На Запад!

Глава 10. Битва на Омовже

– Ярослав Всеволодович, Давыд Мстиславович, воеводы, никак нельзя нам сейчас свои силы распылять! – доказывал собравшимся на большом совете военным начальникам Сотник. – Немцы ведь только того и ждут, чтобы мы по окрестностям разбежались, их замки обложили и начали себе добычу стяжать. Они сейчас со всем нашим войском одной, равной численности. Вот увидят, что оно у нас не воедино, не в кулак собрано, а разбежалось, – непременно начнут его поодиночке бить. И собраться нам они не дадут.

– Конечно, литвины-то вон, замок взяли, и теперяча их тысяцкий довольнехонек сидит! – кивнул на Радвила старший новгородского ополчения. – А мои люди должны пешими, за всеми и в самом конце плестись. Не то обещал ты нам, князь, когда в поход звал!

– Я обещал, что вы домой с добычей вернетесь, Микита Петрилович, и я от своих слов не отказываюсь. Или ты меня в пустом балабольстве обвиняешь? – нахмурившись, спросил новгородца Ярослав.

– Хм, – хмыкнул тот и опустил глаза. – Я как бы не обвиняю тебя, князь, я этого и не хотел вовсе сказать, – замялся тот. – Но ты сам пойми, за моей спиной люди стоят, и они пришли сюда, вглубь этих лесов, за столько сотен верст. Укрепление западных пределов от Пскова – это, конечно, хорошо, но кажный ополченец-ратник находится ведь сейчас на чужой земле и думает о том, чтобы не с пустыми руками прийти домой. Иначе засмеют же его соседи, скажут, что он или бражничал, или что сам по себе неудачник и отсиделся где-то. Ну-у, или что поход у князя не задался. А новгородцы ох как такого не любят. У нас каждый ушкуй с набега на сумь и емь с большими мешками пушной рухляди приходит.

– Чтобы домой им прийти, нужно сначала живым из него вернуться! – перебил Микиту Давыд Торопецкий. – А для этого войско неприятеля нужно прежде разбить, а уже потом о пушной рухляди думать.

– А одно другому не мешает! – обиженно вскинулся тот.

– Тихо! Выслушал я всех, а вот теперь и сам говорить буду! – поднял руку Ярослав. – Все вы сами и по своей доброй воле признали за мной старшинство в этом походе, так что доверьтесь сейчас мне. Разуменье, как вести дальнейшую войну, у меня есть, однако не она сама меня заботит, а то, что немцы за нашей спиной активно сговариваются со всеми своими бывшими соперниками. Про то, что епископ дерптский и леальский Герман Буксгевден заслал послов в Ригу, вы уже и так сами знаете. Между ним, Орденом рыцарей-меченосцев и епископом рижским был до недавнего времени целый клубок противоречий и даже шла ожесточенная междоусобная война. Латиняне здесь, в Прибалтике, делили земли местных язычников и старались оттяпать друг у дружки кусок пожирнее. И все это было нам весьма на руку. Теперь же, воочию увидав, какую мы для них представляем опасность, я не удивлюсь, если они забудут на время все свои противоречия и объединятся. А потом и бросятся всем скопом супротив нас. По сути, мы ведь для них всех чужие, так что, думаю, им это будет сделать не сложно. Но и это еще не все. Вчера с караваном из Нарвы, что подвез нам сюда припас, пришла весть о том, что под этой нашей крепостью ходит дозорная сотня данов. Комендант сообщил, что канцлер Эстляндии герцог Кристофер пришел со своим войском от Ревеля и встал на самой границе Нарвских земель. А флот шведского короля Кнута Хольмгерссона закрыл выход нашим судам на Балтику из Невы. Понять их можно: все они порознь или сообща выступают против того, чтобы мы усиливались на Прибалтийских землях. Я не удивлюсь, если между ними уже и сейчас есть какой-то сговор или что они стоят на пороге оного. Тем паче Римский папа Григорий IX всем им разослал буллу с призывом начать крестовый поход против прибалтийских язычников и новгородцев. Не ко времени и в наших центральных землях Руси обострились противоречия между Киевом, Владимиром, Черниговским и Галицким княжествами. Мой брат великий князь Юрий Всеволодович призывает меня прибыть без промедления со своими полками во Владимир, и отказать ему я в этом не могу. Судя по всему, свой поход мы вынуждены будем заканчивать, но только после того, как возьмем Дерпт. И с этим тянуть нам никак нельзя. О причинах того вы все уже теперь и сами ведаете. А теперь я даю слово воеводе Андрею, который озвучит нашу общую с ним задумку, как же можно поставить победную точку в этой зимней войне. Излагай, Андрей Иванович, мы все тебя внимательно слушаем.

