Погребённые

I. Приоткрытая дверь

Оборванный крик. Поспешные шаги по крошащемуся камню.

— Драко, нет!..

Красная вспышка. Сердце, разорвавшееся напополам.

* * *

Долгое время после битвы за Хогвартс Гермионе Грейнджер казалось, будто она наблюдает за собственной жизнью в подзорную трубу. Она словно со стороны смотрела, как ее тело устало передвигало ногами между рядами могил, принимало медали за храбрость и читало несметное количество книг про то, как построить жизнь на руинах потерь. Будущее было размыто, искривлено, и Гермиона всеми силами пыталась навести на него резкость, но тщетно.

Время отмечала лишь копившаяся на столе стопка «Ежедневного пророка». Стол этот стоял в доме на площади Гриммо, служившем ей временным жилищем, но слабым утешением. Имя Гарри мелькало почти в каждом заголовке, иногда вспоминали о ней и Роне, но читать статьи было выше её сил — в груди сдавливало от отсутствия имен тех, кого не упоминали, но должны были: Фред, Люпин, Тонкс, Добби и многие-многие другие...

ГАРРИ ПОТТЕРУ, РОНАЛЬДУ УИЗЛИ, ГЕРМИОНЕ ГРЕЙНДЖЕР, НЕВИЛЛУ ДОЛГОПУПСУ ПРИСУЖДЕН ОРДЕН МЕРЛИНА ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ.

НАГРАЖДЕНИЕ ГАРРИ ПОТТЕРА ПРОЙДЕТ НА ТОРЖЕСТВЕ В МИНИСТЕРСТВЕ МАГИИ.

ВСЯ ПРАВДА О ПРОИСХОЖДЕНИИ ТОГО-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ: ЧИСТОКРОВНЫЙ ДИКТАТОР НА САМОМ ДЕЛЕ — ПОЛУКРОВКА?

ГАРРИ ПОТТЕР НЕ ПОЯВИЛСЯ НА ТОРЖЕСТВЕ В ЕГО ЧЕСТЬ.

РОДОЛЬФУС ЛЕСТРЕЙНДЖ ПОЙМАН ПРИ ПОПЫТКЕ СБЕЖАТЬ ИЗ СТРАНЫ, ПРИГОВОРЕН К ПОЖИЗНЕННОМУ В АЗКАБАНЕ.

ДЖИНЕВРА УИЗЛИ НАСЛАЛА ЛЕТУЧЕМЫШИНЫЙ СГЛАЗ НА РЕПОРТЕРА ЕЖЕДНЕВНОГО ПРОРОКА РИТУ СКИТЕР ПОСЛЕ ВОПРОСА ОБ ОТСУТСТВИИ ГАРРИ ПОТТЕРА НА ТОРЖЕСТВЕ В МИНИСТЕРСТВЕ.

ВИЗЕНГАМОТ ОПРАВДАЛ ЛЮЦИУСА МАЛФОЯ, ВОЛШЕБНИКА ВЫПУСТИЛИ ИЗ АЗКАБАНА.

Вот последнюю статью Гермиона прочитала хотя бы потому, что на это сподвигло праведное возмущение. В газете говорилось о том, что Малфой действовал под принуждением темных сил, и о его «похвальных деяниях» по оказанию помощи пострадавшим в войне. Гермиона догадывалась, что деньги перешли в другие руки.

Между тем Драко Малфой, восемнадцати лет, единственный наследник всего состояния Малфоев, выпущен из-под ареста после свидетельства в его защиту не кого иного, как неуловимого Гарри Поттера. Представители Министерства отказались прокомментировать условия испытательного срока Малфоя, но наши источники сообщают, что это событие — очередной поворот, последовавший за якобы имевшим место свидетельством мистера Поттера в пользу Северуса Снейпа (недавно награждённого орденом Мерлина посмертно). Местоположение Драко Малфоя на данный момент неизвестно, однако его ожидают в Отделе магического правопорядка раз в две недели на обязательные проверки.

Подробнее о якобы имевшем место нападении Гарри Поттера на кузена в террариуме читайте на страницах 3 и 7...

— Придурок, — мрачно пробормотал Рон, читая статью из-за ее плеча в день рождения Гарри.

Гермиона улыбнулась, но мысленно признала, что согласна с Гарри: в конце концов Малфой и так достаточно поплатился за свои ошибки.

