Миланский вокзал

* * *

Выйда на платформу отправления, Меццанотте обнаружил, что его путь преграждает стена многолюдной толпы. Тысячи людей, охваченные гневом и унынием, ждали, задрав головы, у табло, которые сообщали о все новых задержках поездов.

Рикардо бросился в толпу с криком: «Дорогу, полиция!» Он без колебаний раздавал направо и налево толчки и удары локтями, пролагая себе путь, но продвигался медленно. Слишком медленно.

Это был он, Рикардо знал. Это был Призрак. Блокировка выходов не принесла бы никакой пользы. Он не собирался покидать вокзал; это не было для него путем к отступлению. Вместо этого он сбежал в подземелья, где у него явно имеется свое логово. Если бы преступник добрался до этого укрытия, заметая следы, делать там полиции было бы нечего. Даже при наличии подкрепления им потребовалось бы несколько дней, чтобы выкурить его оттуда. А для ребенка это было бы слишком поздно.

В какой-то момент Рикардо столкнулся с потоком людей, идущих в противоположном направлении, спешащих к региональному эспрессу, о скором отправлении которого только что прозвучало объявление. Ругаясь сквозь зубы, он был вынужден отступить, чтобы его не раздавили, прежде чем ему удалось пробиться.

То, чего он все это время боялся и о чем тщетно пытался предупредить своего начальника, наконец произошло. Призрак решил перейти к человеческим жертвоприношениям. Он пытался похитить женщину, но получил отпор и захватил ее сына. Рикардо не мог сказать, что не ожидал чего-то подобного. Вот уже несколько дней, с тех пор как Далмассо окончательно свернул его расследование, инспектора мучили дурные предчувствия. Но тот факт, что он оказался прав, не принес ему никакого удовлетворения. В том, что произошло, была и его вина. Он не смог убедить комиссара в реальности угрозы, а затем, столкнувшись с запретом на продолжение расследования, слишком легко сдался, чтобы спасти свою задницу. Он мог бы сделать больше и лучше. Он должен был.

Когда Меццанотте наконец достиг начала платформы 12 и дорога перед ним снова стала свободной, он бросился бежать вперед. Сколько времени прошло с момента похищения ребенка? Двадцать минут? Полчаса? В любом случае, этого достаточно, чтобы Призрак бесследно исчез в подземельях вокзала.

На место происшествия уже прибыл полицейский патруль. Два офицера стояли, недоуменно глядя на пятна крови на земле – единственный видимый признак произошедшего. Одним из них был Черулло, с которым Меццанотте, к несчастью, уже имел дело. Другой знал инспектора только в лицо; его в порядке исключения направили в патруль для ликвидации последствий аварии на линии, а обычно он работал в качестве сопровождающего поезда.

– Вы нашли хоть что-нибудь, что может подсказать нам, в какую сторону он побежал? – задыхаясь, спросил Меццанотте. – Свидетели? Следы любого характера?

– Нет, инспектор, нам очень жаль, – извиняющимся тоном ответил ему постовой Черулло. – Ничегошеньки. Он словно растворился в воздухе.

– Но как это возможно, черт возьми? У него же был ребенок… – проговорил Рикардо, оглядываясь по сторонам и нервничая пуще прежнего. С каждой минутой шансы выследить Призрака и его заложника уменьшались, если уже не были равны нулю.

С того места, где они стояли, прямо перед краем сводов кровли, примерно в трехстах метрах от путей, до них доносились лишь приглушенные отголоски людского гвалта, бушевавшего вдали. Поблизости не было видно ни души. Чуть дальше, в центре платформы, спускались ступени, ведущие вниз к туннелю, соединяющему разные платформы.

– Вы туда ходили? – спросил Меццанотте.

– Разумеется.

– И что там?

– Ничего! – сказал Черулло, вконец раздраженный настойчивостью инспектора.

Рикардо отпустил двоих офицеров, решив, что доверять им не стоит. Он и сам может все проверить. Кроме того, у него не было другого выхода. Меццанотте побежал вниз по ступенькам.

Галерея была широкой, с низким потолком и плохо освещенной. По обе стороны от нее помимо лестницы, ведущей к путям, находились двери в ряд раздевалок и кладовых, предназначенных для обслуживающего персонала. Меццанотте осмотрел ее с обеих сторон. Никого не видно. Нерешительно помедлив с минуту, инспектор пошел налево. Он уже начал терять надежду, а при одной мысли о том, что этот ребенок может подвергнуться тем же пыткам, что и принесенные в жертву животные, его желудок сжался в мучительном спазме. Затем на ступенях одной из лестниц Рикардо заметил скрюченную фигуру. Человек был одет в поношенную грязную одежду и был занят подбором окурков с земли, которые он бегло осматривал, затем клал некоторые в карман, а остальные выбрасывал. Бродяга стоял к нему спиной, но его белоснежные волосы не оставляли сомнений в том, кто он. Меццанотте бросился к Генералу и положил руку ему на плечо.

– Эй, вы случайно не видели, как мимо проходил высокий бледный мужчина с ребенком?

Бездомный обернулся, широко раскрыв глаза от удивления. Затем отдал свое обычное воинское приветствие, но Меццанотте резко прервал его.

– Вы их видели? Вы знаете, в какую сторону они пошли? – настаивал он, повышая голос.

Ошарашенный Генерал продолжал молча смотреть на него. Рикардо схватил его за плечи и стал трясти, нетерпеливо повторяя свой вопрос.

Через несколько мгновений выражение непонимания на лице старика превратилось в испуганную гримасу. До Меццанотте дошло, что он дико кричит и трясет бродягу, как тряпичную куклу. Он вдруг замер, вспомнив: Генерал немой и, даже если б захотел, не смог бы ему ответить.

