователю. Подключение прошло успешно, но никакой опережающей реакции слышно не было.

— Приветствую, я… э-э-э… застрял в одной комнате… — мямлил я, будто разучившись говорить после всего произошедшего.

— А если бы это был Морган? — беспристрастный пользователь на том конце ответил мне, обозначившись: это был тот самый голос, который пытался отвести меня в реакторную.

— Каори? Это ты? — сказал я, пытаясь найти в этом голосе нотки женственности. Впрочем, это скорее была натяжка, ибо… сейчас это был лишь звук слов, доносящийся до меня.

— Каори находится в тоннеле для контрзатопления между главным поселением и станцией Кардашёва.

— Что? Откуда ты знаешь? Кто ты? — меня одновременно и обрадовала полученная информация, и разочаровала, ведь я шел по совершенно неверному пути, и все, что произошло, было как бы зря.

— Я твой друг, помощник, слуга… назови как хочешь. — мне все еще было неясен даже пол, не говоря уже о том, что мозг не мог идентифицировать эти слова ни как искренние, ни как саркастические.

— Что за бред?! — вырвалось у меня.

— Э-э-э-э… Э. Э. Э. Э. …те B-001. — звук резко зациклился в одном такте, после чего «отлагал».

— Что? — спросил я: то ли переспрашивая, то ли пытаясь хоть что-то понять.

— Тебе стоит отдохнуть еще.

— Мне надо найти Каори! Еще Морган… Я ведь был направлен сюда тобой! — после этой фразы я задумался вообще, стоит ли мне следовать за Каори, имеет ли это все смысл, и почему я вообще до сих пор имел в голове чужую цель ее найти?

— Прежде, чем найти Каори, тебе нужно сделать кое-что для меня здесь. Для этого нужны силы. Морган не помешает, хоть некоторую опасность он и несет.

— Но… — я сказал это слово и хотел было возразить, однако, не нашел слов далее.

— Мне не хотелось бы давить на тебя, но перед тобой стоит очень важная задача.

— Опять?! — воскликнул я и резко встал с коробки, — я только что принял мысль, что не буду исполнять чьи-то приказы, а теперь снова какие-то неясные задачи? Я что, мальчик на побегушках?!

— Что ты хочешь за свою услугу? — хоть тон и не менялся, но я будто бы слышал какое-то послабление, лояльность. Это не был требовательный Морган или хитрый Китакадзе. Ощущение кристальной честности посетило мою голову.

— Черт! Просто хочу выбраться отсюда! — произнес навзрыд я, снова присев.

— Я могу попробовать это устроить, и вместе с Каори вы улетите отсюда.

— Как..? — в отчаянии произнес я.

— Мне под силу ее задержать на некоторое время, — эти слова у меня вызвали ряд вопросов, но я лишь замолчал, прижал колени к груди и обнял их, то ли в раздумьях, то ли в некотором отходящем шоке.

— За… дер… жать…? — сказал я, разбив слово на слоги.

— Я сделаю все возможное, чтобы затормозить Китакадзе-младшую, пока ты отдыхаешь. — холодный и пронзительный голос прошел сквозь меня, после чего принес будто бы небольшой удар по затылку — такой, чтобы хватило, чтобы дополненная реальность выключилась. Эта постановка помех быстро свела меня ко сну, и я провел следующие 6 часов в этой маленькой комнате, ведомый то ли собственным телом, то ли очередной указкой чужого голоса.

Мной управляют?

В свое время, когда внедряли чипы, многие задумывались, а не помешает ли это жить? Не будет ли это инструментом тотального контроля? Не станут ли люди лишь управляемыми извне пешками? Речь, конечно, не шла о шизофреничных предположениях съехавших с катушек «ученых», утверждающих, что через чип можно управлять человеком, как марионеткой. Наиболее дальновидные знали, что тот, кто формирует бытие индивида, тот сможет влезть в его сознание и посеять там то, что хочет. Автоматизация некоторых процессов вроде системы «заданий» или, напротив, деавтоматизация других — к примеру, создания кадров или записей. Реклама идей, проникающая повсюду, отъем времени в пользу якобы значимых вещей — по факту лишь для небольшой группы индивидов, которые этим вещам уделяют и без того много времени — это ли не идеальные нити для управления куклой? А что предстоит… Нитей этих не видит никто, кроме философов, растерявших окончательное уважение в компьютерную эпоху. Кто будет слушать странных, пытающихся объять необъятное? Сегодня — никто, ибо каждый жаждет действия и активности, практики, но теории.

Я управляем — безусловно. Я управляем своими интересами и тем, что подсовывают мне корпорации. Так было всегда с их появления, так и будет и дальше. Но это управление прозрачно, иллюзорно. Помимо этого сейчас мной управляют напрямую: сначала Китакадзе, потом Морган, а теперь… теперь я даже не знаю, чьим просьбам-приказам повинуюсь. Этот процесс походит на футбол: я словно мяч, и окружающие используют меня в своих целях — ради победы своей команды, ну, или для личных достижений. Меня пинают из стороны в сторону, отнимают друг у друга, выбивают из ног, но я всегда повинуюсь тому, кто ведет в данный момент.

И ведь принципиально этот футбол ничем не отличается, чем управление массами — так что меня возмущает? Он и зародился среди масс, среди рабочих. Я ведь согласился на главенство корпораций в моей жизни. Я ведь подписался под каждым словом, и дал свою душу им, чтобы жить более комфортно и мягко, чтобы не выделяться среди массы, где абсолютно каждый думает, что они не такие же.

Меня возмущает то, что я не могу дать отпор. Как только я начинаю уходить из-под воздействия кого либо из этих игроков, они находят рычаги давления на меня — и это без всякого компромата, без моих черных следов. Это сделка, где одна сторона диктует, а вторая — подчиняется, и обе выставляют это, как равноценное соглашение. И вновь меня отсылают к XIX веку… Снова я теряю границу между собой и массами, очевидно доходя до школьного примера неравного договора во время Опиумных Войн или после восстания Боксеров. Даже эти размышления делятся между мной — по одну сторону этих слов, и массами — что сейчас находятся по другую…

— Внимание! Замечена неизвестная сигнатура в радиусе пяти метров от помещения. — холодный и беспристрастный голос разбил мой сон, но я, пребывая в каком-то вялом удовлетворении от шести «промотанных» часов, даже не сразу осознал по началу, что происходит.

— Кто это? — встрепенулся я, помотав головой.

— Тишина! — проговорил голос у меня в голове, и я не смел поступать иначе.

— Мне нужно было тебя разбудить. — продолжил голос, почти не меняя интонацию.

— Что? — я понимал, что только что произошло, но не мог выдавить из себя возмущения, пребывая то ли в полудреме, то ли в состоянии «ожидания» — сбережения энергии. Мне страшно хотелось есть, мне хотелось в душ, хотелось просто восполнить какие-то «потребности» помимо сна, но здесь не было ничего, что могло бы мне помочь в этом. Не помогал и будто бы следящий за мной голос, теперь уже определяющий не только мои задачи, но и мой сон, распорядок. Кажется, я окончательно в западне.