Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

Спор о границе

Второе важнейшее направление казахской внешней политики — китайское.

В Казахстане опасались, не возникнут ли у Китая территориальные претензии к соседу. Но казахской дипломатии удалось решить все спорные вопросы.

Токаев:

«Китай быстро отреагировал на крупнейшее событие на исходе XX столетия. 25 декабря 1991 года министр иностранных дел КНР Цянь Цичэнь, выступая на заседании постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, заявил, что распад Советского Союза знаменует собой окончательное завершение американо-советского противостояния, холодной войны между Востоком и Западом, двухполярной системы мирового сообщества.

Через два дня Цянь Цичэнь направил телеграмму Андрею Козыреву, которому сообщил, что КНР признает правительство Российской Федерации.

Такое же сообщение получило и правительство Казахстана. Китайское руководство информировало о том, что признает суверенитет и независимость нашей республики, готово развивать с ней дружественные отношения и равноправное сотрудничество».

В 1992 году министр иностранных дел Китая стал членом Политбюро ЦК КПК, это означало укрепление его аппаратных позиций.

Токаев:

«Осенью 1992 года Цянь Цичэнь совершил официальный визит в Казахстан. В канун его прибытия я находился в Худжанде, где по поручению президента выполнял посредническую миссию в межтаджикском урегулировании.

Сессия Верховного совета Таджикистана завершилась избранием на пост председателя Эмомали Рахмонова, стоявшего во главе объединенного фронта и получившего мощную поддержку земляков из Кулябской области. Из Худжанда на автобусе добрался до Ташкента, где встретился с Цянь Цичэнем, которому сообщил, что в Казахстане его с нетерпением ждут.

Он предложил мне вместе лететь в Бишкек, с чем я охотно согласился. В самолете Як-40 мы вспомнили былое и всласть поговорили о настоящем. Цянь Цичэня интересовала ситуация в Казахстане и других среднеазиатских республиках. В Бишкеке распрощались, пожелав друг другу счастливого пути и успехов. Условились встретиться в Алматы.

Китайский министр был принят президентом Назарбаевым, который решительно заявил о нашем стремлении развивать разностороннее сотрудничество с Китаем. Это был, напомню, 1992 год. До полного урегулирования пограничных проблем нужно было пройти пятилетний путь напряженных переговоров, а до подписания договора о добрососедстве и сотрудничестве оставалось долгих десять лет. В подготовке всех важных документов ключевую роль играл Цянь Цичэнь, как в качестве министра иностранных дел, так и заместителя премьера Госсовета КНР.

Мне поручили выступить в качестве переводчика. Я охотно согласился, поскольку еще не утратил соответствующие навыки. Помнится, фразу президента о том, что визит китайского министра, к сожалению, краток и не дает возможности ознакомиться с ситуацией в Казахстане, я перевел с добавлением популярной в Китае пословицы: “ци ма, кань хуа” (“на полном скаку любоваться цветами”). Это вызвало радостное оживление среди членов китайской делегации и, думаю, способствовало успеху переговоров.

Начинали практически с нуля, ведь у Казахстана не было договоров с Китаем, если не считать нескольких декларативных документов, подписанных во время визита премьер-министра Сергея Терещенко в Пекин в феврале 1992 года.

Показательно, что на тот момент действовало только одно совместное предприятие, которое мы с Цянь Цичэнем посетили. В убогом помещении шла сборка китайских термосов. Уже тогда было ясно, что этот заводик долго не протянет, потому что проще покупать термосы в том же Китае, да и интерес к ним скоро сойдет на нет. Но Цянь Цичэнь, вежливо пожелав работникам предприятия успехов, сказал, что это только начало делового сотрудничества.

Запомнилась совместная поездка в село Дегерес, где Цянь Цичэню показали конеферму и устроили щедрый обед с соблюдением всех казахских обычаев. Мне показалось, что китайскому министру было любопытно посмотреть сельскую глубинку и проявленное гостеприимство ему понравилось. Хотя, откровенно говоря, условий для приема высокопоставленных гостей в то время не хватало, мидовский протокол не был искушен в такого рода мероприятиях. Брали, как говорится, энтузиазмом и верой в успех. При отлете из Алматы Цянь Цичэнь пожелал мне успехов, поблагодарил за гостеприимство и пригласил в Пекин».

Мир с интересом присматривался к новой фигуре. Министр не повышал голоса, всегда сохранял спокойствие. Вскоре выяснилось, что карьерный дипломат, умело избегающий конфликтов и способный найти компромисс, на самом деле обладает твердым характером и может и умеет быть жестким.

Одной из самых сложных проблем для Касыма-Жомарта Токаева стало территориальное размежевание с Китаем. Как и для его российских коллег.

Переговоры с Китаем о том, где проводить границу между странами, продолжались многие годы. Наконец подписали договор, и дипломаты занялись демаркацией и делимитацией границы, то есть устанавливали, где она точно должна пройти. Специалисты в один голос говорили: впервые в истории оформлена граница. Радоваться надо! Китайцы отказались от своих претензий.

Но, скажем, в России некоторые политики публично заявляли, что договор противоречит нашим интересам — отдаем Китаю часть своей территории!

Наверное, это выглядело очень патриотично: стучать кулаком по столу и говорить, что договор с китайцами надо разорвать. Тот, кто так говорил, не понимал главного. В Китае эти заявления воспринимали крайне болезненно. Ведь такие же суперпатриоты есть и по ту сторону границы. Причем среди 1 миллиарда 400 миллионов китайцев их даже больше. Если бы тогда сорвали демаркацию границы, китайские суперпатриоты считали бы, что руки у них развязаны….

