Своя цена

Глава 27

Июнь

Под утро пошел дождь, и Васька, проворочавшийся всю ночь, окончательно оставил надежду заснуть. Может, кого-то стук капель по крыше и убаюкивает, но только не его. Его это раздражает почти как дробь, выбиваемая пальцами по столу. Или по подоконнику, не важно. Вроде раньше не раздражало, даже внимания особого он не обращал, когда кто-то тарабанил пальцами, а теперь вдруг стало раздражать.

Васька подозревал, конечно, что раздражает его не сама эта привычка, а то, что она обнаружилась вдруг у Дюка. Вот не замечал он раньше, что Дюк пальцами стучит. А в последние дни хоть на стену лезь, никуда от этого стука не деться. Стоит только Дюку задуматься, как тут же начинает выбивать пальцами мудреные марши. Сначала потихоньку, а потом все громче и громче, с каким-то даже остервенением.

Вот почему раньше это не заметно было? Или раньше Дюк пальцами не стучал?

Вполне возможно, что и не стучал. Да и не задумывался он раньше особо. На все у него всегда готовый ответ был, не о чем было задумываться, пока все по плану шло. А вот как случилось непредвиденное, так с этого пижона весь лоск и слетел. Нет, он конечно пытается марку держать, но Ваське все равно видно, что Дюк боится не меньше его. Только старается вида не подавать. А пальцами тарабанит все время, как заведенный.

И вот теперь, вместо того, чтобы отрываться с деньгами где-нибудь в Таиланде, как планировалось, торчат они на дядькиной даче почти неделю. Нужно было не слушать Дюка, а рвать сразу в аэропорт, может, и удалось бы выскочить. Но тот начал орать, что не готово еще ничего, что сначала надо дождаться отмашки от Алекса, о том, что деньги нормально дальше ушли. Потому что мало денежки стырить, надо еще и следы замести как следует, чтобы не отобрали.

Если бы все пошло по плану, то и сидел бы Васька спокойно, ждал сообщения от Алекса и не рыпался. Вполне возможно, что директор и в полицию бы заявлять не стал о пропаже. Кто же о таком заявляет? Это же нужно будет про все рассказывать. И про то, откуда такие деньжищи на счету у фирмы с уставным капиталом в десять тысяч. Нет, ни в какую полицию директор бы не пошел. А через пару дней, когда придет подтверждение, что деньги, поплутав по офшорам, пришли на их с Дюком счета, конечно, потеряв по дороге Алексову долю, можно было и уезжать из страны.

У него и билет был на позавчера.

Но все пошло не по плану, потому что в самый ответственный момент, когда Дюк уже сформировал платежку и вбил нужные циферки, в коридоре вдруг раздались шаги, особенно громкие в ночной офисной тишине. Шаги приближались, и Васька с ужасом заметил приоткрытую совсем немного дверь.

Совсем немного, но достаточно для того, чтобы заметить их присутствие в офисе.

Они оба, не сговариваясь, бросились к двери и замерли с двух сторон от нее. Васька потянулся уже, чтобы прикрыть аккуратненько, но Дюк замахал рукой, останавливая.

Шаги раздавались уже совсем рядом, трогать сейчас дверь было еще хуже. Оставалось только надеяться, что тот, кто бродит ночью по коридору в пустом офисном здании, ничего не заметит и пройдет мимо. А вдруг это охранник? Васька не помнил, чтобы местные охранники хоть раз оторвали задницы от стульев и прошлись по коридорам с инспекцией. Вечно сидели, развалясь, в стеклянной будке на первом этаже. Но вдруг они только днем так себя ведут, а по ночам бродят с дозором, как и положено?

Шаги затихли возле их двери. Васька задержал дыхание, боясь, что в тишине будут слышны удары сердца. Но сердце остановить он не мог, поэтому оставалось только надеяться, что пронесет. Или молиться, тут уж кому что привычнее.

Ваське привычнее было надеяться на слепую удачу, поэтому он зажмурился и прижался спиной к стене.

