Жизнь Ленро Авельца

16. Смерть в середине Рамадана

Я знаю, что испытываю ваше терпение.

Вы хотите узнать про Шанхай, выслушать человека, который там был и всё видел. Я вас не подведу: я расскажу о смерти Джонса, трусости Мирхоффа и поступке генерала Уэллса. Но если вы хотите чего-то большего, чем мелодрама, то вам нужно узнать ещё три эпизода.

Вот первый – дайте титр! – «Исламское Государство». Гнойный волдырь на теле планеты и бельмо на глазу генсека, на самом деле оно доставляло куда меньше хлопот, чем принято считать.

Основанное террористами в начале XXI века, Исламское Государство некоторое время оставалось главным пугалом цивилизованного мира. Против него собирали коалиции, его бомбили, но каждый раз оно восставало и снова воссоздавало свою дикарскую орду. Но дух настоящего радикализма, то священное безумие, с которым основатели ИГ резали головы, собирали налоги золотом и строили всемирный халифат, давно ушёл.

Организация перешла в пассивную защиту и наблюдала, как законы шариата, хоть и почитаемые, уже не особо исполняются, а правители держат деньги в европейских банках и мечтают урвать кусок побольше и унести ноги до начала нового наступления Израиля.

Мне и моим коллегам ИГ напоминало Корейскую Народную Демократическую Республику: если помните, когда-то существовал такой гомункулус на севере Корейского полуострова. Последний оплот коммунизма, даже после краха СССР Северная Корея с упорством продолжала отстаивать свои зомби-идеи. Её народ вымирал от голода, её молодёжь сходила с ума, её элита маршировала под звуки отвратительных гимнов, а правители не знали, как вырваться из заколдованного круга.

Чем-то подобным и стало ИГ, неспособный существовать в современном мире анахронизм. Но если в последние свои годы КНДР была посмешищем для всего мира, то ИГ посмешищем не было никогда. На границах гибли люди, а Генассамблея на каждом заседании пыталась получить ответ, почему генсек, «гарант прав и свобод человека», этого не видит.

В разлагающемся организме заводятся трупные черви – но выживают и возбудители опасных заболеваний.

Встречайте! Правитель ИГ, Реинкарнация Мухаммеда и Все-единый с Аллахом Пустынник, Верховный Духовник Ихаб Куливи. В окрестностях своей столицы, города Арара, Ихаб отстроил подземную крепость, закупил химическое и биологическое оружие и активно работал над средствами доставки.

Раньше Организацию всё устраивало: во-первых, самим фактом существования ИГ оправдывало Армию Земли; во-вторых, джихадисты, в сущности, помогали Особому комитету, работая как своеобразный магнит для сумасшедших всей планеты: теперь двинутый фанатик первым делом не пытался смастерить бомбу, а пробовал купить билет на Ближний Восток.

Но ситуация изменилась: война в Африке выиграна, Армия Земли создана и испытана, религия снова в центре внимания. Генерал Уэллс сразу же после назначения обратил на ИГ своё ОКО.

Впервые Армия Земли схватилась с ИГ в предгорьях Кавказа (я об этом упоминал). Мы одержали решительную победу, и вопрос о проведении крупномасштабной операции повис в воздухе. Я знал, что штаб прорабатывает варианты, а администрация генсека им препятствует. Но за военную операцию выступал Уэллс, а это кое-что значило.

Главнокомандующий Редди смотрел в рот скептику Мирхоффу. Тогда Уэллс объединился с его начштаба Лидией Гиббс – ветераном спецназа, женщиной во многих отношениях выдающейся – и с Максом Тинкером, возглавлявшим военный комитет Генассамблеи, лоббистом ВПК.

Триумвират оказался успешен: они атаковали Мирхоффа и предложили ему такое количество планов, что у генсека просто взорвалась голова. Он наконец дрогнул и собрал совещание, на которое по предложению Уэллса вызвали и меня. Редди и Мирхофф косились на меня, пока Уэллс зачитывал доклад, – и не зря, потому что моя точка зрения удивительным образом совпала с мнением генерала: военная ликвидация ИГ должна стать целью нашей политики в регионе.

– Это не мы должны беспокоиться о том, как в мусульманском мире расценят нашу политику, – повторил я свою любимую банальность, – это они должны беспокоиться, как бы не навлечь на себя наш гнев. Судьба Исламского Государства должна послужить предостережением. Мой комитет поддерживает военную операцию.

Я не расшифровал, правда, что имею в виду. Говоря о предостережении, я говорил не о радикалах – тех вряд ли переубедишь, – а о так называемом умеренном исламе, о теократиях вроде Ирана или Саудовской Аравии. Организация наняла меня покончить с мусульманскими режимами Востока, и для меня отличие было в форме, а не в сущности. ИГ – страна-изгой, его можно убрать прямой интервенцией. Со странами-членами Организации такое, увы, невозможно. Надо искать обходные пути. Я надеялся, что атака на ИГ заставит их наконец-то принять программу реформ, на которой я настаивал последние годы.

Лёд тронулся. Мирхофф одобрил новый план Уэллса – Гиббс. План плохой, весь из компромиссов, но рабочий, а это главное.

Операции дали кодовое название «Рамадан» (и нет, без связи с месяцем). Она включала в себя четыре этапа.

Первый – бомбёжка инфраструктуры и рубежей, провокация с территории Израиля (изначально подразумевались точечные удары по городам, но Мирхофф испугался слишком больших жертв).

Второй – агенты Уэллса, внедрённые в ближнее окружение Ихаба, должны либо сами устранить его, либо дать точную наводку для ракеты.

Третий – десантная операция со стороны Каспийского моря и Персидского залива и одновременно проникающая атака со стороны Ирана, чьим согласием ещё предстояло заручиться.