– Князья, воеводы, – поклонился всем находящимся в шатре Сотник, – действовать нам нужно быстро и решительно, в противном случае, если мы затянем с этой войной, всех нас ждут большие опасности от объединившихся врагов. Итак, вокруг Дерпта, в непосредственной близости от него находится три крепости. Вернее сказать, находилось три, сейчас их две, так как замок Нейгаузен нами уже взят. На востоке осталась прикрывающая выход реки Омовжи в Чудское озеро деревянная крепость Вана-Кастре, а на севере возле реки Педьи стоит каменный замок Талькхоф. Я не беру сейчас во внимание такие крепости, как Медвежья голова – Оденпе и столицу Ордена меченосцев замок Феллин. Они находятся чуть дальше перечисленных мной твердынь и на наши действия большого влияния пока не оказывают. По нашей с князем задумке, мы должны совершить быстрый бросок к Дерпту и навязать неприятелю под ним генеральное сражение. Разбив его, мы затем сможем взять поодиночке саму главную крепость в этом городе, а затем и замки Талькхоф с Вана-Кастре. Я бы настоятельно рекомендовал ударить и по столице меченосцев за озером Выртсъярв, и по Медвежьей голове, но понимаю, что времени у нас на это уже, скорее всего, не будет. Поэтому нужно хотя бы разбить собранное против нас войско. В противном случае уже этим летом немцы вернут себе все утраченные владения, и наш поход окажется пустой затеей, а вся кровь, пролитая в нем, будет напрасной. Выдвигаться же на Дерпт нужно уже прямо сейчас, ведь каждый день промедления дает неприятелю возможность для усиления. Три мои легкоконные дозорные сотни уже к нему ушли… * * *

– Ринат, на льду реки с полсотни людей на лыжах, они нас заметили и теперь спешат к лесу! – крикнул старшему дозорного отряда десятник. – Велишь их атаковать?

– Да, Хасан, только постарайтесь взять пару живыми, – кивнул командир Первой степной сотни.

Лыжники спешно отходили по широкому разливу замерзшей реки в сторону леса. Река Омовежа здесь имела много стариц и затопленных долин, и застигнут отряд был на ее широком участке. Всадники-берендеи заходили с визгом на пластунскую полусотню, широким охватом отрезая ее от лесной опушки. В руках у них уже были луки.

– Родион, это наши, наши! – прокричал Марат, останавливаясь. – Так только мои соплеменники свой клич подают!

– Вот они тебе сейчас покажут, наши! – крикнул командир пластунов, обернувшись. – И точно ведь, степная сотня в атаку заходит. Митяй, Оська, Сбыня! А ну быстро скидывайте лыжи! Косой крест ими вверху делайте! Да ставьте же их скорее, балбесы! Маратка, ори чего-нить по-вашему, по-берендейскому! Ну-у!

Пораженные до глубины души всадники, натянув тетивы своих луков, скакали полукругом и с открытыми от удивления ртами слушали, как какой-то там лесной человек орет им на чистейшем языке берендеев, что у славных степных воинов глаза такие же зоркие, как у черепах, а вот слух – он как у лесных болотных жаб. Рядом с ним стояли три таких же полоумных с поднятыми вверх скрещенными лыжами.

– Стоять! Не стрелять! Убрать луки! – прокричал сотник. – Наши это! Бригадные пластуны! Марат, сокол ты ощипанный, ты чего моих людей тут хаешь?! Да бросьте вы уже эти палки в снег! Стоят как три полудурка! * * *

– А вот тут у них, Ринат, завал большой, – разрисовывал снег палкой Родион. – Растащить его весьма трудно будет. Стволы внахлест положили возле самого выхода в долину, и там пара десятков угандийцев с тремя немцами за ним приглядывают. Мы бы легко могли их всех вырезать, да только Варун Фотич не велит. Нечего, говорит, дерптцев этим налетом настораживать. Под самой крепостью много их войска собралось. Всю последнюю седмицу отряд за отрядом со стороны озера Выртсъярв подходит. По моим прикидкам, только перед самой крепостью тысяч семь большим лагерем расположились, а ведь сколько-то еще и за стенами в самом городе стоят.