Дверь медленно открылась наполовину, загородив Ваську от вошедшего. Приоткрыв один глаз и повернув осторожно голову, он успел заметить руку в зеленом трикотажном рукаве, которая шарила по стене в поисках выключателя.

«Значит, не охранник, раз не в форме» — успел подумать Васька, и в этот момент раздался глухой стук, будто бильярдный биток, посланный уверенной рукой, влетел в костяной шар.

Из-за двери, прямо в пятно света, падающего из коридора, рухнул ничком долговязый мужик.

Васька снова зажмурился, но против своей воли успел разглядеть, что мужик этот оказался Глебом Зиновьевым.

Дождь поутих немного, шуршал за окном мелкой крупой. Но от этого тихого шороха было еще хуже. Казалось, что кто-то подкрадывается из темного угла и обязательно набросится, стоит только закрыть глаза и отключиться.

Васька поднялся, нашел рядом с кроватью сигареты, закурил и подошел к окну. Стоять в полный рост возле окна в мансарде не получалось, и он сел на пол, приоткрыв створку и выгоняя рукой дым в сырой утренний воздух, плотный, как желе.

На первом этаже скрипнули доски пола — Дюку тоже не спалось. Васька ухмыльнулся, представив, что приятель тоже мучается воспоминаниями о той ночи, тоже ворочается без сна, а под утро встает с мутной головой и тянущим чувством внутри. Почему-то от мысли, что Дюку тоже хреново, становилось легче. Хотя, каждый из них ни за что бы ни признался, что жалеет о случившемся, да и вообще о том, что согласился когда-то на эту авантюру. Лучше бы им никогда не знать друг друга, тогда не пришлось бы сейчас друг друга старательно избегать, бродя бесцельно по участку, заросшему малиной и крыжовником. Если один выходил во двор. У второго обязательно находились срочные дела в домике. Ночевать тоже устраивались подальше друг от друга: Дюк внизу, в комнате, а Васька в мансарде со скошенным потолком и стуком дождевых капель по крыше.

Глаза бы его Дюка не видели! Надо было сваливать сразу, черт с ними, с деньгами.

Полдня пролетели незаметно, в какой-то болезненной полудреме. Видимо, сказалась многодневная бессонница. А может, просто усталость навалилась, придавила и лишила способности сопротивляться обстоятельствам. Васька нашел в кладовке гамак, привязал его к двум старым березам, росшим почти посреди участка, и завалился в него, прихватив из дядькиной дачной библиотеки книжку потолще. Специально лег на виду, чтобы лишить Дюка возможности бродить по участку. Пусть дома посидит, ему полезно.

В чем польза домашнего заточения для человека, нисколько не раскаивающегося в убийстве мимоходом, Васька не думал. Просто хотелось как-то насолить приятелю. Чтобы не радовался сильно, гад такой.

Книжка оказалась путеводителем по странам Европы. Прочитав название, Васька чуть не заплакал. Снова пришло осознание, что жизнь себе он если и не загубил, то испортил сильно. Мог бы путешествовать вот хоть по Европе, к примеру. Или в Таиланд съездить, пообщаться с тамошними на все готовыми девками. А теперь если и удастся вырваться в тот же Тай, то только навсегда. Только сбежать и потом всю жизнь прятаться, прислушиваться и быть настороже, как дикому зверю. А про Европу вообще можно забыть теперь, вот только путеводители читать и картинки разглядывать и остается.

Слезы, сдерживаемые изо всех сил, все же нашли лазейку — просочились в нос. Васька шмыгнул пару раз, решительно утерся рукавом и со злостью раскрыл книгу на середине. Пусть Дюк не радуется, пусть думает, что у Васьки все прекрасно и безмятежно, ничуть он и не волнуется.

Дюк подошел часа через два, не выдержал первый.

— Сваливать надо, — сказал он, глядя поверх забора вдаль. — Сегодня пятница, к вечеру соседи понаедут, а завтра вообще полный поселок народу будет. Погода смотри какая, самое время на дачу ехать.

