Морально противоречивый

Глава 37

Ассизи

Месяц спустя

— Что ты делаешь? — я ставлю руки на бедра и сердито смотрю на него, мое выражение лица показывает ему, что я не шучу.

— Я в порядке, Дьяволица. Кроме того, кто поможет с ремонтом? — он одаривает меня своей очаровательной улыбкой в надежде, что это растопит мой гнев.

Растопить меня это могло бы, но не мой гнев. Не тогда, когда он только что встал с постели, а его швы еще не полностью зажили.

— Не тот, кто получил четыре пули в грудь, Влад, — я закатываю глаза. — И уж точно не тот, кто только что был на пороге смерти. Брось лопату и пойдем со мной, — я подзываю его к себе, приподнимая бровь и ожидая, что он начнет спорить.

Он этого не делает, потому что знает, ему меня не победить. Не тогда, когда я день и ночь оставалась рядом с ним, ухаживая за его телом и разумом.

Что-то случилось с ним в тот день в лагере Майлза. Возвращение всех его воспоминаний что-то изменило в нем, и он изменился — полностью и бесповоротно.

В течение нескольких дней после того, как он был смертельно ранен, он томился в постели, сражаясь между жизнью и смертью, и я не думаю, что когда-либо испытывала большую боль, чем мысль, что он может просто... умереть.

И все же я должна была быть сильной ради нас обоих. Я не отходила от него ни на минуту. Несмотря на то, что моя собственная израненная плоть причиняла мне боль, моя спина была изранена небольшими ранами от ударов пуль о бронежилет.

Я отложила все в сторону, потому что в тот момент у меня была одна цель — он.

Но когда он пришел в себя, перемена была очевидна в его чертах лица, в том, как он держался. Больше всего я могла видеть новую легкость в его глазах.

Сначала он ничего не говорил, уставившись в пустое пространство.

Но постепенно он начал открываться, рассказывая мне все, что произошло.

Как умерла Ваня.

Хотя рационально он понимает, что это была не его вина, но он не может не считать себя ответственным за все, что случилось с его сестрой.

— Ты такая сексуальная, когда командуешь, — протягивает он, подходя ко мне, его рука обвивается вокруг моей талии.

Я ловлю его, отбрасываю в сторону и поворачиваюсь к нему с грозным выражением на лице.

— Вы не получите пьесу «Очаровательный плут», когда едва стоите на ногах, мистер. Если ты снова вздумаешь встать с постели, я сама тебя похороню, поскольку ясно, что ты страстно желаешь смерти.

— Дьяволица, — бормочет он, подходя ближе, его губы скользят по моей щеке, — ты знаешь, мне нравится, когда ты угрожаешь мне, — его дыхание на моей коже, я не могу сдержать непроизвольную дрожь, которая проходит по моему телу.

— Я позволю тебе похоронить меня, — начинает он, и я замечаю веселье в его тоне, — только если ты будешь посещать меня с супружескими визитами, — шепчет он, и мои губы дергаются.

— Влад, — восклицаю я, шокированная.

Я не могу поверить, что он все еще в настроении шутить.

— Хорошо, хорошо, — наконец соглашается он. — Я вернусь в постель. Но ты пойдешь со мной.

Я не могу найти в себе сил отказать ему, поэтому в конце концов ложусь с ним в постель.

— Ты должна простить своего брата, — внезапно говорит он, прижимая меня к себе. — Ты же знаешь, что он хотел как лучше.

— Он бы убил тебя, — шепчу я, все еще не в силах выкинуть эту сцену из головы. — Еще одна пуля, и ты был бы мертв, Влад, — мой голос дрожит, когда я смотрю на него, его темные глаза пристально смотрят на меня.

— Ты спасла меня, когда я этого не заслуживал, Сиси, — его рука останавливается на моей голове, прежде чем он медленно проводит пальцами по моим волосам. — Но я вышел из-под контроля. Я мог бы... — дыхание перехватывает у него в горле, и я узнаю муку за выражением его лица.

