Морально противоречивый

Глава 13

Ассизи

— Сиси, ты неважно выглядишь, — говорит Лина, когда видит меня за завтраком. Я натянуто улыбаюсь ей, хотя знаю, что у меня, должно быть, очень большие темные круги, поскольку в течение последней недели я почти каждый день тайком ходила к Владу. Мне даже сложно вспомнить, когда у меня в последний раз был полноценный сон.

Тем не менее, я бы не променяла время, проведенное с Владом, на сон, особенно когда он такой... очаровательный.

Верный своему слову, он показал мне весь город и отвозил туда, куда я хотела. Но большую часть времени мы проводим у него дома, где говорим обо всем и ни о чем.

То, что я о нем узнала, только подтвердило мое первое впечатление. Одиночество прилипло к нему, как вторая кожа, и я могу сказать, что даже мелочи, которые я делаю, удивляют его. Он как будто ждет, что я в любой момент брошусь бежать.

— Ты уже боишься? — спрашивает он почти в шутку, но я вижу правду в его глазах. Он боится, что сделает что-то и напугает меня.

Влад испытывает страх перед моим уходом из его жизни.

Честно говоря, чем больше я вижу, как выглядит его реальность, тем больше мне его жаль. Он почти не общается с людьми, кроме своей правой руки, Максима. Даже с ним он обменивается несколькими фразами, в основном по смс. А остальное время? Он планирует свою месть или мировое господство, но делает это в одиночку.

Находясь в его пустой комнате и ощущая тот факт, что весь его дом находится под землей, трудно не почувствовать грусть от его мрачного существования.

Но я понимаю, почему. Влад не... нормальный. Черт, да он, наверное, псих. Даже зная это, я не могу остаться в стороне. Он просто... он.

И в каком-то плохом смысле мы дополняем друг друга. Он питает мою потребность в разрушении, а я питаю его потребность в здравомыслии.

Боже!

Я обмахиваю себя, когда мои мысли уходят в категорию «R». Он не поцеловал меня снова и не попросил, чтобы я поцеловала его, хотя я только об этом и думаю, когда нахожусь рядом с ним.

Ощущения, которые он вызвал в моем теле, были словно потусторонними. Нет другого способа описать, как мое тело открылось для него, показав, что оно способно не на боль, а на огромное удовольствие.

А его поцелуй... Тот факт, что он никогда раньше не целовал другую женщину, привел меня в неописуемый восторг. Впервые я почувствовала, что что-то действительно принадлежит мне. Никто не был так близок к нему, и никто не будет, если мне есть что сказать по этому поводу.

Потому что одной недели мне хватило, чтобы кое-что решить.

Я собираюсь оставить его, включая дисфункциональную личность.

Он не упомянул об инциденте в ванной, а я не стала допытываться. Видя его таким потерянным, полным страданий, с моим сердцем что-то случилось. Я хотела только одного — обнять его и забрать всю его боль.

— Ты не голодна? — голос Лины снова вырывает меня из мыслей. В последнее время я была такой рассеянной, в основном потому, что все мои мысли крутились вокруг одного мужчины и его порочных губ.

— О, прости, просто задумалась, — я улыбаюсь, накладывая себе еду.

Мой брат и Лина решили нанять гувернантку для Клаудии, Венеции и меня, сказав, что нам всем будет полезно получить образование. Мы уже приступили к занятиям, но я не думаю, что мне это так уж необходимо. В конце концов, у меня есть вся необходимая информация на кончиках пальцев.

Влад оказал мне огромную услугу, показав, как работать на компьютере и ориентироваться в Интернете. С тех пор мое время в основном делится между ним и ноутбуком. Мне так много нужно прочитать, так много вещей, которые являются частью обычной жизни, но были недоступны во время моего пребывания в Сакре-Кёр.

И он был более чем готов медленно провести меня через все это.