А территориальные претензии уже давно были сформулированы в Пекине.

«Советский Союз захватил слишком много земель», — заявил в 1964 году председатель ЦК Коммунистической партии Китая Мао Цзэдун.

Слова Мао прозвучали как прямое обвинение. У Китая есть территориальные претензии к Советскому Союзу. И сразу возник вопрос: не намерен ли Мао силой решить этот спор?

В июле 1964 года Мао Цзэдун принимал представителей Социалистической партии Японии. Гости из Токио поинтересовались у Мао, что он думает относительно давнего конфликта между Японией и Советским Союзом из-за Курильских островов.

Он ответил неожиданно резко: «На Ялтинской конференции Монголии номинально предоставили независимость, номинально отрезали ее от Китая. Фактически же она находится под контролем Советского Союза. Мы в свое время ставили вопрос о том, нельзя ли возвратить Монголию Китаю. Они нам отказали. Они отрезали от Румынии кусок, называемый Бессарабией, отрезали от Германии кусок Восточной Германии. Они еще отрезали кусок и от Финляндии. Они отрезали все, что можно было отрезать. Более ста лет назад они отхватили земли к востоку от Байкала, включая и Хабаровск, и Владивосток, и полуостров Камчатка. Этот счет не погашен, мы еще не рассчитались с ними по этому счету».

Вернувшись в Токио, японцы опубликовали текст беседы с Мао. Вспыхнул скандал. Отношения между Советским Союзом и Китаем уже были испорчены. Но до этого дня спор двух компартий носил большей частью теоретический характер: кто большие марксисты? Мао же превратил идеологический спор в межгосударственный. Слова насчет того, «что мы еще не рассчитались», в Советском Союзе восприняли как прямую военную угрозу.

15 сентября 1964 года 1-й секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров CCCР Никита Сергеевич Хрущев тоже принимал японскую делегацию. Хрущев дал публичный ответ Мао.

В его голосе звучал металл:

— Конечно же, если нам войну навяжут, мы будем сражаться всеми своими силами и всеми средствами. А средствами войны мы располагаем достаточно мощными, я бы сказал неограниченными. И если агрессоры развяжут войну, то они в ней погибнут. Я вынужден был вчерашний день потратить на осмотр новых видов оружия. Мне пришлось этим заниматься, потому что, пока в мире есть еще волки, надо обязательно иметь средства для того, чтобы защищаться от этих волков…

Что означали слова Мао Цзэдуна, сказанные японцам, о том, что Советский Союз «захватил слишком много земель»? В Пекине с февраля 1964 года шли территориальные переговоры. Китайцы предложили упорядочить линию границы и заключить новый договор. Москва согласилась. Дипломаты работали вполне успешно. Но Мао, похоже, хотел подтолкнуть переговоры. И промахнулся. Переговоры были прерваны. Вражда усилилась. Мао, похоже, сам испугался.

Он объяснял гостям из Северной Кореи:

— Мы сейчас говорим некоторые пустые слова. Говорим, что правительство царской России отрезало у нас 1 миллион 500 тысяч квадратных километров. Хотим ли мы требовать возвращения этих районов? Мы и не думаем требовать этого. Цель состояла в том, чтобы привести Советский Союз в напряженное состояние и благодаря этому добиться сравнительно рационального договора о границе.

Примерно то же самое Мао повторил албанскому министру обороны:

— Мы стремились к тому, чтобы на пограничных переговорах находиться в наступлении. Возможно, вы считаете, что мы и вправду хотим возвратить 1 миллион 540 тысяч километров земель, захваченных царями. Мы отнюдь этого не хотим. Это и называется произведением холостых выстрелов, приведением их в напряжение. Хрущев такой человек, что если ты в него не произведешь несколько холостых выстрелов, то он будет чувствовать себя нездоровым…

Советские люди стали воспринимать Китай как врага № 1, и китайцы готовились к войне с Советским Союзом. Начались стычки на границе. В марте 1969 года пролилась кровь: китайские солдаты стреляли в советских. Взаимная ненависть достигла предела.

Мао Цзэдун поверил в реальность большой войны. Опасаясь ракетно-ядерного удара, член Политбюро, начальник Генерального штаба Народно-освободительной армии Китая генерал Хуан Юншэн отдал «приказ № 1» — о рассредоточении руководства страны. Члены Политбюро должны были разъехаться в разные города, чтобы не погибнуть в пламени ядерного удара. Несколько месяцев в Китае царил военный психоз. Строились гигантские бомбоубежища.

Когда Мао согласился на приезд в Пекин советской делегации для ведения пограничных переговоров, он всерьез предполагал, что на самолете может находиться ядерная бомба, поэтому все руководство страны спешно покинуло столицу. Он успокоился только тогда, когда советский самолет благополучно приземлился и делегация спустилась по трапу — без бомбы в руках.

Мао Цзэдун в 1976 году ушел в мир иной. Территориальные претензии Пекина остались. Вот почему так важно было уладить пограничные дела с Пекином.

Но китайские националисты, которые повторяют вслед за Мао Цзэдуном слова о землях, «отрезанных Россией», никуда не делись. Тем более что сегодня китайцы считают себя державой № 2. Россию воспринимают как «ресурсный тыл». А к 2049 году, когда будет отмечаться столетие Народной республики, Китай твердо намерен стать самой крупной державой и вернуть себе определяющую роль в мировых делах. Китай не ищет свое место под солнцем, как сто с лишним лет назад говорили о кайзеровской Германии. Скорее Китай вновь занимает свое законное место Солнца!..