Тёмные всадники

– Как вы думаете, я должна рассказать ему о своих чувствах? – спросила молодая женщина, переполняясь надеждой.

– Разве вы бы не хотели, чтобы он поступил так же, если бы был на вашем месте?

– Да, конечно, – ответила она с теплотой в голосе.

– Так что я вас прощаю при условии, что вы пойдете до конца.

– Спасибо, отец! Как, по-вашему, мне стоит поступить?

– Не разговаривайте с рыцарем д’Имбером, вместо этого покажите ему свою любовь. Ведите себя как труй-де-нуй.

– Прошу прощения?

– Как женщина-монстр, такая отвратительная, с огромными бедрами и обвисшей грудью.

– Я знаю, кто такая труй-де-нуй.

– Разорвите перед ним платье и бросьтесь на него, облизывая его лицо посреди толпы.

– Отец!

– Если он увидит, что вы способны сделать это из любви к нему, не боясь потерять лицо на публике, тогда он может быть уверен в природе вашей любви.

Молодая женщина резко встала и изучила фигуру священника за деревянной решеткой.

– Я знаю, что это вы, Уголин Попьян…

– Настоящая любовь не должна прятаться от всего. Вы убьете двух зайцев одним выстрелом: сказки и легенды будут говорить о вас вечно. Именно этого вы хотите, не так ли?

– Как вам не стыдно, отец, говорить такие вещи!

– Аминь.

В ярости молодая женщина выбежала из кабинки.

Брисеида бросилась вниз по выступу, прежде чем услышала, как захлопнулась дверь будки. Она проскочила зигзагом между статуями, шагнула через портьеру и вовремя заслонила собой следующую девицу, которая продвигалась к исповедальне. Брисеида одарила ее властной улыбкой, повернулась и пошла к Уголину, прежде чем та успела запротестовать. Она села на колени у деревянного выступа, соединила руки и объявила:

– Отец, простите меня, ибо я согрешила.

– Я слушаю вас, дитя мое. Что является предметом ваших мучений?

– Вы, отец.

– Я сомневаюсь… – сказал отец Попьян после минутного колебания. – Не тот ли великий рыцарь Ордена Дракона?

– В вас есть удивительная… честность.

– Господь любит ясность образов, которые указывают прямо на его сердце.

– Пожалуйста, помогите мне обрести эту ясность, прошу вас.

Сквозь деревянную решетку, разделяющую две исповедальные кабинки, Брисеида не могла ясно различить выражение лица Уголина. Но его длинное белое лицо словно озарилось, когда его маленькие черные глаза заглянули в душу своей новой подопечной.

– Чтобы ясно видеть, лишите зачарованную ее лунной оболочки.

– Вы уже говорили мне это, – ответила Брисеида. – Я больше не вижу зачарованных фей. Вы не можете дать мне что-то более конкретное? Я должна увидеть вуивра до завтра.

Уголин рассеянно улыбнулся:

– Зачем?

– С помощью его камня я хочу найти замок Ольхового короля.

– Замок Ольхового короля… Нужно искать его госпожу.

Брисеида не осмелилась перебить его. Уголин наконец-то отреагировал так, как будто ему задали разумный вопрос. Она с нетерпением ждала продолжения.

– Но что ищет госпожа? – продолжил он. – Что она потеряла?

– Свою мечту? – предположила Брисеида.

– Именно.

Его голос был окрашен волнением, как будто он смаковал каждое слово их странного разговора:

– Что является природным элементом, что все еще ищет свою мечту?

– Элемент, что…

– Кто тот, кто играет с иллюзиями, – лихорадочно продолжал Уголин, – кто всегда искажает свой образ, чтобы казаться и тем, кто он есть, и тем, кем он не является?

– Я… я не знаю… – растерянно сказала Брисеида, пытаясь выиграть время.

– Тогда я ничем не могу вам помочь, – вздохнул Уголин.

– Нет, подождите, я…

Резким ударом священник закрыл раздвижную ставню маленького окна, разделявшего их. Брисеида вышла из исповедальни одновременно с ним, но группа девушек все еще ждала. Они с опаской встали, когда священник вышел.

