Своя цена

* * *

Май

Шашлыки эти дурацкие затеяли совсем некстати. Какие тут могут быть шашлыки, если у нее в висках стучит набатом второй день? Голова гудит, как колокол, и от этого гула совсем невозможно ничего сообразить. Да и бесполезно, наверно. Раньше соображать надо было, а теперь только и остается — признать, что она снова проиграла. Теперь уже совсем по-крупному.

Дина сидела на хлипком пластиковом стуле, смотрела на Глеба Зиновьева, поливающего угли из бутылки. Вот кому всегда хорошо и спокойно! Всю жизнь такой был, сколько Дина себя помнила. Не мечтал ни о чем, ни к чему не стремился, всегда был доволен тем, что имеет. Может, так и надо жить? Довольствоваться малым, тогда и платить не придется так дорого. Да только поздно сейчас начинать жить иначе. Слишком много сил потрачено, не осталось на новую жизнь.

У Глеба запиликал телефон, он переложил бутылку с водой в другую руку и вытащил крошечный телефончик из кармана, прижал к уху.

— Ты где стоишь? — спросил, выслушав невидимого абонента. — Вот и хорошо, заходи прямо во двор, там такая дверь, в зеленый цвет выкрашенная. Возле автосервиса. Только к ним не зайди, двери совсем рядом. Такая самая простая дверь, как в подъезде. Заходи и поднимайся на самый верх, мы тебя встретим.

— Кира приехала, — сообщил он, пряча телефон. — Сходите кто-нибудь, встретьте ее, а то она заплутает тут в наших катакомбах.

Дина молча встала и пошла к «голубятне». Уже ступив на узкую дорожку вдоль этой выступающей пристройки, она подумала, что встретить Киру вполне мог и кто-то другой, тот же Дюк мог бы оторвать задницу от сиденья и поухаживать за дамой. Но подорвалась почему-то она, как будто ей больше всех надо. А впрочем, какая разница, где чувствовать себя погано — сидя или на ходу? Ей теперь было все равно, что с ней происходит. Жизни ей осталось только до понедельника.

Кира поднималась по лестнице быстро, почти бегом. Дина стояла у двери и слушала частый стук ее каблуков. Колокол в голове забухал чаще, подстраиваясь к этому перестуку каблуков на лестнице. Чтобы унять этот пульсирующий гул, Дина сжала виски ладонями и закрыла глаза.

— Ты что здесь стоишь? — Кира запыхалась, и теперь пыталась восстановить дыхание, дышала носом.

— Тебя встречаю, — пожала плечами Дина. — Слушай, я хотела попросить, чтобы ты на меня не обижалась. Я сегодня же позвоню Олегу, честное слово. Ты права насчет Петьки, сестренка.

— Ну и хорошо, — улыбнулась Кира и, потянувшись, легко погладила Дину по голове.

Под ее рукой боль стала тише, и гул почти пропал. Дина закрыла блаженно глаза и улыбнулась счастливо, как в детстве.

— Ну пойдем, — Кира убрала руку и расстегнула верхнюю пуговицу на своей блузке. — Жарища какая сегодня! Я думала, сварюсь в кабинете. У нас кондиционер сломался как нарочно.

Она поправила воротник блузки, и Дина снова увидела на ее запястье мелкие круглые синяки — напоминание о вчерашнем разговоре.

— Куда идти-то? Туда?

Дина молча кивнула и пошла первой.

Возле «голубятни» она остановилась и пропустила Киру вперед, махнув рукой в нужном направлении.

В голове снова бухнуло с прежней силой, и, дождавшись, когда сестра ступит на узкий выступ, Дина изо всех сил толкнула ее в спину.

Удар послышался через несколько секунд, и Дина закричала в голос, выплескивая весь накопившийся за эти дни страх.