Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

В честь погибшего в бою Касыма

Началась Великая Отечественная война, и отец будущего президента ушел в Красную армию. Кемель Токаев окончил краткосрочные сержантские курсы во Фрунзенском пехотном училище и прошел всю войну. Сражался на Сталинградском фронте, командир отделения в 226-й стрелковой дивизии. Через три месяца боев был ранен. После госпиталя вернулся на передовую. Воевал в составе 7-го гвардейского танкового полка прорыва на 1-м Украинском фронте. Награжден двумя орденами и медалями — за мужество и отвагу.

Касым-Жомарт Токаев:

«В 18-летнем возрасте попав на фронт, он закалил свой характер, получил полное представление о сути человеческого бытия, о добре и зле, о жизни и смерти.

Отец, будучи выходцем из сельской глубинки, практически не знал русского языка. По стечению суровых обстоятельств война стала его первым жизненным университетом, где он получил уроки мужества и основные навыки общения на русском языке. Сохранились его личные блокноты, куда он своим красивым почерком вписывал грамматические примеры. Конспектировал и художественные произведения выдающихся русских писателей, заучивая наизусть целые абзацы».

21 января 1945 года Кемель Токаев вновь был ранен в ногу — уже на территории Польши, освобожденной Красной армией от немцев. Ногу хотели ампутировать, но обошлось. Лежал в госпиталях в Белоруссии, в Омске и в Алма-Ате. Медкомиссией был признан «негодным к дальнейшему несению воинской службы, группа инвалидности — вторая».

Война закончилась, надо было начинать новую жизнь, а у молодого человека ни жилья, ни образования, ни работы.

А его старший брат Касым, дядя президента, погиб в бою на Калининском фронте.

Касым-Жомарт Токаев: «Уже будучи студентом, я спросил у отца о самом трудном периоде его жизни. Отец сказал: “Самыми трудными для меня были минуты, когда я получил ‘қарақағаз’ — известие о смерти брата”. Отец бережно хранил его письма и фотографию, на которой Касым изображен в форме лейтенанта Советской армии. На обратной стороне снимка его рукой написано карандашом: “Брату Кемелю на память”».

Кемель Токаев рассказывал сыну, как старший брат часто приходит к нему во сне, о чем-то говорит, что-то советует, будто пытаясь уберечь младшего от жизненных напастей.

«Иногда мне казалось, — вспоминает президент Токаев, — что отец надеялся на чудесное воскрешение старшего брата. Он с надеждой говорил: “Может быть, он потерялся в госпиталях после тяжелого ранения или контузии, ведь на войне всякое бывало”».

Старшего сына он назвал двойным именем. Первое имя в честь погибшего на фронте дяди — Касым, второе — Жомарт, что по-казахски означает «щедрая и широкая душа».

Президент Токаев: «Много лет спустя удалось найти материалы, связанные с гибелью старшего Касыма Токаева. В архивах была обнаружена докладная записка “о потерях политсостава Калининского фронта”. В приложении к докладной записке обнаружен Касым, который, оказывается, “был убит в бою 22 февраля 1942 года”.

Он носил воинское звание младшего политрука, занимал должность политрука транспортной роты 290-го стрелкового полка 186-й стрелковой дивизии.

Свой последний приют на земле он нашел в братской могиле, расположенной в деревне Трубино Ржевского района Тверской области. Я взял землю с могилы отца в Алматы, поехал в Трубино, меня сопровождал мой сын. И там, над братской могилой, я рассыпал эту землю с могилы отца. А затем взял горстку земли с могилы своего дяди и привез в Алматы».

Кемель Токаев вернулся в родные края. В 1945 году его приняли на 1-й курс филологического факультета Казахского государственного университета им. С. М. Кирова. Поступал он в военной форме и на костылях. Его приняли, и это был счастливейший момент в его жизни.

Попробовал себя в качестве журналиста в джамбульской областной газете, редактировал республиканскую пионерскую газету, но его тянуло к литературному труду.

Президент Токаев: «Наша семья жила в очень стесненных жилищных условиях — мы все умещались в одной комнате коммунальной квартиры. Я просыпался и видел отца, склоненного под скудным светом настольной лампы над листами бумаги. В левой руке он держал дымящуюся папиросу, а правой выводил своим каллиграфическим почерком одно слово за другим. Затем он о чем-то задумывался, закуривал новую папиросу и, макая ручку в большую чернильницу, продолжал писать».

Писал книги, посвященные деятельности работников милиции и сотрудников органов контрразведки, — «Последний удар», «Солдат ушел на войну», «Таинственный след», «Меченое золото», «Ночной выстрел».

Кемеля Токаевича Токаева называют основоположником детективного жанра в казахской литературе. Он издал девять сборников рассказов и повестей, которые удостаивались первых премий на конкурсах, объявленных Министерством внутренних дел и Союзом писателей республики. Писал и пьесы. В 1966–1977 годах работал главным редактором «Ведомостей Верховного совета Казахской ССР».

Друзья будущего президента вспоминали, что жили Токаевы очень скромно. Отец был сдержан и немногословен. Мама гостеприимно угощала друзей сына чаем с пирожками.

В 1952 году Кемель Токаев женился на студентке Турар Шабарбаевой. Она поступила в медицинский институт, но не доучилась, потому что родила первого ребенка — мальчика… Потом она преподавала в Алма-Атинском педагогическом институте иностранных языков (ныне Казахский национальный педагогический университет им. Абая).

