Морально противоречивый

Глава 10

Влад

Напевая про себя, я открываю дверь в подвал и кладу на стол принесенные с собой инструменты.

Ваня дуется в углу и бросает на меня враждебный взгляд, а затем поворачивает голову и продолжает меня игнорировать. Она делает это уже несколько часов, и я до сих пор не могу понять, чем вызвано ее недовольство.

Хотя, возможно, у меня есть одна идея.

Сосредоточившись на текущей задаче, я выбросил эту конкретную тему из головы.

— Надеюсь, состояние вашего жилья вас удовлетворило? — я улыбаюсь мужчине, который сейчас привязан к стулу в центре комнаты. — Подожди, — хмурюсь я. — Я забыл, что ты не можешь говорить, — качаю головой и в два шага оказываюсь перед ним, снимаю кляп и позволяю ему немного размять свой рот.

И если он знает, что для него лучше, то сделает все правильно.

— Какого черта... где я... — заикается он, оценивая взглядом палату, прежде чем остановиться на мне, — и кто ты?

— Мистер Петрович, я глубоко оскорблен тем, что вы не знаете, кто я, — говорю я, опускаясь на пол перед ним.

Первый раунд будет легким. Следующий... зависит от него.

— Откуда я должен знать? — плюет он на меня.

Покачав головой, я цокаю, собираю конец рукава и складываю его на руке. Вытянув руку, чтобы он увидел мою татуировку, я наблюдаю, как вся прежняя бравада исчезает с его лица.

Моя репутация, так сказать, больше на слуху, чем на деле. В конце концов, я отошел от неблаговидной части бизнеса много лет назад, когда понял, что моя реакция на кровь ухудшилась, сделав меня слишком неуравновешенным. Вместо этого я занялся созданием более стильного образа, который, тем не менее, внушает страх моим противникам.

Хотя большинство людей не знают, как я выгляжу, они знают кое-что: мое имя и татуировку, которая идентифицирует меня как нынешнего Пахана.

Господин Петрович должен чувствовать себя польщенным тем, что я лично ухаживаю за ним, поскольку мои вылазки, связанные с убийствами и пытками в наши дни весьма ограничены, о чем я глубоко скорблю, поскольку и то, и другое — лучшее лекарство для утоления моей скуки.

В настоящее время даже мои научные эксперименты приостановлены, вероятность того, что я сорвусь и залью все кровью, выше, чем завершение работы.

Но он...

Я улыбаюсь при одной мысли об этом.

Прошли годы с тех пор, как я в последний раз нашел зацепку того, кто похитил Катю. И мне удалось это сделать, только прочесав все связи и тайные знакомства Миши. Многие из тех, кого я нашел, погибли, но несколько человек за эти годы сменили личности, пытаясь скрыться.

От меня или от кого-то другого, не могу сказать.

Например, господин Петрович за последние десять лет менял свою личность десять раз, каждый раз выбирая другую национальность и переезжая в другую часть страны.

Я думаю, он считал, что находится в безопасности со всеми этими мерами предосторожности. Но он не рассчитывал на мою готовность найти его.

Несколько лет назад я усовершенствовал программу распознавания лиц, которая теперь могла брать старые записи и анализировать их на предмет поведенческих моделей и тиков. Вы можете спрятаться от мира, но вы не можете спрятаться от себя. И мистер Петрович, может, и изменил свое имя и внешность. Но некоторые вещи никогда не меняются. Например, его легкая хромота: старая травма дистального отдела голени, из-за которой соединение с таранной костью было довольно шатким.

Его анализ походки показал девяносто процентов точности, и в отчаянии я пропустил те десять, которые не были убедительными.

Однако моя программа сделала свою работу.

— Теперь, когда со вступлениями покончено, давайте сосредоточимся на сегодняшней теме? — ухмыляюсь я, открываю свой маленький мешочек и достаю нож и яблоко. — Вот как все будет происходить. Я буду задавать вопросы, а вы будете отвечать. Если мне понравятся ваши ответы, то боли не будет. Если нет, — я вздергиваю брови, — что ж, увидите.

