Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

Да, все республиканские министерства начинали почти с ноля. В советские времена, когда Россия была одной из республик, Министерство иностранных дел РСФСР располагалось в небольшом особняке на проспекте Мира. Аппарат был маленьким. Республиканский МИД воспринимался как «отстойник» для дипломатов, карьера которых не задалась. Министерство занималось визами и приемом второстепенных иностранных делегаций.

А Токаеву понадобились профессионалы и желательно молодые.

Почему пришлось менять управленческий аппарат?

У опытных аппаратчиков не было привычки вкалывать, выкладываться, чего-то добиваться, изобретать, придумывать. В советские времена требовалось иное: поднимать руку на собрании (партийном, профсоюзном, комсомольском, трудового коллектива), ходить голосовать — когда устраивались выборы (без выбора), произносить с трибуны ритуальные слова о правильности линии КПСС.

Высокие должности занимали в основном те, кто прошел школу профессионального комсомола. Если молодой человек с юности поднаторел в составлении звонких, но бессмысленных лозунгов, умело организовывал «группы скандирования», ловко отчитывался о массовой посещаемости несуществующей системы комсомольской учебы, если он умел угодить начальству, то какие еще качества нужны для успешной карьеры?

Достоинства такого жизненного пути очевидны: точное знание государственного механизма, тайных пружин управления страной, умение приводить в действие рычаги власти. Недостаток заключается в том, что все знания о стране почерпнуты из вторых рук — из чьих-то рассказов, донесений, справок и аналитических записок подчиненных.

Заманчивая, завидная профессия — дипломат. Приемы, светские рауты, мужчины во фраках, женщины в вечерних туалетах, заграничные поездки с зеленым паспортом, освобождающим от таможенного досмотра, хорошие вещи, машины, валюта, недоступные простому смертному удовольствия…

В реальности все несколько по-другому. Дипломаты сидят в тесных комнатах и ведут довольно скучный образ жизни: читают шифровки из посольств, стоят в очереди в буфете, составляют справки, курят в специально отведенных для этого местах (курить в кабинетах позволено только начальству), вскакивают, когда в комнату входит это самое начальство, и ждут, пока подойдет их очередь ехать в загранкомандировку.

Тем не менее в советские времена дипломаты ощущали себя привилегированной кастой, кланом, которому открыто в жизни то, что недоступно другим. Когда каждый получил возможность поехать за границу и зарабатывать хорошие деньги, ореол дипломатической службы поблек. Тем более что особо завидного в жизни дипломата осталось не много.

Дипломаты всегда разрываются между стремлением делать карьеру, перемещаясь из кабинета в кабинет в министерстве, и желанием вырваться за границу. Скажем, заместитель министра выше по должности, но жизнь посла комфортнее, интереснее. Большинство высокопоставленных дипломатов делают выбор в пользу посольского кресла. Если, конечно, им не предлагают место самого министра.

Касыму-Жомарту Токаеву предложили.

«Мы сделали то, что многим политикам казалось невозможным, — вспоминал он. — Прежде всего, была создана полноценная государственность. Казахстан избежал судьбы “несостоявшегося государства”. Наша экономика обрела необходимую устойчивость и была признана рыночной. Казахстан твердо встал на ноги как государство, понимающее важность международных обязательств и неуклонно выполняющее их».

Должность министра иностранных дел кажется завидной. Тем, кто ее не занимал.

Токаев быстро осознал, какая это тяжкая миссия.

Надо провести десяток встреч в день и при этом сохранять остроту восприятия, быстро реагировать, уметь пошутить, не терять спокойствия, поскольку много раз на день надо оказаться перед журналистами и ответить на их вопросы.

Когда он утром садился в машину, его ждала первая информационная сводка. Более полная уже лежала на рабочем столе. Рядом объемистые папки с расшифрованными телеграммами послов, информацией разведки, докладными записками отделов министерства. В приемной ждут послы и старшие дипломаты. А на приставной тумбе телефоны…

Министру помогает аппарат, который фильтрует безбрежный поток информации, отбирает самое главное, помогает разобраться в том, что происходит. И все равно министр должен ежедневно освоить и переварить огромный объем информации.

Министр постоянно в пути или на переговорах. Что самое печальное для министра — свободное время начисто отсутствует, даже когда формально оно имеется, то есть в воскресенье или в праздничные дни. Если Токаев и уезжал из министерства отдыхать, все равно его преследовал один телефонный звонок за другим, потому что в мире постоянно вспыхивают острые конфликты и требуется личное участие министра. Министр работал 12–14 часов в сутки, для него это был нормальный ритм жизни.

Рабочим инструментом стала телефонная трубка. Все кризисные ситуации решались путем телефонных разговоров с коллегами-министрами, которые вовлечены в урегулирование кризиса. Лететь некогда. А срочные переговоры и консультации требовали от Токаева быстрой реакции и немедленных решений. Его это не пугало. Он сохранял хладнокровие в любой ситуации, эмоции здравому расчету не мешали. Для министра он был молод — всего сорок лет. Занимался спортом — настольным теннисом, много ходил и редко увлекался застольем.

