Чужая судьба

– Кровь старая, её, кажется, даже пытались отстирать.

– Около недели, и да, пытались, но не отстирали.

– Будет трудно.

– Я в тебя верю.

– Устраивайтесь поудобнее, это надолго. – Дама бросила на меня взгляд, развернулась и вышла из комнаты. Стоило ей переступить порог, Дрейк шевельнул рукой, захлопывая двери за спиной хозяйки. Это он, значит, умеет, а как что-то нужное, так сразу: «Я не маг, я не маг».

– Элеонор – самый сильный маг из тех, кто не отказался бы мне помочь. Надеюсь, она сможет найти Эванейл по следам её крови со времён нашей поездки к Байрону.

– Ты хранил платок с её кровью неделю? – приподнял брови я.

– Не я, Тина. Вернее, не хранила, а отложила для более тщательной стирки, которую так и не затеяла.

– И что я должен буду сделать в оплату услуг твоего мага? – недовольно буркнул я, скрестив руки на груди и подавив очередное желание плюхнуться на диван. Если беседа предстоит напряжённая, хотелось оставаться на ногах. Не просто так Дрейк закрыл двери. Боится, что я сбегу? Посмотрев на меня, мужчина вернулся к камину и снова уставился на портрет.

– Ничего. Ты уже всё сделал. Остальное по желанию, – спокойно проговорил он.

– Ей так хотелось меня обнять? – непонимающе уточнил я, а собеседник повернулся и облокотился о камин.

– Ей хотелось просто тебя увидеть.

– Почему? – продолжал я вытягивать из него ответы. Неразговорчивость Дрейка бесила.

– Потому что она твоя бабушка, Джонатан.

От этой новости ноги подкосились, и я просто рухнул на диван. Удивительно, как не промахнулся и не свалился на пол. На лице Дрейка по-прежнему была каменная маска, а потому я не верил в услышанное. У меня есть бабушка? Она живёт в таком доме? Это как вообще?

– Что, прости?

– Леди Элеонор кей Лантер – твоя бабушка. Честно говоря, ты жив только благодаря ей. Её магия спасла тебя при рождении, но она не смогла спасти свою дочь, твою мать и всю жизнь корила себя за это. Она, кстати, неплохо спонсировала твой приют, потому вы все могли ходить в нормальную школу, что доступно не каждому подобному заведению.

Пока Дрейк говорил, я смотрел на него во все глаза и ждал, когда он рассмеётся мне в лицо. Покажет на меня пальцем и заявит, что я полный идиот, раз поверил во всё это. Но ничего такого не происходило, да и он не из тех, кто умеет смеяться.

– Значит, моя мама умерла, – сказал я. Слова срывались с языка по слогам, отрывисто. Мне требовалось время, чтобы переварить всё это, а в груди крутился ураган из невиданных прежде чувств, и руки едва заметно подрагивали от волнения.

Я ничего не знал о маме. Послушницы в приюте шептались только о парне, что принёс меня, и том, как с возрастом я стал на него похож. Строил много теорий, заранее не соответствующих действительности. В них обычно моими родителями оказывались чуть ли не маг-источник любого из округов с супругом, и они отдали меня в приют, чтобы спрятать от врагов, а когда ситуация наладится, вернутся и заберут в свой огромный дом. Мечты мечтами, а реальность была другой, и я перестал думать о том, чего никогда не будет.

– Да, – спокойно ответил Дрейк и, помолчав пару секунд, добавил: – Я её убил.

Вскочив с дивана, я бросился вперёд, а от услышанных слов перехватило дыхание. Сердце забилось так, словно мы только что бежали через весь город. Руки сжались в кулаки. Я чуть не набросился на Дрейка, как уже было в таверне. Вовремя выставив ладонь вперёд в успокаивающем жесте, мужчина посмотрел мне прямо в глаза, и это охладило мой пыл.

– Джонатан, посмотри на портрет, – попросил Дрейк, а я нахмурился. Он только что признался, что убил мою мать. Причём сказал это, глядя мне в глаза, и в его голосе не слышалось раскаяния. Интересно, а отца он тоже убил? Значит, в приют меня принёс какой-то слуга или кто? Почему бабушка не оставила меня себе? В голове была куча вопросов, и смотреть на какой-то портрет не хотелось совершенно.

– Просто посмотри на портрет, Джонатан, всмотрись в него, – склонив голову и придав взгляду больше суровости, скомандовал Дрейк, и я невольно повиновался приказу. Два года подчинения давали о себе знать.

Переведя взгляд на изображение мужчины над камином, я принялся внимательно изучать его. Ровный пробор, каштановые волосы по обе стороны лица достигали плеч, слегка вились и лежали не очень ровно. Зелёные глаза смотрели прямо. Изучая форму носа, подбородка, разрез глаз, я неожиданно осознал, что смотрю на самого себя. Нет, мужчина был определённо старше. У него не было веснушек, а в уголках глаз художник изобразил морщинки, что сильно старили его, но я был уверен, что смотрю на своё лицо.

– Человека на портрете зовут Джонатан Джейсон Морган Второй. Если ты хорошо слушал уроки истории, то ты должен знать, кто он.

Мне оставалось только поражаться тому спокойствию, с каким Дрейк это говорил, ведь внутри меня клокотало что-то прежде неведомое. Я перевёл взгляд с портрета на собеседника.

