История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

С половины же XIX века начинаются поездки англикан в Россию и Грецию с целью непосредственного знакомства с православием. Личность приснопамятного митрополита московского Филарета стала широко известной и уважаемой среди англикан. На ламбетской конференции англиканских епископов 1867 года было постановлено просить архиепископа кентерберийского выразить русской церкви от лица английского исповедания чувства симпатии по случаю смерти Филарета митрополита московского.

Когда американская епископальная церковь решила войти в более близкие сношения с православной восточной церковью, нижняя палата кентерберийской конвокации 1863 года предложила верхней палате следующую петицию: «Просители с великим интересом! узнали, что в настоящем синоде или собрании епископов и духовенства Северо-Американских Штатов были приняты меры с целью достигнуть взаимообщения между русско-греческой и англиканской церквями. В силу этого они нижайше просят ваше достопочтеннейшее собрание употребить свои усилия к достижению такого взаимообщения». Петиция подписана была всеми выдающимися членами конвокации нижней палаты в количестве 48 человек. Она внесена была в верхнюю палату епископом оксфордским, который после воодушевленной речи предложил резолюцию: основать комитет для сношений по этому делу с северо-американскою епископальной церковью233. В 1869 году комитет по делу о восстановлении взаимообщения между православной и англиканской церквами просил архиепископа кентерберийского войти в сношение с восточной церковью и обсудить возможность взаимного участия членов обеих церквей в таинствах и богослужении. Результатом этого ходатайства была переписка между архиепископом кентерберийским и константинопольским патриархом Григорием в 1869 и 1870 г.234.

Смерть англиканского епископа Берклэя в 1881 г, бывшего представителем англиканской церкви в Иерусалиме, дала повод к переписке архиепископу Бенсону с восточными патриархами. Англиканская епископальная кафедра открыта была в Иерусалиме в 1841 году. Проект открытия этой кафедры в союзе

с германскими протестантами, причем половина расходов падала на германскую корону, а другая на Англию, из фондов миссионерского церковного общества, сильно возмутил высокоцерковническую партию, отрицавшую всякую связь с протестантизмом Германии. Мы видели уже, что этот план был одной из причин разочарования Ньюмана в англиканстве и перехода его в Рим. Пьюзей также высказал желание уничтожить иерусалимскую англиканскую кафедру, считая прозелитизм черным пятном для англиканской церкви. «Нам нельзя, – писал он архиепископу кентерберийскому, – рассматривать православную греческую церковь как правоверующую и как неправоверную, т е. нельзя искать единения с нею, как с правоверующею, и в тоже время похищать у нее ее чад, как у неправоверной, потому что только признание ее еретической могло бы оправдать отчуждение членов от нее и совращение их (в англиканство) Когда первый англиканский епископ в Иерусалиме Александр умер в 1845 году, Пьюзей настаивал на уничтожении англиканской кафедры в Иерусалиме и писал по этому поводу Гладстону235. К Пьюзею примкнули все выдающиеся высокоцерковники: Марриот, Черч, Моцлей и другие, но их протест оказался безуспешным236.

Всем этим лицам казалось невозможным примирить стремление к общению с восточной церковью с практиковавшимся англиканами прозелитизмом на востоке. Такая выдающаяся личность, как д-р Лиддон, возвратившись из путешествия на Восток, горячо жаловался на миссионеров английского церковно-миссионерского общества, говоря, что при епископах Гобате и Берклее, они совращали греков и возбуждали недовольство в греческой церкви, и писал по этому поводу к архиепископу Бенсону. «Лиддон высказался в газетах против назначения епископа в Иерусалим», – пишет Бенсон в своем дневнике под 6 февраля 1877 года237. 16 февраля высоко-цевковнический орган Guardian объявил иерусалимскую англиканскую епископию мертвой епархией. Желание высокоцерковников уничтожить эту епископию однако не осуществилось, но они успели в своей борьбе против прозелитизма. Два дня спустя после статьи в «Гардэне» архиепископы и епископ лондонский объявили о возобновлении англиканской епископии в Иерусалиме, но высказались против всякого прозелитизма, настаивали, чтобы англиканский епископ назывался иерусалимским «не в собственном смысле, как не имеющий епархии», и ссылались на послание патриарха иерусалимского, выразившего желание видеть англиканского епископа в Иерусалиме в целях более близкого общения церквей.

Отправляя новопосвященного епископа в Иерусалим, архиепископ Бенсон писал всем восточным патриархам, прося принять и оказать содействие новопоставленному епископу, и предлагая возможные услуги в помощи христианам на востоке. Патриархи отвечали такими же дружественными посланиями в 1887 году.