Касым-Жомарт Токаев: «Хорошей успеваемостью в школе, университетскими дипломами мы — я, мой брат Бакытбек, сестры Салтанат и Ляля — обязаны нашей маме, уделявшей огромное внимание нашему образованию. То, как любила своих детей наша мама, передать своими словами просто невозможно. Жизнь и судьба детей и внуков стали, по существу, ее судьбой».

Президент свободно говорит на пяти языках: казахском, русском, английском, китайском и французском. Английский выучил в алма-атинской школе № 25.

Построенная напротив здания республиканского Наркомата иностранных дел, школа поначалу носила имя союзного наркома внутренних дел генерального комиссара государственной безопасности Николая Ивановича Ежова. Он вскоре попал в опалу… Школа получила имя создателя органов госбезопасности Феликса Эдмундовича Дзержинского.

Руководитель алматинского аналитического центра «Наше Дело» Нуртай Мустафаев, который тоже учился в этой школе, рассказывал:

— Школа № 25 располагалась на углу улиц Дзержинского и Калинина (ныне Наурызбая-батыра и Кабанбая-батыра). Присвоение имени главного чекиста было далеко не случайным. Парадная дверь школы была прямо напротив парадной двери МВД, в актовом зале которого и выдавались нам, выпускникам, аттестаты зрелости. Как помнится, почти у всех одноклассников родители были из силовых структур — МВД, прокуратуры, КГБ. Либо, как минимум, из среды юридического сообщества. МВД являлось шефом школы, и в этом были огромные плюсы.

Помимо акцента на иностранные языки (английский, французский), особый упор делался на физическую подготовку. Уроки физкультуры железно — два раза в неделю. Причем пацаны и девчонки не бегали как неприкаянные по школьному двору или вокруг школы, а тренировались через дорогу на стадионе «Динамо». Там отрабатывались прыжки в высоту и ряд других дисциплин легкой атлетики, зимние виды, бег на коньках, плюс плавание в открытом зимнем бассейне. Иногда в помощь учителям физкультуры придавались известные мастера, тренеры клуба «Динамо». И уроки физкультуры все любили! Многие из нашего, параллельных и чуть старших классов играли в основном и дублирующем составах алма-атинского «Динамо» по хоккею с мячом на льду и на траве. Среди выпускников 25-й школы много известных в Казахстане, да и не только в Казахстане людей — президент Касым-Жомарт Токаев и Владимир Вольфович Жириновский…

Все выпускники помнят легендарного директора школы № 25 Адольфа Евсеевича Селицкого, незабвенную учительницу истории Зою Леонидовну Курбаковскую, а особенно — «англичанку» Елену Михайловну Блиндер. Именно с ней мы, мальчишки, вне уроков переводили все тексты песен «Битлз». Зоя Леонидовна Курбаковская уехала в Подмосковье, Елена Михайловна Блиндер, говорят, в Израиль. Но мы, выпускники, по праздникам, в День учителя, поздравляем…

Когда Касым-Жомарт Токаев в сентябре 1960 года пошел в первый класс, руководители Казахстана отчитывались перед Москвой об успехах подъема целины.

Все его детство прошло на фоне целинной эпопеи, изменившей судьбу республики. Будущий президент был совсем маленьким, когда первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев пришел к выводу, что накормить страну можно только одним способом: начать сеять зерно на целинных и залежных землях Казахстана.

Для начала он сменил руководство республики. Партийным начальником Казахстана был Жумабай Шаяхметов, первый за четверть века казах, которому поручили руководить своей республикой. Хрущев пригласил к себе первого секретаря республиканского ЦК, расспрашивал, какие земли пригодны под распашку, сколько зерна можно будет собрать. Шаяхметов, как показалось Хрущеву, отвечал неискренне, занижал возможности Казахстана, доказывал, что земель, пригодных к распашке, в республике очень мало.

Никита Сергеевич пришел к выводу, что Шаяхметов сознательно вводит его в заблуждение. Глава Казахстана, видимо, рассудил так: распашка новых земель потребует рабочих рук, в республике их нет, значит, привезут, и доля коренного населения еще снизится. Сталин целые народы выселил в Казахстан и Сибирь. В спецпоселениях держали два с лишним миллиона человек, из них полтора миллиона — депортированные в годы войны чеченцы, ингуши, балкарцы, калмыки, крымские татары, немцы.

Руководители Казахстана, надеясь уберечь республику от этой кампании, доложили в ЦК КПСС, что «распашка целинных и залежных земель приведет к нарушению интересов коренного казахского населения, так как лишает его выпасов скота». И Хрущев отправил новых людей поднимать целину. Они не знали Казахстан, но твердо исполняли его волю.

В республику щедро стала поступать новая техника. В первые же два года приехали 360 тысяч механизаторов, строителей, агрономов. Многие люди отправились тогда поднимать целину. Одни по романтическим соображениям, другие — подчиняясь комсомольской дисциплине. Третьи надеялись наладить жизнь — молодые люди хотели вырваться из общежитий и огромных коммунальных квартир.

Сельская молодежь бежала от нищеты. Деревенские парни таким образом получали паспорта, что открывало возможность со временем пойти учиться и обосноваться в городе. Многие крестьяне приехали на целину даже без путевок, чтобы просто заработать. Туда же отправляли и тех, кого освобождали из исправительно-трудовых лагерей условно-досрочно. Хрущев сам съездил в Казахстан. Увидел, что целинники живут в палатках в спартанских условиях. Молодежь жаловалась, что нет невест.

Расчеты Никиты Сергеевича оказались правильными. Получили большой урожай.

Хрущев с гордостью говорил на Пленуме ЦК: