Тёмные всадники

– Энндал! – крикнула она, подняв голову и увидев, что рыцарь борется, погружаясь в черную воду.

С его плеча стекала кровавая струя, но он все еще держал свой меч. Рыцарь выбрался на поверхность, снова миновав Брисеиду и Леонеля, но не заметив их. Наблюдая за Энндалом, стоящим вверх ногами на поверхности озера, Брисеида подумала, что и представить не могла, что умрет при таких странных обстоятельствах.

Леонель дернул ее за руку, выкрикнув какую-то фразу. Брисеида присоединилась к нему, крикнув Энею, чтобы он отошел с дороги, и их голоса затерялись в облаке искаженных звуков. Вуивр пронесся к озеру, его раскрытая пасть была полна ненависти. Ошеломленное лицо Энея, понявшего это слишком поздно, поразило Брисеиду. Еще доля секунды – и он исчез в гигантском столбе белых пузырей, вызванных вуивром.

– НЕТ!

Она не могла в это поверить, Эней не мог так умереть.

Вместе с Леонелем она ринулась к облаку пузырьков. Они не видели, как вуивр вышел из канавы и опустился в озеро. Но все стало таким темным, без света его пламени. Они прибыли на место бойни как раз в тот момент, когда последние пузырьки разлетались в разные стороны.

Тогда Эней предстал перед их изумленными глазами, живой и здоровый, держа в руках лицо прекрасной молодой женщины из плоти и костей. Она, казалось, очаровывала его гораздо больше, чем ее дымчатая предшественница, и когда глаза приспособились к новому свету, Брисеида поняла почему: перед спартанцем стояла Имэга, его жена, пропавшая в Греции, любовь всей его жизни. Должно быть, он думал, что находится в царстве мертвых, где, наконец, сможет присоединиться к ней. Имэна улыбалась ему, как в Греции, – с большой любовью. Она плакала от радости, рассматривая лицо своего возлюбленного, его греческую тунику, его каштановые локоны, танцующие в прозрачной воде… Розовый свет омывал их воссоединение. Подняв голову, Брисеида увидела над парой блестящий красный камень, который постепенно удалялся в сторону дна озера.

Рубин вуивра. Камень Святого Грааля.

Брисеида снова посмотрела на Имэну, которую Эней покрывал поцелуями. Если рубин змея больше не находился на ее лбу, то это было потому, что чудовище вернулось в человеческий облик. Неужели Эней обнимал змея?

Леонель, похоже, пришел к такому же выводу. Он подошел решительным шагом, оттаскивая Энея от химеры. Но Эней внезапно оттолкнул его. Брисеида тоже попыталась. Он пнул ее, даже не взглянув на нее. Имэна ласкала его щеки, нежно обнимала его. Они не отрываясь смотрели друг на друга. Сцена казалась такой реальной…

Но Имэна погибла, Брисеида была в этом уверена, и у Энея еще оставался шанс выжить. Она уже собиралась попробовать еще раз подойти к нему, когда Леонель обратил ее внимание на рубин, который медленно опускался на дно озера. Тогда Брисеида поняла, каким истинным пламенем вуивр способен осветить дворец Ольхового короля.

По мере того как камень проплывал мимо, гигантские структуры обретали форму, такую же эфимерную, как танцоры в тумане. Стены, скульптурные потолки, огромные пустые залы… Рубин поднимался по огромной шахте, образованной двумя огромными винтовыми лестницами, сходящимися друг с другом. Леонель схватил Брисеиду за руку. Одна из двух лестниц начиналась в нескольких метрах от него, на уровне поверхности озера.

Легкий вес позволял им подниматься по четыре ступеньки за раз, но инерция воды замедляла их движение. И все же им удалось подобраться к камню, забираясь все выше и выше или все глубже и глубже. Вокруг них полупрозрачные комнаты замка наслаивались друг на друга, показывая необъятность этого места. Брисеида посмотрела туда, где Эней все еще обнимал змея. Было ли разумно оставлять его одного в такой компании? «Так надо», – она прочла взгляд Леонеля, решительно направившись за камнем. Затем рубин остановился.

Три бесплотных демоноподобных существа – маленькие рожки на головах, детские тела, козлиные ноги – только что появились на вершине лестницы. Первые двое дали третьему небольшую фору, и он быстро перелез через перила лестницы, держал перед собой сачок для ловли бабочек и схватил камень. Как только он достал рубин, то спрыгнул на землю, и они втроем выбежали через заднюю дверь. Леонель и Брисеида последовали за ними.

Химерам не приходилось бороться с водой, и они ушли далеко вперед. Они прыгали из одной комнаты в другую, и Брисеида боялась потерять их в лабиринте больших комнат с прозрачными стенами, внезапно заполнившимися картинами, скульптурами, машинами и изобретениями…

Только в одном месте в мире было столько богатств в бесконечной череде комнат и коридоров: в Цитадели.

Следуя за светом рубина, Брисеида и Леонель поднялись по лестнице с невероятными конструкциями, пересекли коридоры, а затем площади, где появились студенты и сотрудники Цитадели, такие же полупрозрачные, как и стены. Леонель задержался, очарованный этим новым миром, его костюмами и беззаботностью. Казалось, никто не знал о присутствии посторонних. За первыми тремя демонами в коридоры хлынули химеры всех размеров. Они появлялись из статуй и картин, когда рубин проходил мимо, и бежали или летели за ним, пробираясь среди людей, как сквозь деревья в горящем лесу.