– Нет, Родька, не пойдет так, – рассматривая нарисованную карту окрестностей, покачал головой Ринат. – Не упомню я всего того, что ты мне сейчас тут наговорил и начиркал. Давай, запрыгивай за спину Юсупки, он у нас маленький, так что его конь легко вас двоих вывезет. Сам начальству будешь обо всем докладывать. А мы дальше пойдем, у нас приказ – языков взять. * * *

Шестнадцатого февраля союзное войско вышло к реке Омовже. Дозорные сотни с ходу сбили заслон угандийцев и немцев, и те откатились ближе к Дерпту. Обе стороны готовились к генеральному сражению.

– Ваше святейшество, самая большая опасность для нас в коннице русских, – излагал свою мысль на совете у епископа рыцарь Леонард. – Мы с ней уже неоднократно сталкивались, и она действует как всесокрушающий таран, ничем не уступая нашей тяжелой кавалерии. Пехота у них тоже неплохая, в особенности стрелки, но повторюсь: самая большая опасность для нас – это удар их конницы. И для того чтобы убрать эту опасность, у меня есть особый замысел. Ваше святейшество, разрешите, я его озвучу перед вами и перед членами большого совета?

– Излагайте, Леонард, – махнул рукой епископ. – Я надеюсь, он не окажется таким же ошибочным, как это случилось во время ожидания нашествия русских. Мы готовились их встретить с севера, от Нарвы, а они отобрали у нас Псков и пришли сюда с юга.

– Ваше святейшество, я вам уже докладывал, что меня убедили в этом наши вассалы угандийцы. – Рыцарь покраснел и крепко сжал кулаки, стараясь сдержать себя от резких слов. – Русская лесная дружина с их союзниками вирумцами порушила пять угандийских городищ и множество селищ. Они дважды осаждали замки и даже разбивали наши отряды. Все говорило о том, что нападение на Дерпт будет с севера, потому мы и собрали там все наши силы. Я хотел бы напомнить, что мы принимали это решение совместно.

– Довольно, Леонард, – оборвал его епископ. – Все те, кто присутствует на этом совете, и так все прекрасно знают и не упрекают тебя ни в чем. Но нам хотелось бы быть уверенными в том, что теперь мы уже действуем верно. Ты ведь и сам понимаешь, как много у нас сейчас поставлено на кон. Само существование Дерпта и весь замысел Его Святейшества, Папы Григория IX о большом натиске на восток. А вот теперь если ты сам уверен в успехе, то можешь уже изложить нам свой план предстоящей битвы.

– Да, монсеньор, я все прекрасно понимаю, – кивнул Леонард, – и я очень долго над ним размышлял. В основе всего моего замысла лежит понимание того, как нам можно уничтожить в одном генеральном сражении все наличные силы русских и их союзников. Если мы сможем воплотить его в жизнь, то для них это будет означать полный крах. Ведь, потеряв здесь все свои силы, они более не смогут противиться нашему натиску на восток. Также как мы вырезали десять лет назад вот здесь же, на этом самом месте, которое они называли Юрьевым, всех русских и эстов, вот так же мы поступим с ними и сейчас. В плен я предлагаю никого не брать, даже князей и именитых бояр, с ними нужно поступить точно так же, как это и было когда-то с Вячко и с его воеводами. Пусть это устрашит их и навсегда отвадит ходить в наши земли. Итак, как я уже говорил ранее, самую большую опасность для нас представляет тяжелая дружинная конница. Таковой у русских не менее пяти тысяч, сюда же мы можем прибавить и литвинскую тысячу и прочую, более легкую. Если мы свяжем ее в удобном месте и не дадим ей выйти для разбега и для удара по нам, то мы сокрушим русских и всех их союзников. Я предлагаю расположить наши силы так, чтобы сковать превышающей численностью пехоты их пешее войско и, разбив его, остатки потом вытеснить к кавалерии в лес. Там, увязнув в снегу и расстроив ряды, все войско неприятеля, а особенно его конница, будет для нас совершенно безопасно, и мы его все постепенно вырежем. А лучшее для нас место, чтобы навязать русским сражение, – вот это, – и рыцарь развернул большой пергамент на столе. – Здесь река Эмбах, или, как ее называют местные, Эмайыги – Омовжа, имеет большой замерзший разлив, весьма удобный для того, чтобы развернуть все наши имеющиеся силы. Наступающие с севера русские будут связаны тут лесистой местностью и многочисленными оврагами, и они не смогут развернуть свою конницу для своей атаки в отличие от нас. Вот здесь-то мы их и подопрем, свяжем своей легкой пехотой из угандийцев, латгалов и нашего ополчения. А потом ударим и опрокинем тяжелой германской пехотой. После чего наша латная конница всех прикончит в теснине оврагов и в лесу.* * *