Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

Выбор сделан

В центральном аппарате Министерства иностранных дел СССР Токаевым были очень довольны, что для дипломата важно и приятно. Но и на самой Смоленской площади происходили большие перемены, как и во всей стране.

Партийное собрание Министерства обороны СССР дважды обращалось к Горбачеву с требованием привлечь Шеварднадзе к уголовной ответственности за продажу интересов Родины. Его обвиняли во всех смертных грехах. А он обижался на Горбачева, который его не защищал, хотя министр проводил президентскую линию.

В конце декабря 1990 года Эдуард Шеварднадзе на Съезде народных депутатов внезапно заявил, что уходит в отставку. Я работал тогда в еженедельнике «Новое время» и накануне съезда написал статью, в которой предположил возможность отставки министра. Потом мне звонили иностранные корреспонденты, наивно предполагая, что у меня какие-то особые источники информации…

20 декабря, попросив на съезде слова, Шеварднадзе сказал, что это «самое короткое и самое тяжелое выступление» в его жизни.

Шеварднадзе говорил, что против него развернута настоящая травля:

— Наступает диктатура… Никто не знает, какая это будет диктатура и какой диктатор придет, какие будут порядки… Пусть моя отставка будет, если хотите, моим протестом против наступления диктатуры.

16 января 1991 года на коллегию МИД приехал Горбачев, чтобы представить нового министра — Александра Александровича Бессмертных, кадрового дипломата, бывшего посла в Соединенных Штатах. В Министерстве иностранных дел его назначение вызвало облегчение — свой, прекрасный профессионал.

Касыма-Жомарта Токаева ждало новое назначение. Перед новой командировкой он поступил в Дипломатическую академию МИД СССР на курсы повышения квалификации руководящих дипломатических кадров. Это было приятно и полезно.

Исходя из того, что дипломатами не рождаются, еще в 1934 году при Наркомате иностранных дел образовали Институт «для подготовки дипломатических и консульских работников».

Оргбюро ЦК (занимавшееся кадрами) постановило:

«а) Организовать в Москве при НКИД Институт с двухгодичным сроком обучения для подготовки дипломатических и консульских работников (секретарей полпредств, консулов и вице-консулов, атташе по печати, референтов, секретарей консульств).

б) Установить ежегодный прием слушателей в количестве 40 человек.

в) В институт принимать членов ВКП/б/ в возрасте от 25 до 32 лет с партийным стажем не менее 5 лет с законченным высшим образованием и по предварительным испытаниям в объеме вуза.

При приеме в Институт отдавать предпочтение товарищам, имеющим опыт ответственной партийной, советской и комсомольской работы, а также знающим иноязыки».

21 августа 1934 года газеты «Правда» и «Известия» сообщили, что открывается прием заявлений в дипломатический институт. О новом учебном заведении в Москве прознал молодой директор металлургического рабфака в Каменском (в 1936–2016 годах — Днепродзержинск) Леонид Ильич Брежнев. Не ведая, какая блестящая карьера ему суждена, весной 1935 года засобирался в дипломаты. Запасся рекомендациями и характеристиками, с волнением ожидал вызова в Москву, но в дипломаты его не взяли. А мог бы Леонид Ильич стать послом, заместителем министра, трудился бы под руководством Андрея Андреевича Громыко…

На 1-й курс зачислили всего 37 слушателей. Как раз в те годы в Москве ожила дипломатическая жизнь. Часто устраивались приемы. Главный давался в Свердловском зале Кремля по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Приходили все советские руководители, некоторые с женами. Гости танцевали, пили и ели до утра. Впрочем, иностранцы быстро убеждались, что соревноваться с хозяевами в питье и еде — дело опасное. К утру иностранные дипломаты теряли форму и с трудом добирались до дома.

В 1938 году свободный прием в Институт дипломатических и консульских работников прекратили. В это закрытое учебное заведение зачисляли решением ЦК партии.

Протокол заседания Политбюро № 8 от 1939 года: «Предоставить слушателям Высшей дипломатической школы НКИД отсрочку от призыва в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию и освободить их от отбывания военных сборов на время учебы в Школе».

За четыре дня до начала Второй мировой войны, 27 августа 1939 года, нарком иностранных дел Молотов подписал приказ о преобразовании института в Высшую дипломатическую школу, которую отнесли к «категории специальных вузов».

В 1974 году Громыко добился правительственного решения преобразовать Высшую школу в Дипломатическую академию («закрытое специальное высшее учебное заведение первой категории, непосредственно подчиненное Министерству иностранных дел СССР»).

«Наша академия была закрытым учебным заведением, — вспоминал один из ректоров. — Она существовала, о ней все знали. Но ни адрес, ни телефоны в официальных справочниках не значились».

Задача: подготовка и переподготовка руководящих дипломатических кадров. Министр ввел такой порядок — перед назначением на высокую должность даже опытные дипломаты проходили в академии переподготовку.

Касым-Жомарта Токаева очень скоро ждала посольская должность — лучшее, что может быть в дипломатической службе.

Прелести жизни посла понять со стороны невозможно. Не послужишь — не узнаешь. Это самостоятельная, заметная и приятная работа. Дипломат, возможно, — одна из самых малочисленных профессий на земле. Послов в нашей стране всего несколько сотен человек.