Он мотает головой, оглядывая комнату, вероятно, в поисках выхода.

— Мы находимся в подвале. Выхода нет, мистер Петрович. Даже если вам удастся пройти мимо меня, чего, давайте признаем, — я поджал губы, — не произойдет. Так что ваш лучший вариант — быть как можно более сговорчивым.

Я начинаю чистить яблоко, не сводя глаз с его испуганного лица.

— Почему бы нам не начать с вашей связи с Мишей, — говорю я, откусывая кусок от яблока.

Я уже знаю, что мистер Петрович выступал в качестве брокера между США и Европой, привозя людей с обещанием работы и затем продавая их дальше. В связи с этим возникает вопрос. Почему он должен быть связан с Мишей?

— Я не знаю, кто это, — говорит он слишком быстро.

— Мистер Петрович, — я вздыхаю, немного расстроенный тем, что все будет не так быстро, как мне хотелось бы. — Я занятой человек. Очень занятой. Подумайте, вместо того, чтобы часами допрашивать вас, я мог бы наслаждаться солнцем, убить дюжину людей и получить свою ежедневную дозу витамина D. Вместо этого я вынужден сидеть внутри, с возможностью убить только одного человека. — Его плечи опускаются, глаза немного расширяются.

Хорошо.

— Разве это справедливо? — я откусываю еще кусочек, не сводя с него глаз.

— Пожалуйста… — мольба о помощи едва слышна, но я думаю, он наконец-то осознал ситуацию, в которой оказался.

— Я вас не слышу, — я прикладываю одну руку к уху, ожидая, пока он повторит.

— Я не могу тебе сказать, — говорит он, почти смирившись со своей участью. — Они убьют мою семью, — продолжает он, его глаза умоляют меня.

Ну, это одна из тех ситуаций, которых я обычно боюсь, потому что если чья-то семья в опасности, шансы на то, что он заговорит... невелики. Но не нулевые. Просто нужно соответствующим образом скорректировать пытку, чтобы они сломались.

— Думаю, мы поговорим через несколько дней, мистер Петрович, — я встаю, чтобы уйти, и слышу его вздох облегчения. Думаю, он не понимает, что повлекут за собой эти несколько дней.

Быстрое сообщение одному из моих людей, Максиму, и он уже здесь.

— В саду? — спрашивает он, разглядывая пленника.

О, Максим, как хорошо ты меня знаешь.

— Да, в саду, — отвечаю я, озорство сверкает в моих глазах.

Максим кивает, подходит к господину Петровичу и хватает его за стул. Он легко поднимает его в воздух, и я следую за ним, пока он ведет его в сад.

Как и все здесь, сад тоже находится в подвале. Если честно, это больше похоже на теплицу, но я построил ее так, чтобы имитировать внешние условия.

Мы доходим до сада, и Максим заходит в подсобку, к паре подтяжек. Маневрируя стулом, он зацепляет ножки стула за подтяжки, так что тот оказывается на высоте около метра от пола.

— Что... что происходит? — мистер Петрович продолжает бормотать, его глаза выпучиваются.

— Это моя попытка убедить вас говорить. Посмотрим, сработает ли она. Через несколько дней, — я одариваю его лучезарной улыбкой, после чего Максим быстро затыкает ему рот. Затем он снимает нижнюю часть стула, так что задница господина Петровича медленно пролезает через отверстие.

Под ним находится около пяти ростков бамбука, недавно посаженных и готовых вырасти высокими и красивыми. Мистер Петрович собирается вступить в интимную связь с несколькими из них, и очень скоро. Если ему повезет, один из них может даже проникнуть в его задницу и стимулировать его простату. Немного удовольствия среди боли.

Увы, я не думаю, что ему так повезет.