Это, однако, не уменьшало степень его трусости, нетерпимости или неприятного характера в принципе.

— Всё, хватит читать эту хрень, весь аппетит отобьёт, — заявил Рон, вытягивая газету у нее из рук, и повел вперед по коридору, где портрет матери Сириуса пронзительно надрывался о запятнанной чести и разуме ее верных домовых эльфов. — Пойдем быстрее, пока Джордж и Джинни не съели весь торт.

— А это что? — спросила Гермиона, указывая на тяжелый рюкзак, перекинутый через плечо Рона.

— Стирка маме, — рассеянно отозвался он. — Давно уже надо было отнести.

Гермиона нахмурилась, но комментировать не стала: они больше не прятались в палатке и выросли из детских скандалов по поводу и без. Подавив желание закатить глаза, она вышла из дома и аппарировала с Роном в «Нору», где повстречалась с Ритой Скитер, которая, не так уж сильно возмущаясь, бежала со двора, преследуемая Джинни и маленькой армией садовых гномов.

* * *

— Ты зарекомендуешь себя в Министерстве, Драко.

— Твою мать, отец, я и так проторчал в этой дыре уйму времени...

— Следи за языком в присутствии матери!

— Ну конечно, Темному Лорду можно перерезать кому-то горло за столом, а...

— Я сказал...

— ...нельзя даже выругаться...

Резкий выдох. Пальцы, массирующие виски.

— Мы хотим как лучше, Драко, ты ведь знаешь. Пока что все гнут спину перед Поттером, но эта мода со временем уйдет. Сейчас всё в руках грязнокровок и предателей крови, поэтому важно поставить себя правильно.

— Я не собираюсь распинаться перед грязнокровками.

— Это инсценировка, Драко. Необходимая. Сколько раз Снейп пытался тебе это внушить?

— Снейп всё это время шпионил для Ордена Феникса!

— Я не поверю...

— Тогда ты такой же дурак, как остальные.

Суровый взгляд. Склоненная голова.

— Изв... я... Не проси меня об этом, отец.

Затянувшееся молчание, тягостное от сожалений.

— Ты отправишься в Министерство и наладишь связь с теми, кто вероятнее всего примет пожертвования. Не скупись. Золото способно отмыть почти любые пятна.

— Ну да.

— Мы... гордимся, что ты берешь на себя обязанности, когда...

Скрип ножек по полу. Шаги и дверь, отрезавшая конец предложения.

* * *

Первый рабочий день Гермионы в Министерстве сопровождался чередой неприятных сюрпризов. Во-первых, её деловая переписка по поводу ликвидации унизительного фонтана Магического братства еще ни к чему не привела. Во-вторых, ей пришлось срочно спасаться от журналистов, разбивших лагерь у входа в Министерство, которые пристали к ней с вопросом о её предполагаемом романе с министром магии Молдавии (женщиной). А самым прискорбным сюрпризом стало присутствие Драко Малфоя на том же самом этаже.

От его манеры держаться уже не так разило самодовольством, а в усмешке чувствовалась натянутость. Это всё Гермиона заметила, когда столкнулась с ним лицом к лицу, покинув микроскопический кубик, и застыла на месте. Никак иначе война на него не повлияла. Малфой чуть подрос, смотрел на мир сверху вниз с тенью отцовской надменности, а когда наконец увидел её и тоже замер, Гермионе не пришлось спрашивать, что он тут забыл. Полный мешочек с золотом говорил сам за себя: Малфой намеревался укрепить позиции в новом мире.

Он странно дёрнул головой, слишком презрительно, чтобы счесть это кивком, и молча прошел дальше, как мимо мебели. В то мгновение тоска по Рону и Гарри скрутила Гермиону на физическом уровне.

До этого она полагала, что в их отношениях ничего не изменится. Но вот мелькнули первые недели лета, месяц, три, начались занятия в Хогвартсе, а Гарри и Рон отправились на поимку сбежавших Пожирателей, Гермионе нужно было готовиться к ЖАБА, навещать родителей на другом конце света: к её безмерному удивлению, они остались в Австралии даже после того, как им вернули воспоминания. Гермиона не находила себе места, гадая, не стремятся ли родители просто оказаться подальше от неё.