Послу положена резиденция. Премьер-министр или президент страны пребывания не могут часто приезжать в иностранное посольство. Зато протокол позволяет вечерком неофициально заглянуть в резиденцию посла для откровенного разговора. А дипломатическая служба и состоит в поддержании широких контактов, официальных и неофициальных.

Оклад посла исчисляется, исходя из стоимости потребительской корзины в стране пребывания. У посла есть смета на проведение приемов, обедов и ужинов, на поездки по стране. Но это не только его деньги. Старшие дипломаты тоже устраивают коктейли и ужины, которые оплачиваются из этой сметы. Все счета отправляются в МИД, на места выезжают ревизоры из центрального аппарата, которые выясняют судьбу каждой копейки. Раз в два года дипломату выдают так называемые экипировочные — деньги на приобретение темного вечернего костюма, незаменимого в дипломатической службе.

Послу готовит повар или буфетчик — в зависимости от штатного расписания. Послу нанимают горничную — кого-нибудь из жен технических работников посольства. Посла возит самый опытный водитель посольства. Самим садиться за руль послам не рекомендуют. Случись на дороге неприятное происшествие, пусть полиция занимается водителем, а не послом. Если посол, не дай бог, кого-то собьет на дороге, пострадает престиж государства, а его самого придется отзывать.

К тому же послу надо дать возможность на приемах и обедах, а они случаются чуть ли не ежедневно, что-то выпить. Если посол отстраняет протянутый ему бокал, хорошие контакты он не установит. Когда при Горбачеве началась антиалкогольная кампания, министр Громыко запретил подавать спиртные напитки на протокольных мероприятиях и потребовал следить за тем, не пьют ли посольские работники. Такова была высшая воля. Главным борцом с алкоголем стал второй человек в партии — член Политбюро и секретарь ЦК Егор Кузьмич Лигачев. В советских посольствах перестали подавать спиртное. Нужные и важные люди перестали ходить на приемы. Над нашими дипломатами обидно смеялись, а местные репортеры подлавливали их в магазинах, где они тайком приобретали вино и виски. Не пострадал, кажется, только сам Громыко. Он почти не пил и снисходительно относился к увлечению горячительными напитками только в том случае, если ценил дипломата.

Старшие дипломаты (начиная с 1-го секретаря) должны меняться каждые четыре года, младшие дипломаты — каждые три. Послам срок пребывания в должности не ограничен, хотя и им не позволяют засиживаться, потому что на Смоленской площади другие ждут своей очереди.

Но Касым-Жомарт Токаев не стал послом. На политической карте мира появился независимый Казахстан, и он решительно меняет свою жизнь.

Профессор Евгений Петрович Бажанов, который был ректором Дипломатической академии, вспоминал:

— Тогдашний премьер-министр Казахстана Сергей Александрович Терещенко собрался с официальным визитом в Китай, и ему понадобился переводчик. Вот Касым-Жомарт и поехал с ним. И так главе правительства Казахстана понравился Токаев, что его сразу сделали заместителем министра иностранных дел республики.

А ровно через десять дет, в 2001 году, Токаев в Институте актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России защитит диссертацию на соискание ученой степени доктора политических наук по теме «Внешняя политика Республики Казахстан в период становления нового мирового порядка». Защитит с успехом….

Много лет спустя я спрашивал Токаева:

— Господин президент, почему вы тогда, на сломе эпох, не остались в Москве? Вас ждала прекрасная карьера в Министерстве иностранных дел, где вы уже работали. А вы поехали на родину, где все в ту пору было неясно и непросто, мягко говоря. Вы бросаете комфортное, спокойное место и едете туда, где тяжело и опасно. Почему?

Президент ответил:

— Как ни высокопарно это звучит — это патриотизм. К тому же сыграло роль и личное приглашение Нурсултана Абишевича Назарбаева, который сказал: «Бери шинель, иди домой». И я с удовольствием вернулся, тем более школу я окончил в Алматы, на тот момент была жива моя мама, она жила в Алматы. И вообще, работая в Москве, за рубежом, я постоянно следил за развитием событий в республике, на тот момент Казахской Советской Социалистической Республике…

На сломе эпох жизнь была очень трудной. Все задавались вопросом: что же делать? Серьезные экономисты утверждали, что попытки модернизировать социалистическую систему не получаются, становится только хуже. Надо было либо возвращаться к тому, что существовало до апреля 1985 года, либо создавать принципиально новую социально-экономическую модель.

Развитие могло пойти по разным путям. Говорили о привлекательности турецкой модели: ислам отделен от государства, которое поощряет политический плюрализм и рыночную экономику. Кому-то нравилась иранская модель — это религиозное государство, которым управляет духовенство. Вполне возможной казалась китайская модель: жесткость в политике, свобода в экономике.

В конце мая 1991 года президент СССР Горбачев три дня провел в Казахстане. Руководителю республики Михаил Сергеевич хотел предложить высокий и важный пост. Эти планы Горбачева и подвигли будущих членов ГКЧП на внезапные действия.

Накануне отъезда в отпуск, 29 июля, Горбачев встретился в Ново-Огареве с президентом России Ельциным и президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым. Обсуждались самые что ни на есть деликатные кадровые проблемы.

«Разговор, — пишет в своих воспоминаниях Горбачев, — шел о том, какие шаги следует предпринять после подписания Союзного договора. Согласились, что надо энергично распорядиться возможностями, создаваемыми Договором и для республик, и для Союза…