ЛЕФ 1923 № 1

О. Брик, В. Маяковский. Наша словесная работа

Древние делили художественную литературу на поэзию и прозу.

И поэзия, и проза имели свои языковые каноны.

Поэзия – засахаренные метры (ямбы, хореи или винегрет «свободного стиха»), особый «поэтический» словарь (конь, а не лошадь, – отрок, а не мальчишка, и прочие «улыбки – зыбки», «березки – слезки») и свои «поэтические» темочки (любовь, ночь раньше, – пламени, кузнецы теперь).

Проза – особо-ходульных героев (он + она + любовник – новеллисты; интеллигент + девушка + городовой = бытовики; некто в сером + незнакомка + христос – символисты) и свой литературно-художественный стиль (1. «солнце садилось за холмом» + полюбили или убили = «за окном шелестят тополя», 2. «скажу ето я тебе, Ванятка» + «председатель сиротского суда пил горькую» = мы еще увидим небо в алмазах; 3. «как странно, Аделаида Ивановна» + ширилась жуткая тайна = в белом венчике из роз.

И поэзия и проза древних были одинаково далеки от практической речи, от жаргона улицы, от точного языка науки.

Мы развеяли старую словесную пыль, используя лишь железный лом старья.

Мы не хотим знать различья между поэзией, прозой и практическим языком.

Мы знаем единый матерьял слова и пускаем его в сегодняшную обработку.

Мы работаем над организацией звуков языка, над полифонией ритма, над упрощеньем словесных построений, над уточненьем языковой выразительности, над выделкой новых тематических приемов.

Вся эта работа для нас – не эстетическая самоцель, а лаборатория для наилучшего выраженья фактов современности.

Мы не жрецы-творцы, а мастера-исполнители социального заказа.

Печатаемая в Лефе практика не «абсолютные художественные откровенья», а лишь образцы текущей нашей работы.

Асеев. Опыт словесного лета в будущее.

Каменский. Игра словом во всей его звукальности.

Крученых. Опыт использованья жаргонной фонетики для оформленья анти-религиозной и политической тем.

Пастернак. Примененье динамического синтаксиса к революционному заданью.

Третьяков. Опыт маршевого построенья, организующий революционную стихийность.

Хлебников. Достиженье максимальной выразительности разговорным языком чистым от всякой бывшей поэтичности.

Маяковский. Опыт полифонического ритма в поэме широкого социально-бытового охвата.

Брик. Опыт лаконической прозы на сегодняшнюю тему.

Виттфогель. Опыт коммунистической агит-сценки без обычной канзертоллеровской рев-мистики.

«Уструг Разина» Хлебникова печатается по списку представленному т. Дм. Петровским.

«Не попутчица» принята ред. коллегией к печати голосами всех кроме Н. Ф. Чужака, протестовавшего против напечатанья и оставившего за собой свободу литературных действий.

Н. Асеев. Через мир – шаг

I.

Начинается это так:
Триста рук поднимают в такт.
И – в станы
Штанг
Блистанье и стук.
И стон стоит на версту!
Раз –
Вперехват удар!
Два –
Скрежещи руда!
Грузно,
Враздробь
Крой
Кровельный строй,
Рой
Грохота –
Стой!
Мастер на месте?
Так!
Ток – тысячу двести!
Размагниченный кран включить.
На Уран протянуть лучи.
А теперь –
Тишь…
Дрожь…
Искр пересверк.
– Разбег – на Казбек!
– Вверх!
Марш в мир шурши.
Жар жил высок,
Тень дня с вершин
Вей наш висок!
Мы такую
Аттакуем
Высоту, –
Мир
Такой на нас помчался
Молодой,
Что – движенье –
Иль зацепится за ту
Или – этой
Обожжет себе ладонь!
Ветер полюсы лаково слизывай
Курс планеты на NNW,
На мерцание радио-вызова
Передернулся Южный Крест.
– Поворот! Изменить орбиту!
– Тангенс триста левей руля!
Доверяя путь миропыту
Пыльной пулей летит земля!