— Но ты этого не сделал. Ты здесь, со мной. Мы оба живы. Что касается Марчелло... В конце концов, я прощу. Но пока нет, — вздыхаю я.

Я понимаю, почему он это сделал, но в то же время мое сердце не может вынести мысли об альтернативе, о том, что могло бы произойти, если бы я опоздала на секунду.

Он бы убил его.

И за это я не думаю, что смогу простить Марчелло в ближайшее время. Мне невыносима даже мысль о том, чтобы находиться с ним в одной комнате, желание причинить вред слишком велико.

— У тебя пока не было никаких эпизодов, — меняю я тему, вскакивая с кровати, чтобы взять аптечку и сменить ему бинты.

Он принимает сидячее положение, ожидая, когда я приду к нему, выражение его лица задумчивое.

— Я не думаю, что у меня будет больше в будущем, — упоминает он, и я хмурюсь.

— Почему?

Принося аптечку к кровати, я начинаю осторожно снимать с него бинты, прежде чем осмотреть состояние его ран.

— Они выглядят хорошо, — улыбаюсь я, очищая участки, радуясь тому, что инфекции нет и все, кажется, отлично заживает.

Он хмыкает, глядя поверх моей головы, пока я продолжаю менять повязки. Я сосредоточена на своей задаче, когда я снова слышу, как он говорит.

— Эпизоды, — начинает он, его голос звучит далеко. — Я думаю, что это был мой способ справиться со смертью Вани и чувством вины, которое я испытывал из-за этого. Кровь... — он делает глубокий вдох, и я замираю, зная, что это важный момент для него.

— Кровь напомнила мне о том, что я сделал. О ее крови на моих руках. И каждый раз, когда я это видел, это заставляло меня немного сходить с ума.

Очевидно, что он много думал об этом, и я не могу не беспокоиться за него. С того дня, как он узнал, что убил собственную сестру, он изменился. Я не знаю, было ли это сознательным изменением, но я действительно думаю, что последний эпизод освободил что-то внутри него.

— Влад, — я поднимаю на него взгляд, изучая выражение его лица. — Ваня не стала бы тебя винить. Ты же знаешь это.

Он грустно улыбается.

— Я знаю. Я знаю, Сиси. Но это не отменяет того факта, что я чувствую пустоту, — он прижимает кулак к груди. — Здесь.

— Это нормально, — я накрываю его кулак своими руками, подношу его ко рту и слегка провожу губами по костяшкам его пальцев.

— Это нормально чувствовать себя так. Это по-человечески. И хотя это спорно, — мои губы скривились, — но ты человек. Дай себе время. Чтобы скорбеть. Скорбеть. Чтобы простить себя.

Помимо физической травмы, то, что произошло, больше всего повлияло на его психику. Он постепенно начинает делиться своими мыслями и чувствами, и я ценю все, чем он хочет поделиться со мной. Неважно, сколько времени это займет, я буду рядом с ним, и я предложу ему свою любовь и поддержку - безоговорочно.

В конце концов, нелегко человеку, который всю свою жизнь не позволял себе ничего чувствовать, вдруг оказаться переполненным всеми этими странными эмоциями. Иногда я вижу, как он пытается разобраться в том, что происходит у него в голове, и мне больно от того, что я ничего не могу сделать, чтобы унять его боль.

Он задумчиво кивает на мои слова, хотя его взгляд отстраненный.

— Время... — повторяет он.

— Теперь у нас есть все время. И, возможно, сближение с Катей может помочь тебе, — я бросаю идею, и он тут же морщится.

Обескураженные столкновением с внешним миром и все еще не привыкшие к свободе, Катя и Тиберий уже месяц живут в подземном комплексе Влада. Тем временем мы остановились в доме детства Влада, так как я думала, что свежий воздух и немного открытого пространства пойдут ему на пользу.