— Я знаю, что трудно привыкнуть к жизни вне Сакре-Кёр... — начинает Лина, ее рука тянется к моей. — Мне тоже нелегко, но я не была там с рождения. Для тебя это все, что ты когда-либо знала, — она делает глубокий вдох, — пожалуйста, дай мне знать, если я могу чем-то помочь. Мне не нравится видеть тебя такой замкнутой.

— Я в порядке, Лина. Правда. Просто многое нужно принять, но я справляюсь, — я ободряюще улыбнулась ей.

Марчелло наблюдает за нашим общением, его взгляд прикован ко мне.

— Ассизи, пожалуйста, зайди в мой кабинет после завтрака, — говорит он, на мгновение пригвоздив меня взглядом, прежде чем вернуться к еде.

Я хмурюсь, поскольку Марчелло до сих пор не пытался заговорить со мной. Даже Лина выглядит немного обеспокоенной, но она сжимает мою руку в знак утешения.

Клаудия и Венеция ведут игривую беседу, и внезапно дом кажется более похожим на... дом.

Но как бы мне ни хотелось в это верить, я не могу. Чем больше я смотрю вокруг, тем больше чувствую себя чужой.

Моего места не было в Сакре-Кёр, и здесь его явно нет. Особенно когда я вижу, что все вокруг так легко общаются. Они создают идеальную картину, а я стою в стороне и наблюдаю за ними.

Когда завтрак закончен, Марчелло кивает мне, и я следую за ним, пока он направляется в свой кабинет.

Мои ладони потеют, а тревога убийственно поглощает меня. До сих пор у меня не было времени для серьезного разговора с Марчелло, и у меня все еще есть ощущение, что я в этом доме лишняя.

Закрыв за собой дверь, я вижу, как он обходит стол и садится, приглашая меня сделать то же самое.

Я сажусь, выпрямив спину, как меня учили, шрамы слишком болезненны, чтобы заставить меня хоть немного согнуться. Кладу руки на коленях, я — образец приличия.

Не отправляй меня обратно!

Единственное, о чем я могу думать, это то, что я больше никогда не хочу ступить на порог Сакре-Кёр. И пока внутри меня кипит любопытство, что скажет мне Марчелло, внешне я выгляжу безмятежно, как никогда. Умение держать себя в руках, выточенное за все те годы, которые я провела в монастыре, стало полезным.

— Ассизи, — начал Марчелло, пристально глядя на меня, — как ты привыкаешь к дому? Надеюсь, тебе все нравится?

— Конечно, — с готовностью соглашаюсь я, — это больше, чем я могла бы пожелать. Спасибо тебе за это, — добавляю я.

Он кивает почти рассеянно, и у меня складывается смутное впечатление, что он хочет, чтобы этот разговор закончился как можно скорее. У меня потеют ладони, но я сохраняю улыбку.

Кажется, он колеблется.

— В Сакре-Кёр было все порядке? У тебя были какие-нибудь проблемы? — спрашивает он.

На секунду — всего лишь на короткую секунду — я думаю о том, чтобы рассказать ему обо всем, что я пережила. Как мое тело изрезано шрамами от этих праведных монахинь. На это крошечное мгновение я хочу выложить все на стол и спросить его, почему. Почему они бросили меня там? Что я вообще сделала, кроме того, что родилась?

Все эти годы монахини с удовольствием рассказывали мне, что меня оставили из-за моего родового знака и что моя семья не хотела иметь проклятого ребенка. Они с таким удовольствием всегда указывали на то, что я никому не нужна.

Но как только эти мысли всплывают, то я отгоняю их. Зачем вспоминать прошлое? И самое главное, зачем спрашивать о том, что мне может не понравиться? Что, если он скажет мне именно то, что я не хочу слышать?

— Все было хорошо, — начинаю я, еще больше растягивая губы, — монахини были так добры ко мне, — лгу я, эта единственная ложь прожигает меня насквозь, когда она слетает с моих губ. — Но они также помогли мне понять, что я не подхожу для монашеской жизни, — добавляю я на всякий случай. Если он подумает, что монахини не желают моего присутствия в Сакре-Кер, тогда он не сможет отправить меня туда.