— Куда сваливать-то? — Васька сел, но не рассчитал немного, и коленки его оказались почти у подбородка. Глупо получилось, будто застрял, но попробуй с размаху, без тренировки, сесть красиво в гамаке. — Сам же говорил, надо, чтобы поуспокоились все.

— Говорил. Но это не значит, что надо маячить тут у всех на глазах. Вчера вон какой-то хмырь тут крутился возле калитки.

— Ну и что? Может, наркоман местный. Смотрел, что можно стырить на чужой даче и продать. Их тут толпы, за зиму так вообще половина дач разграблена.

— Даже если и наркоман, все равно надо сваливать. Алекс отписался, что деньги перевел. Надо хотя бы до банкомата добраться, проверить. А потом валить из страны.

— Куда? — спросил Васька с тоской.

— Хоть куда! Безвизовых стран еще много.

— Нас повяжут в аэропорту. Если менты нас ищут, то уж в аэропорту и на вокзале точно ждать будут. Надо было сразу уезжать, пока Глеба не нашли.

Стоило назвать убитого по имени, как настроение испортилось окончательно. Как бы ухитриться забыть все?

— Электричками надо выбираться, — сказал Дюк задумчиво. — Доедем до соседней области, а оттуда уже самолетом. Вряд ли нас по всей стране в розыск объявили. Стоит рискнуть, пока не поздно. Давай, собирайся по-быстрому, нечего тянуть.

Дюк ушел в дом, а Васька еще раз посмотрел с тоской вокруг, на заросли малины вдоль забора. Как ни был сейчас противен Дюк, но предлагал он правильно. Надо выбираться из области как можно скорее.

Васька метнулся в дом, взлетел в шесть шагов по узкой лестнице на второй этаж, побросал в сумку шмотки. Кровь стучала в висках, подгоняя. Быстрее, быстрее сваливать отсюда! Как он вообще мог так спокойно сидеть здесь все эти дни?

Уже выбегая, обернулся посмотреть напоследок на комнату, и почувствовал укол в позвоночнике, чуть ниже лопаток. И вдруг подумалось, что никуда он отсюда не уедет, все это бесполезная возня.

Васька со злостью сжал зубы и, вернувшись, затолкал в сумку брошенный на кровать путеводитель. Ни фига! Не дождется никто, чтобы он сдался. Все у него будет как надо.

Дюк уже топтался нетерпеливо возле калитки, поглядывал на дверь с плохо скрываемым раздражением. Васька его тоже раздражал ужасно, это видно было невооруженным глазом. А кто ему виноват, что так получилось? Сам же и виноват, не надо было Зиновьеву по голове стучать со всей дури. Чтобы позлить его еще больше, Васька двинулся неторопливо в сторону туалета. Ничего, подождет немного, не облезет, пижон хренов.

Дощатая будка стояла в самом конце участка, возле хилого заборчика, очень условно отделяющего границы дачи от березовой рощи. Васька дошел туда, не торопясь, аккуратно повесил сумку на штакетину и зашел внутрь. Солнце пробивалось сквозь щели в крыше, и залюбовавшись узором из светлых полос вокруг толчка, он даже забыл ненадолго, зачем сюда пришел. Будто оттягивал момент неизбежного бегства из этого тихого уголка. Может, из их последнего спокойного и надежного приюта.

Вышел он, застегивая на ходу джинсы, потом неторопливо снял с забора сумку, забросил на плечо и только тогда поднял голову.

По улице с двух сторон к стоящему у калитки Дюку приближались четверо. Один из них точно был тем хмырем, что ошивался вчера возле участка.

В висках снова застучало набатом, снова кольнуло в спине, и обезумевший Васька бросился назад, к заборчику за туалетом.

Прыжком перемахнул через шаткую преграду, зацепившись слегка ногой и потеряв от этого равновесие. Приземлился, опираясь на руки, вскочил, поправив на боку сумку, и тут же упал, получив довольно ощутимый удар в бок.