Хотя я до сих пор не общаюсь со своим братом, помощь Лины была благословением, поскольку она помогла Кате и Тиберию приспособиться к их новой реальности, пока я ухаживала за здоровьем Влада.

Я навещала их несколько раз, и они тоже часто приезжали сюда. Влад, однако, не был слишком откровенен со своей сестрой, почти не обмениваясь ни словом, их встречи были скованными и неловкими.

Хотя я не могу его в этом винить, так как знаю, что он испытывает некоторую вину за то, что с ней случилось, но он не может продолжать так вечно.

— Я постараюсь, — ворчит он, слова едва слышны.

— Тебе лучше, — я игриво хлопаю его по руке.

— Ауч! Я болен, Дьяволица, — он симулирует стон боли.

— Неужели, — я фыркаю. — Ты не был болен, когда пытался выкопать яму в саду. Разве ты не мог попросить кого-нибудь сделать это, если это было так срочно? — Я закатываю на него глаза.

Его реакция на боль все такая же — ее нет. Хотя это делает меня счастливой в данном случае, поскольку я не могу себе представить, как сильно повредят четыре пули, выпущенные в грудь.

По правде говоря, Влад всегда был очень физически активным человеком, и я не могу себе представить, что с ним делает постельный режим. Тем не менее, я не собираюсь подвергать опасности его здоровье только потому, что он дуется на меня.

— Однако нам нужно поскорее начать, — жалуется он.

После того, как он пришел в себя, у нас были долгие разговоры о нашем будущем и о том, что мы хотели бы делать дальше. У нас также были чрезвычайно сложные разговоры о том, что мы нашли на территории Майлза и как мы собираемся с этим справиться. Но вместе мы решили помочь детям, которых спасли из лабораторий Майлза, и дать им новую цель в жизни.

— Академия? — я была удивлена, когда Влад предложил эту идею.

— Они все разные. Будь то из-за рождения или из-за того, что с ними сделали. Они не знают, как вписаться в общество, и большинству из них не к кому обратиться, — объяснил он, сумев шокировать меня своей заботливостью.

— Мы бы научили их приспосабливаться к миру, и мы бы дали им цель, — его улыбка стала шире, и я знала, что это должно быть что-то безумное.

— Академия убийц, — гордо заявил он, заставив меня моргнуть в замешательстве.

— Подумай об этом. Они уже готовы к убийству. Но таким образом мы можем научить их более этичному убийству, — он сделал паузу, вероятно, понимая, что это к нему не совсем относится, — или, по крайней мере, какой-то системе чести, чтобы они не стали слишком опасными. Чтобы они не стали мной.

— Это неплохая идея, — отвечаю я. И чем больше я размышляла над этим, тем больше понимала достоинства проекта.

— Вместо того, чтобы навязывать им какие-то невозможные стандарты, как это делал Майлз, мы будем развивать их природные таланты и сделаем их лучшими убийцами, которых когда-либо видел мир.

Чем больше он говорил, тем больше я понимала, с каким энтузиазмом он воспринял эту перспективу. И с его таким хрупким психическим состоянием, я знала, что это идеальная вещь, чтобы помочь ему выбраться из кризиса.

У него была цель, миссия. И поэтому он не позволил бы себе поддаться боли, которая является правдой о смерти Вани.

Но, хотя я активно поддерживаю его новое начинание, это не значит, что он может напрягать свое едва исцеленное тело. У него много людей, чтобы работать над этим.

Еще одним побочным эффектом развала бизнеса Майлза и Мейстера стало привлечение большого количества новых людей под руководством Влада. Большинство также обратилось к нему после того, как стало известно, что именно он расправился со всеми лидерами синдиката, и многие люди заявили, что хотят работать на сильнейших, а не на слабейших.

Это было случайно, так как мы недавно составили планы для академии, и нам понадобится много людей, чтобы воплотить в жизнь видение Влада.