— Почему? — он поднимает бровь, и я застываю на месте. — Почему ты не подходишь для монашеской жизни?

— Я...

— Я просто пытаюсь лучше понять тебя, Ассизи, —вмешивается Марчелло, его глаза буравят меня.

Почему мне вдруг кажется, что меня допрашивают?

— Я была слишком любопытна, — честно признаюсь я, — и я не была предрасположена следовать догмам. Можно сказать, что мы с учителями часто сталкивались лбами из-за расхождения во мнениях. — Я тщательно подбираю слова. Если бы он только знал, какие трюки я проделывала в Сакре-Кёр...

После многих лет издевательств я просто сорвалась. Меня больше не волновало, что со мной происходит, поэтому я так себя вела. Конечно, после смерти Крессиды меня ждали только худшие вещи. Поэтому я просто сдалась и впервые осталась верна себе, вместо того чтобы заставлять себя быть тем, кем они хотели меня видеть.

И, черт возьми, это принесло облегчение. Словно груз свалился с моих плеч, я наконец-то обрела толику счастья. Может быть, поэтому меня так тянет к Владу. Он не осуждает меня за то, какая я есть. Наоборот, он поддерживает меня, и оба наших безумия смешиваются вместе.

— Я вижу, — отвечает Марчелло.

Что ты видишь?

Почему он такой закрытый? Я не могу понять, удовлетворили ли его мои ответы или нет.

— Хорошо быть любопытной, — продолжает он, — никогда не переставай задавать вопросы.

Тишина окутывает нас, и мы просто смотрим друг на друга, неловкость только усиливается.

— Хорошо, — говорю я в конце концов, — это все?

Он кивает мне, берет свои очки и надевает их. Перемешивая какие-то файлы на столе, я понимаю, что мне можно уйти.

И когда я покидаю его кабинет, то не могу не спросить себя.

Нужна ли я ему здесь вообще?



— Зачем людям так много аккаунтов в социальных сетях? — спрашиваю я, наблюдая, как Влад помогает мне настроить мои профили в социальных сетях.

Он поднимает глаза и пожимает плечами.

— Я ими не пользуюсь, — отвечает он, нажимая на какие-то кнопки на компьютере, пока профиль не будет готов.

— Почему? — наклоняю голову, чтобы изучить его. Я читала о профилях в социальных сетях и составила список тех, которые хотела, чтобы он помог мне создать. Мне хотелось изучить этот вопрос досконально, потому что, по мнению некоторых людей, если тебя нет в социальных сетях, то тебя не существует.

— Я не совсем примерный гражданин, — ухмыляется он, — мне не нужна такая известность. Тем более что в наше время можно отследить все.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь это? — он показывает мне фотографию, которую я быстро сделала, чтобы добавить в свой профиль. Я киваю. — У каждой фотографии есть метаданные, которые показывают, когда и где она была сделана. — Еще несколько кликов, и он открывает новое окно.

— Это адрес Марчелло, — говорю я, открывая рот от удивления.

— Да. Достаточно лишь немного разбираться в компьютерах, чтобы понять это. Каждая фотография, которую ты размещаешь, может дать жизненно важную информацию врагам. Есть и другие уловки, поскольку все, что ты делаешь в интернете, оставляет свой след, — продолжает он объяснять, а я внимательно слушаю. Похоже, он много знает об этом, и пока он говорит, на его лице появляется едва заметный намек на волнение.

— Но у меня нет врагов.

— У тебя нет. Но у твоего брата есть. И у меня есть, — он пристально смотрит на меня в течение секунды, прежде чем перевести взгляд обратно на компьютер. — К счастью для тебя, я собираюсь все аккуратно настроить и установить некоторые защитные механизмы, — говорит он, уже приступая к делу.

Я смотрю, как он творит волшебство, и мысленно перебираю свои отрепетированные реплики. Поскольку он уже давно не пытался меня поцеловать, я чувствую, что, возможно, мне придется подтолкнуть его к этому. В конце концов, в статьях в интернете упоминалось, что мужчинам нравится быть доминантами.