Спустя долгое время ежедневная рутина пролилась бальзамом на раны волшебного сообщества, успокоила потрёпанные войной нервы, привела их в порядок. Однако на Гермиону это не подействовало: она с головой окунулась в учёбу, потому что в ином случае грозила утонуть в сокрушительном ощущении беспокойства. Суета и хаос войны в какой-то момент стали неотъемлемыми спутниками жизни, и теперь не получалось от них избавиться. Гермиона почти завидовала Гарри и Рону... но про учёбу, конечно, никак нельзя было забывать. Она собиралась работать в Министерстве и существенно повлиять на законы магического мира, а для этого важнее всего было получить хорошее образование.

Гермиона писала бесконечные письма Рону, которые в итоге сминала и бросала в огонь, потому что ясно представляла испуганное выражение на его лице от перспективы читать её затянутые пересказы лекций профессора Вектор, когда сам он охотился на опасных преступников. А еще она надеялась, что Рон научится писать почаще, чем сейчас: два письма с начала года в противовес одиннадцати от Джинни — и что её молчание будет ему намёком. Немного времени ушло, чтобы понять, что Гермиона просчиталась, и от этого стало сразу и страшно, и тягостно.

Она даже не знала, встречаются ли они с Роном по-настоящему. Летом — да, они были вместе, но в той отрывочной, рассеянной манере после войны, когда обсуждение будущего меркнет на фоне похорон и надгробных речей. Сейчас же они не виделись уже много месяцев, и Гермиона подозревала, что Рона это не сильно беспокоит.

Да и она сама переживала меньше, чем предполагалось. Гермиона скучала по Рону, но и по Гарри тоже. Когда война больше не маячила на горизонте, когда не нужно было тревожиться за собственную жизнь, разница в её чувствах к мальчишкам свелась к минимуму.

И только третий раз за неделю столкнувшись с Малфоем в Министерстве, Гермиона засомневалась в здравости собственного рассудка. Она практически чувствовала Гарри и Рона за своими плечами, а те осыпали Малфоя издёвками и фыркали от высокомерия, с каким он шествовал по отделу, словно чувствовал себя здесь хозяином. Хотя, судя по звону золота в его карманах, так оно и было. При мысли, что он запросто вольётся в общество и откупится от всего, что натворил, тогда как Гермиона всеми силами пробивала себе путь честными методами, у неё перед глазами вставала красная пелена. Открыто выражать свою враждебность к Малфою не было никакого смысла, это просто опустило бы Гермиону до его уровня (жаль, Гарри и Рон этого так и не поняли), но её взгляд как магнитом притягивало, едва она замечала его фигуру в Министерстве. Когда Малфой в третий раз обошел по кругу отдел в первую пятницу июля, Гермиона уже пылала от раздражения. Когда он двинулся к лифтам, она схватила со стола записку, которую требовалось доставить на нижние уровни — был бы повод покинуть кубик — и отправилась за ним вниз в другой кабине. Желание проследить за ним было странным, но сильным. Вероятно, она просто пошла по стопам Гарри, пока его самого не было рядом.

Чувствуя легкий азарт, Гермиона отставала от Малфоя шагов на пять, пытаясь смешаться с толпой и не потерять его из вида, пока он не свернул с протоптанной дорожки в сторону...

Старых залов судебных заседаний, которыми пользовались во время войны.

Прикусив губу, Гермиона прислонилась к стене и присела будто бы завязать шнурок, пряча лицо. Малфой, видимо, шел на проверку, установленную испытательным сроком. Ей не попадалось информации о тех, кого держат на нижних уровнях, где стены пропитались холодом после властвующих там прежде дементоров.

— Ты следишь за мной, Грейнджер?

Попавшись, Гермиона чуть не споткнулась о собственную ногу, когда вскочила, разворачиваясь к нему лицом. Малфой пялился на неё, сжав челюсть и скрестив руки.

«Ого, зоркий глаз», — саркастично улыбнулся в ее голове воображаемый Гарри.

— Нет, — невозмутимо отозвалась Гермиона, ясно понимая, что её ложь видят насквозь.

Малфой пробормотал что-то неразборчивое, а Гермиону как током дёрнуло: она ведь стояла, вылупившись на него, как сумасшедшая. Но это ведь так подозрительно, что он разгуливает по Министерству без присмотра! Пожав плечами, она поправила папку с запиской и развернулась на выход.