Теперь Брисеида узнала это место: они только что пришли в большую столовую. Под водой, в игре света и тени, все выглядело так же, но в то же время по-другому. Она бы решила, что это сон, если бы Бенджи не появился посреди студентов. Прозрачный, он тем не менее был узнаваем, с его гордым взглядом. Брисеида замерла перед ним. Он выругался и поднял голову, пытаясь понять, что его насторожило. Облако химер пронеслось рядом. Единороги, феи, гномы, невероятные монстры. Бенджи резко повернул голову, как будто почувствовал их присутствие. Он поспешно поставил свою тарелку на поднос официанта в шляпе с перьями и прошел между студентами в конец зала. Последняя из химер только что вошла в главную дверь. Бенджи достал из-под пиджака свернутый документ. Уиллис появился перед ним, преградив путь. Бенджи язвительно что-то ответил ему, нетерпеливо предъявил свой документ стражнику у входа и пошел по запретным коридорам.

Бенджи бежал по коридорам с документом в руке. Брисеида и Леонель с трудом поспевали за ним, заторможенные водой, словно в дурном сне. Они подхватили поток пульсирующих химер, направляемых сверкающим рубином. Бенджи остановился перед маленькой полуоткрытой дверью, через которую проскользнули рубин и химеры. Неприметная, едва заметная между двумя портьерами огромного коридора, она не была прозрачной, как другие двери, и не позволяла увидеть хоть что-то из того, что скрывалось за ней. На его косяке был изображен барельеф диктофона.

Дверь слуха.

Руки Брисеиды снова начали дрожать. Приближался момент истины… и, возможно, ее смерти.

Бенджи так нервничал, что уронил свой треснувший колокольчик на пол, когда доставал его из сумки. Он надел кольцо на палец и ударил им по колокольчику. По воде озера прошла рябь, захлестнув Брисеиду и Леонеля. Впервые за долгое время Бенджи посмотрел в глаза Брисеиды. С открытым ртом он подошел к ней, протянул руку, чтобы коснуться ее лица. Его пальцы на ее щеке напоминали прикосновение ветерка. Он улыбнулся ей, затем повернулся к Леонелю. Его улыбка померкла. «Кто он?» – читала она по его губам. Им нельзя было терять время. В ответ Брисеида улыбнулась и направилась к двери. Бенджи попытался преградить путь Леонелю, который оттолкнул его. Бенджи пошатнулся, прислонившись к шторе, как будто его сдуло сильным ветром, а Леонель вошел за дверь вслед за Брисеидой.

Брисеида провела Леонеля в библиотеку. Она была похожа на ее первое воспоминание: огромная круглая комната, розовые окна высоко наверху, тысячи книг, ряды полок вокруг гигантской центральной шахты, из которой можно было попасть на нижний и верхний этажи… Тоже эфимерная библиотека, но отгороженная от мира, как и дверь. В тишине воды сотни химер порхали, как мотыльки, вокруг красного сияния камня, висевшего в воздухе. Брисеида медленно приблизилась, и химеры посторонились, чтобы пропустить ее.

Посмотрев вверх, она встретилась со стеклянным взглядом крокодила, свисающего с потолка. Она сделала два шага назад, настороженно глядя на зверя. Планировал ли он внезапно проснуться снова? Но чучело, казалось, застыло навечно.

Брисеида собрала все свое мужество и снова сосредоточилась на камне. Она поднесла к нему обе руки, ослепленная алым сиянием. Она едва успела дотронуться до него. Леонель бросился на нее сверху, оттолкнув ее в сторону как раз перед тем, как челюсти внезапно ожившего крокодила сомкнулись на рубине. Камень разбился на кусочки, химеры скрылись за полками. Красный свет по-прежнему сиял, одиноко витая над кусками прозрачного камня, упавшего на землю. На глазах у Брисеиды эти части собрались вместе и образовали большую чашу, в которой покоился разжиженный свет. На ее ободке появились слова:

К МОЕМУ ЕДИНСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ

Крокодил вернулся на свое место на потолке.

По щекам Брисеиды катились слезы. Момент настал. Она точно знала, что делать. По крайней мере она наконец-то узнает Великую тайну. Вот только бы она того стоила…

Она взяла чашу в руки, вздохнула в последний раз и поднесла ее к губам.

Леонель остановил ее, кивнул: она рисковала жизнью. Брисеида избегала его взгляда. И она, конечно же, все понимала. Внезапно осознав это, Леонель очень рассердился. Он хотел выхватить чашу из ее рук, но Бенджи, подойдя сзади, накинулся на него и с силой толкнул на пол. «Пей, – прочитала она по губам Бенджи, когда он прижимал к себе Леонеля, – ради правды, Брисеида, ты должна открыть дверь! Пей, сейчас же!»

Брисеида нашла в себе силы поднять чашу. Она закрыла глаза и сделала маленький глоток. Свет струился, обжигая, по ее горлу. Сразу же невыносимая боль охватила ее живот, поднялась к сердцу, распространилась по конечностям, засела в голове. Она упала на колени, снова открыла глаза, но мощный красный блик слепил ее изнутри. Боль усилилась. Она больше не могла видеть; вскоре она уже не могла ни думать, ни дышать, ни…