И, наконец, четвёртый этап, включения которого в изначальный военный план добился я. Речь об управлении во время переходного периода, когда армия ИГ уже разбита, правительство отсутствует, а оружие массового поражения и 80 % территории в наших руках. Вот когда начнётся настоящая работа – на освобождённых территориях нужно учредить администрацию, установить порядок, провести работу с гражданскими и обезопасить их как от недобитых террористов, так и от них самих.

На первых трёх этапах моему комитету отводилась вспомогательная роль – поддержка операции в ГА. На четвёртом этапе мы выступали вперёд. Разобраться с мешаниной верований и квазирелигий, не допустить на освобождённых территориях вспышек религиозных бунтов, облагородить регион, открыть светские школы и выстроить гражданскую власть – серьёзная задача, гораздо сложнее, чем стрелять и бомбить.

Честно: оставшись один, я закричал от радости.

Грандиозно! Я получил шанс развенчать миф, что демократия якобы не импортируется и будто бы есть народы, к ней непригодные. В Аббертоне, в пылу дебатов о судьбах Ирака и Ливии, я о таком и мечтать не мог.

Первый этап прошёл гладко. Генассамблея и Совбез одобрили операцию, Сеть молчала, и первые бомбардировщики стартовали с авиабаз Израиля, Сирии и Ливана, с авианосцев в Средиземном и Индийском морях, а Керро Торре улетел в Иран ублажать шиитский режим.

Что он мог им предложить? Экономические преференции? Льготы Всемирного банка? Да, базовый набор присутствовал, но важнейшим пунктом переговоров стало «унижение Ленро Авельца». Мне пришлось подняться на трибуну Генассамблеи и заявить, что «народ Ирана сам имеет право выбирать, по каким законам ему жить, – это атрибут развитой демократии».

К счастью, мои слова ещё никогда ни к чему меня не обязывали.

В первые дни операции ИГ понесло крупные потери. Уже позже я узнал, что сразу после первых бомбёжек и столкновений на границе с Израилем штаб предложил отказаться от изначального плана и наступать немедленно. Величайший гений стратегии, новый Клаузевиц и Сунь Цзы современности, главнокомандующий Нишант Редди рассудил, что израильтяне мутят воду, и отказался.

Воистину, глупость генералов может перечеркнуть любые успехи солдат. Прояви Редди гибкость, ИГ было бы уничтожено за месяц. Уверен, будь на его месте Уэллс, «Рамадан» был бы переосмыслен и без согласования с Ньюарком.

Тем временем Ихаб Куливи закидывал Сеть яростными заклинаниями. «Раздуть пламя джихада», «обрушить на головы огненный дождь», «убивать неверных без милосердия, жалости и сострадания» и тому подобное. В полном соответствии с духом и аятами Корана меня, Уэллса, Мирхоффа, Редди и Лидию Гиббс поместили в первую пятёрку списка врагов. За наше убийство исполнитель автоматически получал билет в рай.

Моей заместительнице Гелле Онассис присудили позорное сорок шестое место, и она очень расстроилась: пришла ко мне и попросила двухнедельный отпуск, чтобы отправиться воевать в Палестину и дослужиться хотя бы до второго десятка. Я успокоил её, пообещав, что, оставшись в Ньюарке, она скорее поднимется в рейтинге.

Это, конечно, шутки – но и без всяких дерьмовых списков в меня стреляли и меня взрывали, так что Ихаб Куливи должен был бояться меня, а не наоборот. Пока он надрывался на камеру, за его спиной зрел настоящий заговор.

Отчасти его спровоцировали мы, но такова природа тирании – за власть всегда идёт схватка. Любой культ личности порождает желание стать новым вождём. Люди Уэллса в окружении Ихаба давно готовили переворот, но были и те, кто без всяких поощрений хотел перегрызть ему глотку. Ихаб толкал ИГ к новой войне, и не все были согласны с этим. Некоторые его соратники желали наладить отношения с цивилизованным миром, чтобы иметь возможность потратить награбленные деньги. Священная война в их планы не входила. Последняя реинкарнация Мухаммеда пала жертвой обычной жадности.

Не зря, не зря главным врагом ислама старик Ихаб называл не Организацию и не демократию, а старый добрый неокапитал!

Его убили, когда он плавал в бассейне. За проповедями аскетизма и презрения к роскоши Ихаб в своей подземной цитадели выстроил целый дворец – тренажёрные залы, бани и сауны, личный театр и кинотеатр, концертный зал, спальни для наложниц, комнаты для массажа и спа и даже олимпийского стандарта бассейн с золотыми колоннами и настенными экранами.

В один момент экраны вдруг погасли, музыка стихла и лёгкий бриз из установки климат-контроля сменился штилем. В темноте Куливи подплыл к бортику и крикнул рабу, чтобы тот узнал, что случилось, – но рабу перерезали горло, и киллер трижды выстрелил в Ихаба, достал его тело из воды и выстрелил ещё два раза.

Всего их было тринадцать – семь внедрённых и шестеро завербованных. У Уэллса были ещё люди в Араре, но раскрывать их он не хотел, поэтому они действовали на свой страх и риск. Они уже давно вступили в контакт с группой, жаждущей свергнуть Ихаба. Им помогли проникнуть в убежище и застать его беззащитным.

Но за удачу нужно платить.

Кровопролитной борьбы за власть, на которую мы рассчитывали, не последовало. Партия «мира», назовём их так, оказалась готова к смерти вождя.

Случилось то, что легко можно было предсказать.

Новое правительство ИГ приказало армии немедленно отступить, а убийц Ихаба схватить и бросить в тюрьму. Они провозгласили себя его наследниками, но тут же вышли на Организацию через посредников в Германии и запросили о мире.