Ныне дипломатия и внешняя политика персонифицированы. Когда Токаев начинал свою деятельность, инструментами дипломатии были длинные шифротелеграммы, ноты и памятные записки, в которых выверялась каждая буква. Затем их пересылали в посольство, там переводили на местный язык, печатали на хорошей бумаге, и тогда посол звонил в министерство и просил его срочно принять… В роли министра Токаев снимал трубку и обсуждал проблему. Появилась специальная связь, которая позволяет разговаривать с коллегами конфиденциально, не боясь быть подслушанным.

Удивительный факт: и сейчас, будучи уже главой государства, Токаев по-прежнему пользуется современной связью — мобильный телефон в кармане и в любую минуту можно дать поручения министрам и руководителям регионов.

К тому времени, когда его назначили министром, он уже почти два десятилетия занимался дипломатией и понимал, что внешняя политика состоит из бесконечного количества небольших инициатив, улучшений, поправок, которыми удается повлиять на общий, неостановимый поток мировых событий. Внезапные блестящие решения, которые всё меняют и разом решают все проблемы, — редкость. Надежная дипломатия — это долгая, многоходовая, продуманная игра. И Токаев понимал: эта работа началась до него и будет продолжаться после него.

Касым-Жомарт Токаев:

«В начале 90-х годов мы столкнулись с большими трудностями при подборе специалистов, будь то послов или дипломатических сотрудников для отправки за рубеж. Квалифицированных кадров в достаточном количестве попросту не было, поэтому в посольства направляли лучших сотрудников центрального аппарата МИД, тем самым обрекая себя на двойные-тройные нагрузки. Но другого пути не было, ведь речь шла об укреплении нашей дипломатической инфраструктуры за рубежом.

И в последующем такая кадровая политика осуществлялась, как я считаю, к обоюдной пользе двух неразрывных частей дипслужбы — посольств и аппарата МИД. Она полностью оправдала себя, потому что по истечении нескольких лет мы получили в свое распоряжение грамотных, подготовленных специалистов.

Признаться, мне не раз говорили: зачем разбрасываетесь грамотными кадрами, отдаете их в посольства, не лучше ли оставить при себе, пусть “пашут” на вас, чтобы вы смогли больше отдыхать. Мой ответ был таков: молодым дипломатам нужно дать возможность поработать и в центре, и в “поле”, только так они смогут стать квалифицированными специалистами. Нельзя “привязывать” их к себе, превращать в вечных помощников, если не сказать худшее. Что касается самой работы, то она мне в радость, в суфлерах я не нуждаюсь.

Надо сказать, что во время работы в МИД я всегда исходил из того, что министр должен полностью владеть всеми основными вопросами международной деятельности Казахстана. Поэтому много времени уходило на изучение всех важных служебных документов, на подготовку писем президенту и в правительство. В принципиальном плане считаю, что руководители крупных коллективов, особенно такого специфического, как дипломатическое ведомство, должны показывать пример своим подчиненным в плане квалификации и трудоспособности, знать и уметь больше, чем подчиненные. Только так можно обрести подлинный авторитет в коллективе.

Не хотел бы идеализировать МИД, но в нашей системе все же выдерживались определенные моральные нормы. Мы всегда старались поощрять способных дипломатов продвижением по служебной лестнице или командировками в посольства за рубежом. Для меня, руководителя МИД, было крайне важно, чтобы сотрудники министерства чувствовали, что о них помнят и заботятся. В дипломатическом коллективе сложилась добротная корпоративность, основанная на преданности своей профессии.

Принцип “знать и уметь больше, чем подчиненные”, — неизменно помогал мне во взаимоотношениях с сотрудниками дипломатического ведомства. Надо сказать, что начиная с октября 1994 по январь 2007 года, не считая двух с лишним лет, проведенных в премьерском кресле, в моих заместителях побывало 23 человека. Со стороны может показаться, что это была текучесть кадров, но я считал иначе: нужно было дать людям возможность проявить себя на самостоятельной работе в качестве послов, а не “эксплуатировать” и выжимать из них все соки в собственных интересах. Поэтому я рекомендовал главе государства для работы в качестве послов большую группу заместителей министра, директоров департаментов».

Профессионалы не принимают формулу британского поэта сэра Генри Уоттона, который в 1604 году написал на форзаце книги свое определение дипломата, получившее широкое распространение: «Добропорядочный человек, посланный за границу, чтобы лгать от имени своей страны».

Разумные и порядочные люди не выносят лжецов. А как же в дипломатии без лукавства? Сталин считал дипломатию доведенным до совершенства искусством обмана. Считал: будешь правду говорить — засмеют… И много друзей он завоевал?

Министр должен тщательно готовиться к переговорам. Но где взять на это время? Касым-Жомарт Токаев мог, конечно, ненадолго закрыться в кабинете, приказать секретарям ни с кем не соединять, но постоянно что-то происходит, и все требуют министра к ответу… Он радовался, когда предстояли переговоры в далеких от Казахстана местах. Тогда было время поработать в полете.

Умение вести переговоры — высшее дипломатическое искусство. Ссориться и упрямиться в дипломатии проще всего. Значительно труднее договариваться. Как профессионал, Токаев всегда был настроен на поиск компромисса. И есть еще одно твердое правило: на переговорах нельзя врать. Об этом обязательно станет известно, и министру всегда будут тыкать в нос, что он однажды соврал. Классическая дипломатия предполагает недосказанность: я говорю тебе правду, но не всю правду. Современная дипломатия так стремительна, что не остается времени на недосказанность. Надо говорить прямо, как есть, иначе будет потеряно дорогое время и доверие.