Морально противоречивый

Глава 34

Влад

— Все уже должны быть на свободе, — упоминаю я, когда открываю дверь, ведущую в подвал.

Когда мы осматривали здание, я также нашел его старый чертеж. Хотя я могу предположить, что подземный уровень был построен намного позже, чем указано в плане здания, я нашел дверь, которая ведет прямо туда.

— Разве мы не должны подождать остальных? — спрашивает она, снимая одежду медсестры и бросая ее на землю. Я делаю то же самое со своим белым халатом врача, дополнительная одежда только мешает нашим движениям. И нам понадобится вся свобода передвижения.

— В конце концов, они придут, — сухо добавляю я.

Внутри меня нарастает тревога, каждый мой шаг заставляет меня представлять момент, когда я, наконец, столкнусь с Майлзом за все, что он с нами сделал.

Ваня.

Не в первый раз я хотел бы, чтобы она все еще была здесь. Я хотел бы, чтобы она видела, как я заставляю Майлза заплатить за то, что он сделал с ней, и за все страдания, через которые он заставил нас обоих пройти.

Больше всего на свете я хотел бы, чтобы она видела, как я сдерживаю свое обещание.

Я не подведу тебя, Ви.

Десятилетия подготовки, и все это было ради этого момента.

Крепко держась за Сиси, я веду нас по ветреной тропинке в помещение, похожее на подвал. Повсюду паутина, ясно, что этим конкретным входом давно не пользовались.

— Остальные находятся в здании, — Сиси кивает мне, как только мы достигаем длинного коридора.

— Держись поближе ко мне, — говорю я ей, осматривая местность.

Сделав глубокий вдох, я позволяю себе сканировать окружение, все мои чувства готовы уловить любой сигнал.

Жуткая тишина, единственный шум наших шагов, когда мы осторожно продвигаемся вперед.

Сиси с отвращением морщит нос, когда мы доходим до определенного места, где слишком сильно воняет старым погребом.

Я крепче сжимаю ее руку, давая понять, что она должна быть настороже. Согласно планам, которые мы просмотрели, этот туннель должен куда-то вести. Но пункт назначения не был указан на чертеже, вероятно, потому, что он был построен гораздо позже. Однако я мог бы поспорить, что догадываюсь, к чему это приведет.

Я поднимаю руку, чтобы Сиси тоже остановилась. Поднося палец к губам, жестом прошу ее замолчать и прислушаться к шуму.

Он очень слабый, но, когда я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на нем, то почти различаю звук шагов.

Один. Два. Пять.

Я поднимаю руку и использую пальцы, чтобы показать, сколько людей направляется в нашу сторону. Она кивает мне, мрачное выражение на ее лице медленно сменяется возбуждением.

Я должен знать, так как она очень хорошо имитирует мое.

Думаю, что до прибытия подкрепления у нас будет время для одной маленькой игры.

Протягивая ей руку, как будто приглашая на вальс, я подмигиваю ей, и она точно знает, что делать.

Она делает притворный реверанс, когда опускает руки к ногам, готовя обувь к бою. Весь ее наряд был сшит на заказ с одной целью: соответствовать нашему стилю.

И у нас было достаточно времени, чтобы выработать особый стиль. Особенно когда моя протянутая рука сжимается на ее, притягивая ее к себе вихрем.

— Готова к выяснению отношений, Дьяволица? — спрашиваю я, удивленный.

Я не знаю, насколько подготовленными будут люди, которые встретятся на нашем пути, но не сомневаюсь, что они не сравнятся с нами вместе.

Уголки ее губ изгибаются, когда она хлопает ресницами, глядя на меня, ее рука опускается на мое плечо.

— Тебе не нужно просить дважды, — медленно мурлычет она.

Возможно, я научил ее драться и отстаивать свои права, но мы также тренировались, чтобы дополнять друг друга в бою. Вдохновленные нашей первой встречей с теми мужчинами в ресторане, мы тренировались часами, пока наши тела не стали синхронизироваться — не то чтобы они уже не были синхронизированы.