– Исповедь на сегодня окончена, – объявил Уголин Попьян. – Вы можете вернуться после службы в шестой час.

Природный элемент, что ищет свою мечту, – повторяла про себя Брисеида, выходя из собора. Она знала, что делать. Бенджи не было равных в поиске ответов на загадки. Она еще не нашла код к истории архиепископа, но история архетипа была достаточным поводом, чтобы связаться с ним.

Брисеида должна была написать ему, прежде чем присоединится к остальным. Она не хотела, чтобы ей читали нотации, потому что снова уткнулась носом в блокнот. Она вошла в первую таверну на улице, мрачное место, пропахшее пивом и сладким табаком, переполненное грузными мужчинами, облокотившимися о стойку или сидящими на табуретах. Она нашла небольшое кресло в конце длинного массивного деревянного стола, проверила, что за ней никто не наблюдает, и достала блокнот, перо и чернила.

Кончик ее пера пропитался чернилами, и черная капля разбилась о бумагу, когда она слишком поспешно опустила перо на строки блокнота.

Элемент, написала она, с тревогой ожидая привычного покалывания на шее. С разочарованием она дописала свою фразу. Если бы Бенджи был доступен в тот момент, как это иногда случалось, двух слов было бы достаточно, чтобы перенести ее в Цитадель. Теперь ей оставалось только надеяться, что он не будет ждать три дня, прежде чем ответить ей. Она испытывала искушение позволить ему поверить, что ей удалось изучить кольцо архиепископа, чтобы заставить его прийти быстрее. Но она отбросила эту мысль.

Природный элемент, что ищет свою мечту. Тот, кто играет с иллюзиями, кто всегда искажает свой образ, чтобы казаться одновременно тем, кем он является, и тем, кем он не является. Что это такое?

Она подняла голову, огляделась, чтобы придать себе непринужденный вид. Упорно смотреть в блокнот, наверное, не очень естественно. Совсем рядом завсегдатай таверны разговаривал сам с собой, жалуясь на паломников, дворян и купцов, которые приехали на собрание Штатов и засоряли улицы его старого доброго города, не обращая ни малейшего внимания на местных жителей, таких как он, построивших его своими руками. Последнее замечание вызвало у подавальщицы за стойкой усталый вздох. Он обвинил рыцарей в самой страшной клевете.

– Хочешь знать, что я думаю? – сказал он, тряся своей пивной кружкой под носом у подавальщицы. – Эти рыцари настолько горды, что, когда они добираются до озера, вуивру не нужно ничего делать, чтобы убить их: им достаточно взглянуть на свое отражение, и паф! Когда они видят свои претенциозные лица, они сразу же умирают! И вуивру остается только помочь себе! Ах! Приятного аппетита!

– Верно, ты завидуешь, вот что я скажу, – ответила она с неопределенной гримасой. – Слава – это не для всех.

Вдруг мужчина допил свое пиво и резко опустил кружку:

– Еще одну!

Брисеида так поспешно положила блокнот обратно в сумку, что задела на столе флакон с чернилами.

– Эй! Демуазель! Здесь не свинарник! – выкрикнула подавальщица.

– Простите…

– Кто теперь будет отмывать эти чернила?

– Я вернусь… Позже…

– То есть как позже? Ты шутишь? Эй, вернись!

Брисеида покинула таверну так быстро, как только могла, и побежала по переулкам, едва избегая грязных луж, ее поднятое платье нарушало все рамки приличия. В большой зал богадельни она вошла, тяжело дыша:

– Нужно записаться!

Лиз, которая нашла новое платье, освободила для нее место на своей скамье перед столом, за которым они все собрались. Энндал, сидевший на маленьком табурете в конце стола, был похож на подсудимого, за которым наблюдают присяжные.

– Я знаю, где спрятан вход в замок Ольхового короля, – добавила Брисеида. – Именно там находится мечта его госпожи. Я могу объяснить.

– Идем в спальню, – приказал Менг.