Выходя из оранжереи, я проверяю время, зная, что у меня есть еще одно дело.

Ваня идет за мной, ее настроение значительно улучшилось.

— Мы найдем ее, — уверенно говорит она, подпрыгивая в счастливом танце.

Как бы мне хотелось разделить ее настрой.

Но прошло девять лет с тех пор, как Катю похитили. Девять лет, как я подвел ее, и если она еще жива, то, скорее всего, пережила бесчисленные ужасы.

Иногда мне приходится спрашивать себя, что бы я предпочел: найти ее живой, но сломленной, или мертвой и умиротворенной.



Ассизи Ластра.

Я позволяю этому имени катиться на языке, вспоминая крошечную девочку с огненными глазами. Мой долг — проверять теории, когда они возникают, и она только что бросила мне вызов.

Встреча с ней была, мягко говоря, интересной.

Она была совсем не такой, как я ожидал, учитывая, что она выросла в монастыре. Черт, она даже не попала в поле моего зрения, пока отца Гуэрра не убили в Сакре-Кёр.

Я горжусь тем, что у меня есть глаза и уши во всех местах, но сестра Агости была слепым пятном. Не то чтобы она представляла какой-то интерес, пока Гуэрра не был прилюдно расчленен. И вот я решил узнать побольше об этом конкретном событии.

Возможно, она всего лишь мелкий игрок, но в большой схеме вещей именно такие люди решают исход игры. В своей незначительности они являются лучшими пешками, проходящими незамеченными, и другой человек станет уделять им меньше всего внимания.

Поэтому я решил взломать ее телефон. Узнать номер не составило труда, поскольку Агости не лучшим образом сохраняет в тайне свое общение с сестрой. Одно фишинговое сообщение, и я был уверен, что она клюнет, ведь такая наивная мисс, как она, — лучшая мишень для подобных вещей.

Но она не клюнула. Вместо этого она ответила достаточно возмутительно. Она отказалась от своего приза в пользу другого. Только после нескольких, немного неловких попыток я понял, что на самом деле разговариваю не с Каталиной Агости, а с ее близкой подругой Ассизи — сестрой Марчелло.

Я был еще больше озадачен, когда ее ответы приняли юмористический характер, и был вынужден продолжить разговор.

Я, конечно, не ожидал, что мне так понравится спорить с ней, да еще так долго. Учитывая мое ограниченное общение с внешним миром, это был просто способ избавиться от скуки.

Но потом я встретил ее во плоти... что ж, это было неожиданно. Для такого маленького существа, погрязшего в невежестве после тех догматических учений в Сакре-Кёр, она, безусловно, была интригующей. Ее реакция на изуродованную монахиню была просто поразительной.

По ее едким ответам на мои сообщения я должен был понять, что она не будет обычной мисс. Я ожидал, что Ассизи убежит с криками при виде крови и органов, но она испачкала в ней руки.

Мои губы дергаются, когда я вспоминаю ее локти глубоко в кишках монахини. Учитывая, что это одно из последних, что я помню о той встрече, то она определенно произвела на меня впечатление. Последнее, что всплывает в моих мыслях, это ее лицо. Признаться, очень красивое лицо. Но ее родимое пятно, красное пятно чуть выше бровей, привлекло мое внимание и удерживало его.

Я был словно загипнотизирован этим красным цветом. Потом она измазала его кровью, и я просто потерял дар речи.

Когда я очнулся, произошло нечто необычное. Я навел на нее взгляд, а Ваня ни с того ни с сего просто исчезла.

Я был ошарашен ее внезапным исчезновением. Я прожил с ней рядом последние двадцать два года. Ни разу она просто так не пропадала. Так или иначе, Ваня всегда была рядом. Может быть, она не всегда говорит или взаимодействует со мной, но она никогда не исчезает из моего поля зрения.

До Ассизи.

Я хмурюсь, думая о сути проблемы. Как только Ассизи перестала находиться рядом со мной, Ваня вернулась.