ЛЕФ 1923 № 1

Возвращаясь к нашему раннему – еще в 1912 году – определению искусства, читаем («К эстетике марксизма», Иркутск):

«Творчество новых идеологических или материальных ценностей – вот тот единственно надежный критерий, с которым диалектик подходит к художеству».

Что привнесли в этот подход к художеству позднейшие теории?

Две разных поправки.

Во-первых, – не «творчество», а «производство», – поправка не существенная, но подсказанная конкретными задачами дня. И –

Во-вторых, – нет этого проклятого деления на «форму» и «содержание», раз речь идет – только о назначении вещи. Поправка – чрезвычайно важная.

Но – есть и привнесенные минусы.

Во-первых, прорываясь в производство, наши теоретики даже и не ставили себе вопроса: как же именно творится (производится) через искусство вещь? Диалектичность мышления у них отсутствует.

Во-вторых, – они даже и не мыслили себе, в силу той же недиалектичности, так называемых идеологических ценностей (вещей).

Отсюда – грубая вульгаризация материализма, определенное прикладничество искусства, его явная недооценка, своего рода хвостизм.

Отбросить минусы, введя поправки – наша обязанность.

Итак:

Искусство – поскольку оно еще мыслится нами, как временная, впредь до полного растворения в жизни, своеобразная, построенная на использовании эмоции, деятельность – есть производство нужных классу и человечеству ценностей (вещей).

Поскольку идеологические ценности, построенные на диалектическом осознании мира, нами приемлются (как и материальные) лишь под углом их назначения, – постольку не может быть речи об отрицании «идеи вещей».

Не только осязаемая вещь, но и идея, вещь в модели – есть содержание искусства дня.

Отсюда – принятие всякого рода экспериментального искусства, – от био-механических подготовительных шагов до построения мира путем диалектического моделирования (конструктивизм, символика).

Всякого рода фантастика, утопизм и прочие голо-идейные, метафизические выверты, не основанные на диалектическом преломлении действительности – изгоняются.

Так оттолкнувшие теоретиков 18-го года «извращения действительности» – отныне осознаются, как нужные еще этапы творчества, но – при наличии лишь выявления и сталкивания противоречий.

Под знаком действенного жизнестроения – идет наука пролетариата об искусстве. Под знаком преодоления, в противовес изгоняемой безвольности восприятия – строится его отношение к процессу искусствостроения. Под знаком волевого заострения аппарата, в устремлении к коммунизму мыслится нами искусство дня.

Нет ни одной школы, как нет ни одного приема – нужных пролетариату вообще. «Все хорошо в свое время», все на потребу продвижки класса к коммунизму – в должном диалектическом соответствии.

Мыслится момент, когда действительная жизнь, насыщенная искусством до отказа извергнет за ненужностью искусство, и этот момент будет благословением футуристического художника, его прекрасным «ныне отпущаеши».

До тех же пор – художник есть солдат на посту социальной и социалистической революции, – в ожидании великого «разводящего» – стой!

Футуризм есть не школа, а устремление. Диалектическое производственничество есть очередная задача футуризма.

Нужно различать в искусстве реки от ручейков. Нужно никогда не терять из виду общее, приемля маленькую конструктивную частность. А главное –

Нужно помнить, что эта статейка есть только первая попытка осознать искусство дня в преломлении диалектики коммуниста, и от искреннего, дружного сотрудничества всего коммунизма будет зависеть – его полное и нужное классу работников осознание.

Н. Ф. Чужак

II. Практика