– Прошу прощения, я потерял самообладание… Я не хотел причинить вам вред, – извинился он, заставляя себя успокоиться. – Пожалуйста, если мужчина и ребенок прошли мимо, вы можете кивнуть мне и, возможно, указать, в каком направлении они пошли?

Но пожилой бродяга скорчился на ступеньках, прикрыв голову руками, словно ожидая, что в любой момент в него могут выстрелить; не двигаясь, он смотрел на него полными страха глазами.

«Черт, – подумал Меццанотте, я напугал его до смерти… Даже если он вдруг что-то и видел, теперь из него этого уж точно не вытянешь».

– Валяй, иди, я тебя больше не задерживаю, – вздохнул он, выпрямляясь.

Генерал мгновенно вскочил и побежал по ступенькам так быстро, как только позволяла его больная нога.

Подавленный Рикардо пошел назад тем же путем, что и раньше. «Ты потерял его, смирись с этим», – сказал он себе. Когда инспектор шел со склоненной головой вдоль подземного перехода, его взгляд упал на небольшие красноватые пятна, едва заметные на темных мраморных плитах пола. Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть их, затем тронул одно из них пальцем. Густая слизистая жидкость напоминала не успевшую высохнуть кровь. Ну да, Призрак же получил локтем по лицу, и из носа у него пошла кровь! «Возможно, еще не все потеряно», – подумал про себя Рикардо, оживая и начиная идти по этому еле заметному следу. Несколько раз он терял его – может быть, у преступника остановилось кровотечение или ему удалось заткнуть нос, – но потом новое пятнышко заставляло его вздохнуть с облегчением. Наконец он подошел к дверному проему, где капель крови было особенно много, как будто этот человек стоял там некоторое время. Он сделал еще несколько шагов вперед, но след здесь обрывался. На табличке рядом с дверью было написано «Раздевалка». Меццанотте положил руку на ручку. Дверь не была заперта.

Оказавшись внутри, он нащупал выключатель и включил свет. В комнате, не очень большой и, по-видимому, полузаброшенной, располагались ряды металлических шкафчиков, по сравнению с которыми те, что находились у них в отделе, могли считаться почти что роскошными, несколько скамеек и крючки, на которых висели различного рода инструменты. Других дверей не было, и спрятаться было негде. Куда подевался Призрак? Однако на полу виднелось несколько небольших красных пятен – знак того, что он действительно вошел сюда. Рикардо обшарил глазами раздевалку – и наконец увидел, что ряд шкафчиков немного отступает от стены.

Он попытался заглянуть в щель между стеной и крайним шкафом, но там было слишком темно. Сильным толчком инспектор отодвинул шкаф подальше. В стене обнаружилась дверь, судя по ее внешнему виду, постарше той, в которую он вошел. Меццанотте вспомнил, как железнодорожник Бельмонте говорил ему о невозможности обследовать все точки доступа в подвалы. Тогда Рикардо посчитал это преувеличением. Теперь он начал понимать, что тот имел в виду. Должно быть, эта дверь не использовалась так долго, что все забыли о ее существовании. Но кто-то вернул ее к жизни – и даже позаботился о том, чтобы прикрепить две ручки за шкафом, чтобы легче было поставить его обратно к стене. Кто-то сделал гребаный секретный проход.

Тот выходил на узкую винтовую лестницу, погруженную в темноту. Меццанотте взял фонарик с одного из крючков на стене. Чудесным образом фонарь все еще работал. Рикардо спустился на своеобразную площадку, с которой можно было попасть в освещенный неоновым светом служебный коридор; вдоль него шли трубы разных размеров и пучки кабелей. Казалось, коридор длился в обе стороны, насколько хватало глаз. Несколько пятен на пыльном полу указали инспектору направление, в котором двигался Призрак. Какое преимущество он мог иметь перед полицейскими? Он боялся быть замеченным, хотя ребенок и кровотечение из носа, должно быть, замедлили его. В голове Рикардо мелькнула мысль о том, что, возможно, следует вызвать подкрепление из отдела, но он тут же отбросил ее. Нельзя было терять ни минуты.

Меццанотте пустился бегом, останавливаясь каждый раз, когда видел очередную дверь. Многие из них были закрыты, некоторые открывались в пустые комнаты. С потолка то тут, то там свисали клубки оголенных электрических проводов, за которыми нужно было следить, чтобы избежать удара током. Из одной из труб сочился пар, который затем конденсировался, образуя небольшие лужицы на полу. Воздух, влажный и тяжелый, затруднял дыхание.

Если чувство направления не обманывало его, коридор шел параллельно путям, на промежуточном уровне между надземным вокзалом и подземной станцией, на которой Рикардо побывал несколько дней назад. Но он понятия не имел, куда этот коридор может его привести.

Обнаружив в одной из комнат груду перепачканных кровью тряпок, Меццанотте возликовал. Призрак, должно быть, остановился, чтобы обработать свой кровоточащий нос, что, вероятно, задержало его. Но была и плохая новость: на земле больше не было капель крови. Призраку удалось остановить кровотечение.

Рикардо побежал с новой силой. Через несколько минут он достиг поворота. Перед ним была металлическая дверь. Инспектор открыл ее. Темные лестницы вели вверх и вниз. Три возможных направления – и ни одного знака, который показал бы, в каком из них пошел Призрак. Проглотив ругательство, Рикардо собирался продолжить путь по коридору, но его внимание привлек шум где-то внизу. Держа фонарик перед собой, он начал спускаться по ступеням. В конце первого пролета луч фонарика выхватил из темноты движущуюся тень.

– Эй, стоять, полиция!

Воздух разорвал грохот выстрела, и из стены рядом с его головой вырвалось облачко пыли и бетонных осколков.