– Герой, благодаря которому тьма не накрыла весь наш мир целиком, – с трудом выдавил из себя я. Эту часть истории я хорошо знал и любил, но не понимал, причём здесь это. Дать Дрейку то, что он просит, показалось лучшим способом узнать правду. – Он удерживал тьму и не подпускал её к нашей половине мира, пока пять магов совета объединяли силы и воздвигали купол над незатронутой частью.

– Ты никогда не задумывался, как он это сделал?

Я покачал головой. В обычной школе про это не рассказывали, а возможности магии для меня до сих пор большая загадка.

– Как это относится к тому, что ты убил мою мать? – спросил я Дрейка, продолжая сжимать руки и чувствуя, как ногти впиваются в кожу.

– В последние годы об этом стараются забыть и мало говорят. Думаю, скоро в школах магии перестанут рассказывать о нём. В отличие от всех остальных, у рода Морган, к которому принадлежал этот человек, есть две особенности. Первая – это родовое сходство. Первым ребёнком в поколение обязательно рождается мальчик, который становится наследником внешности своих предков. От этого нельзя уйти, отказаться, сбежать.

Пока Дрейк говорил, я снова посмотрел на мужчину на портрете. Родовое сходство? Раз он так похож на меня, то он мой родственник? В горле появился ком и проглотить его не получалось. Раз портрет этого человека висит в гостиной дома моей бабушки и я похож на него, то мой отец выглядел так же? Поэтому он здесь висит? Это дом моих родителей, отец был представителем рода Морган, а значит, и я должен носить это имя, разве нет? Должно быть, ход мыслей отразился на моём лице, и Дрейк сообразил, что я всё понял неправильно.

– Родовое сходство – это единственное, что может выдать представителя рода Морган другим людям. Хорошо только то, что таких портретов осталось не так много и мало людей знают, как выглядит этот человек. Иронично, что в доме родителей твоей матери висит один из них, учитывая, что сделал с нами твой дед.

Замолчав буквально на секунду, Дрейк всматривался в моё лицо, словно пытаясь понять, дошёл ли до меня смысл услышанных слов или нет.

– Вторая особенность этого рода – это особая родовая магия. Вернее, не магия, а способность к её использованию. Мы – единственный род во всём мире, у которого нет резерва. Только мы можем использовать любую магию, брать её откуда угодно в неограниченных количествах. Впитывать в себя, поглощать из резерва других людей или, наоборот, заполнять его. В отличие от всех остальных, мы никогда не останемся без магии, ведь можем черпать её даже из воздуха. Именно из-за этой родовой особенности заклинание стазиса задержало тебя не надолго, а атакующее заклинание не нанесло никакого вреда. Ты просто поглотил его, сам того не осознавая. Точно также ты убрал стену в магической камере законников, но вот дверь перед Эванейл захлопнул уже я, как и вытягивал магию из её резерва в первые дни, чтобы она не сбежала, – он замолчал, давая мне возможность переварить услышанное, но поспешил продолжить. – Это работает на уровне инстинктов, для этого не нужно знать никаких заклинаний, просто верно сформулировать мысль. Это трудно объяснить, нужно понимать. А вот на то, чтобы использовать магию, как это делают все, требуется очень много знаний. Даже я пока не освоил всех азов и необходимых основ, ведь, как говорил, делать это самостоятельно по книгам весьма трудно. Тогда, в моём кабинете, когда я спровоцировал проклятие кольца, именно родовая способность и спасла меня, нейтрализовав его действие. То же самое будет и с тобой, потому я и сказал тебе тогда, что от магии ты точно не умрёшь.

Пока он говорил, у меня перед глазами проносились все те моменты, которые он упоминал. Эта родовая особенность объясняла всё случившееся со мной от и до.

– Ты сказал мы? – неуверенно пробормотал я, и дурное предчувствие резануло по сердцу. Если несколько минут назад оно готово было выпрыгнуть из груди от злости и ярости, что застилали мне глаза, то теперь казалось, что оно ушло куда-то в пятки, спасаясь от ножей, впивающихся в кожу с каждым словом собеседника.

– Да, Джонатан, мы, – тихо проговорил Дрейк и провёл ладонью перед своим лицом, изменяя его. Волосы из белых стали каштановыми, но длина осталась прежней, а зигзагообразный шрам на щеке исчез. Уставившись на новую внешность собеседника, я понял, что сами черты не изменились, но этих двух деталей хватало, чтобы мужчина в своём обычном виде не выглядел как тот, что был на портрете. Переводя взгляд с него на картину, я забыл, как дышать. В отличие от меня, сейчас Дрейк был точной копией того, кто смотрел с портрета.

– Я тоже представитель этого рода, Джонатан, – сообщил он, а я отступил на пару шагов.

Я вцепился пальцами в волосы, словно хотели вырвать их с корнем. В мыслях неожиданно появилась мысль, казавшаяся логичной, и я начал качать головой из стороны в сторону. Нет, нет, нет, это не так, это какой-то бред, и моя догадка не могла оказаться правдой. Почему прежде мне никогда не приходила такая мысль в голову? Пожалуйста, не говори этого, не смей мне этого говорить!

– И я твой отец.

Когда он это сказал, озвучив мои худшие опасения, я замер, боясь пошевелиться. Все чувства, мысли, дрожь в теле – всё это куда-то пропало, и меня охватил пронзающий холод. Я словно нырнул с головой в ледяную воду. Смотря на Дрейка, я разрывался между желанием обрушить на него всё, что накопилось в моей душе, и той растерянностью, которая охватила меня целиком. Он… мой… отец… И он убил мою мать.