Есть что-то в том, как мы общаемся. В половине случаев слова не нужны, поскольку один взгляд говорит все.

Стук сапог по полу становится все громче и громче, пока в поле зрения не появляются пятеро мужчин, которых я насчитал, с поднятым оружием и нацеленными на нас.

— Ты знаешь, что это может быть больно, верно? — я растягиваю слова, проводя рукой по ее спине, где латексный костюм прикрывает пуленепробиваемое снаряжение.

— Ты можешь поцеловать меня позже, — бормочет она.

Мои губы уже на ее губах, краем глаза я изучаю движения мужчин, когда они нападают и...

Я поворачиваю ее под тихую мелодию, единственный шум — пули, просвистевшие мимо нас, когда мы двигаемся синхронно, избегая большинства входящих выстрелов, сокращая расстояние между нами и мужчинами.

Это вальс смерти, когда мы с Сиси скользим по полу, каждый шаг приближает нас к нашей цели.

И как только я вижу, что мы в нужном месте, я обнимаю ее за талию, поднимая в воздух.

Мужчины кажутся совершенно сбитыми с толку нашим представлением, и они даже не пытаются больше целиться в нас, пули беспорядочно летят во все стороны, когда один из них приказывает другим сосредоточиться.

Однако это напрасно, поскольку их глаза прикованы к греховной фигуре Сиси, когда она кружится в воздухе. Почти загипнотизированные, они даже не видят ножей, когда они вылетают из ее рук и попадают им в грудь.

Лидер подразделения выкрикивает какие-то команды, когда двое мужчин падают, остальные немедленно переходят в другое построение, когда они окружают нас.

— Готова? — спрашиваю я, ухмыляясь.

— Давай сделаем это, — говорит она, крепко держа руки на моих плечах, когда я подбрасываю ее в воздух, ее ноги вытянуты, лезвия на носках ее туфель вытянуты. Вращая ее, я прилагаю достаточно сил, чтобы скоординировать атаку, ее клинки прокалывают двух мужчин прямо у их яремных вен, кровь немедленно хлещет.

— Еще один позади меня, Дьяволица, — шепчу я, поднимая ее высоко, прежде чем опустить на землю и толкнуть назад. Она скользит по земле между моих ног и, опираясь на локти, направляет ногу прямо в лицо последнему мужчине, лезвие соприкасается с областью под его подбородком.

Палец на спусковом крючке, он делает последний выстрел, прежде чем упасть замертво.

— Ну, — я вытираю пыль с костюма, расстегиваю рубашку, чтобы вытащить пулю, застрявшую в моем бронежилете. — Я бы сказал, что все прошло хорошо.

Она широко улыбается мне.

— Это было довольно легко, — отвечает она, когда я помогаю ей подняться.

— И чертовски сексуально, — я присвистываю, мои глаза оценивающе блуждают по ее фигуре.

Даже если бы эти люди не целились в нас из своего оружия и не собирались убивать нас, они все равно оказались бы мертвы, потому что были слишком щедры со своими взглядами.

Забирая наше оружие у павших, мы готовы двигаться дальше.

— Я должна сказать, это было не то, чего я ожидала, — отмечает она, когда мы продолжаем идти, — нам даже не пришлось стараться. А я новичок, — добавляет она, почти возмущенная их выступлением.

— Я предполагаю, что кто-то просто играет с нами, — говорю я, прищурив глаза на выходе из туннеля.

И так кажется, потому что, как только мы выходим из старых туннелей, то оказываемся посреди какой-то странной промежуточной камеры, двое мужчин и одна женщина ждут у выхода.

— Что это, голодные игры? — я стону, когда понимаю, что это всего лишь игра. Вероятно, Майлз наблюдает за нами даже сейчас, развлекаясь за наш счет.

— Я получу девушку, ты получишь парней, — Сиси кивает мне, ее боевая стойка на месте, поскольку ее внимание сосредоточено на девушке.

Вооруженная длинной цепью, противница Сиси выглядит не старше восемнадцати лет. Но что сразу бросается в глаза, так это ее взгляд — он пустой.

— Сиси, — зову я, мой голос напряжен. — Пожалуйста, будь осторожен. Она ненормальная.

Я быстро просматриваю своих оппонентов, отмечая те же остекленевшие глаза — бесстрастные.

Мне нужно закончить с ними как можно быстрее, потому что если это часть эксперимента, то, скорее всего, они совсем не обычные.

А у Сиси нет ни единого шанса.

Не сводя глаз с Сиси, я делаю шаг вперед, навстречу своим противникам. Оба держат боевые топоры, и когда они смотрят на меня, на их губах появляется ухмылка.

Ах, вкус войны.

Это то, с чем я хорошо знаком, поскольку мне было трудно приспособиться к реальному миру после того, как я вернулся домой. Каждое взаимодействие, которое у меня было с кем-то, начиналось с мысли об их убийстве, эта жажда крови была настолько глубоко внутри меня, что мне потребовались годы, чтобы научиться подавлять ее.

И я точно знаю, что они чувствуют. На войне, в бою, во вкусе убийства есть волнение. Есть опьяняющий кайф, который приходит только тогда, когда у тебя есть власть над смертью, и больше половины своей жизни я был ее рабом. Этому зверю внутри меня, который никогда не удовлетворится ничем меньшим, чем разрушение — полное уничтожение.

Они движутся вперед, их улыбки становятся шире, и в своих высокомерных умах они уже чувствуют вкус победы.

К несчастью для них, их послали не за тем человеком. Теперь вопрос довольно прост. С оружием или без оружия. Но когда они рвутся вперед, я не могу принять это решение. Они делают это для меня.

Моя губа изгибается вверх, я просто пригибаюсь и уворачиваюсь, избегая каждого удара их топоров, одним глазом все еще глядя на Сиси.

По одному кунаю в каждой руке, она крепко держится за рукоять, парируя удары цепи другой девушки.

Воздух со свистом проносится мимо моего лица, когда лезвие топора скользит в дюйме от моей кожи.

Понимая, что я позволю им легко повеселиться, я решаю закончить игру. Мои руки взлетают вверх, обе обхватывают древко их топоров, как раз в тот момент, когда они замахиваются ими на меня.

О, они сильные.

Но не так сильны, как я.

Одной ногой я толкаю их, позволяя своей руке на мгновение ослабнуть в качестве приманки, прежде чем крепко сжать и вырвать топоры из их рук.

Сила моего толчка отбрасывает их назад, и на мгновение они выглядят дезориентированными, когда понимают, что их оружие исчезло из их рук.

В их реакции есть что-то странное.

Помимо мертвых глаз, с тех пор, как они были там, есть что-то еще, их фокус немного смещен.

И поскольку они продолжают нападать на меня, теперь уже с кулаками, я сразу замечаю, что не так.

Роботы.

Похоже, что их цель — покончить со мной, но без сознательных действий, стоящих за этим.

Черт!

Похоже, Майлз изменил свои планы. Конечно, чтобы они достигли этого возраста в эксперименте, они должны были быть почти такими же сильными, как я. Чтобы они все еще жили...

Я снова пригибаюсь, разводя руки в стороны и набирая обороты, прежде чем позволить им атаковать меня в полную силу, сгибаю колени и падаю на землю как раз в тот момент, когда наношу удар, каждое лезвие топора направляется к их кишкам.

Их стоны боли — единственное, что я слышу, когда топор вонзается в них, открывая их для реки крови и органов, пока я продолжаю вонзать лезвие внутрь, убеждаясь, что повреждения изнурительны и необратимы.

Когда внутри зияет дыра, я просто толкаю их еще раз, ударяя лезвием по задней части позвоночника в том, что я могу назвать только прекрасной мелодией.