В 1888 году собралась третья конференция англиканских епископов в Ламбетском дворце. Своей семнадцатой резолюцией она выразила чувства удовольствия по поводу дружественных сношений между архиепископом кентерберийским и другими англиканскими епископами и восточными патриархами и епископами, и свою надежду, что преграды к полному общению православия с англиканством будут уничтожены с течением времени при более близких сношениях и взаимном тесном знакомстве. Назначенный конференцией комитет, для выяснения отношений англиканского исповедания к восточной церкви, доносил собранию епископов, что он не находит к взаимному общению такой преграды, какая существует для общения с римско-католической церковью, объявившей догматы о непогрешимости папы и беспорочном зачатии Пр. Девы, и другие нововведения. Останавливая свое внимание на разностях между англиканской и православной церквами, комитет указывал: во 1) на Filioque, 2) на опущение восточной церковью возложения рук при конфирмации и ограничение только миропомазанием, причем последнее совершается над бессознательными младенцами и в 3) на употребление икон, призывание святых и культ (cultus) Пресв. Девы, хотя греческая церковь и отрицает идолатрию. Но англиканская церковь, опираясь на то, что постановления 2-го Никейского собора были отвергнуты собором Франкфуртским (794) и не были приняты латинской церковью целых 200 лет, не считает эти постановления обязательными238. Комитет настаивал на необходимости братской помощи христианам на востоке, вне всякого прозелитизма, и рекомендовал стремиться к осуществлению слов: «да будут вси едино»239.

В том же 1888 году архиепископ Бенсон приветствовал от лица англиканской церкви русскую церковь по поводу празднования 900-летия крещения Руси. В этом послании он указывает уже, что «англиканская и русская церкви имеют общих врагов», и таким образом видит в русской церкви союзницу церкви англиканской. Митрополит киевский Платон отвечал на это послание благодарностью, говорил о желании единения и спрашивал о тех условиях, на каких архиепископ Англии считает унию возможной.

Примас оказался неподготовленным к подобному вопросу, но говорил в своем ответном послании о желательности единения в таинстве причащения как в высшем акте общения во Христе, предлагал обсудить вопрос об англиканских рукоположениях и посылал для этого необходимые пособия и сочинения. Архиепископ умер, не дождавшись появления в английском переводе сочинения русского ученого об англиканских рукоположениях, которое ему так хотелось видеть при жизни.

Депутации епископа петерборосского, ныне лондонского, на коронации Государя Императора в 1896 году·, и архиепископа Антония финляндского, ныне митрополита с.-петербургского, на юбилей королевы Виктории в 1897 году, говорит сын архиепископа Бенсона в биографии своего отца, укрепили добрые чувства между англиканской церковью и восточным христианством вообще и православно-восточной церковью в частности. То же самое впечатление произвел последний факт и на других англикан, поднесших митрополиту Антонию драгоценные сосуды в память посещения его Англии.

На XIX век падают и первые сношения англиканской церкви с ассирийскими христианами. Первое обращение ассирийцев к англиканской церкви сделано было в 1837 году, и по их просьбе послан был д-р Бэджер, отозванный в Англию в 1843 г. В 1868 году три ассирийских епископа, 32 священника и 11 диаконов прислали архиепископу кентерберийскому Тэйту прошение о присылке к ним миссионеров и проповедников. В 1876 году архиепископ послал двух англиканских священников, из коих один поселился в Курдистане, а другой в Урмии.

Миссия была преобразована в 1885 году, когда архиепископ Бенсон послал новых лиц, вручив им инструкцию: 1) не отвлекать ассирийцев от их собственной церкви и не англонизировать их и 2) не учить ничему, что противно постановлениям Вселенских соборов. Отправляя этих миссионеров, архиепископ вручил им послание кафоликосу Мар-Шимуну, в котором высказывался против всякого прозелитизма и выражал готовность оказать братскую помощь.

Дорожа добрыми отношениями с восточными патриархами, архиепископ поспешил известить их о посольстве миссионеров и получил ответные послания с благословением антиохийского патриарха делу миссии. Миссионеры учредили в Урмии высшую школу для священников и диаконов и школы в других местах для детей, привлекли к этому делу несколько из сестер англиканских монастырей, и начали издание древне-церковных памятников. «С 1897 года миссия от православной русской церкви, – пишет Бенсон, – успела завоевать почти весь диоцез супурганский с его епископами. По желанию (нынешнего) архиепископа Темпла, англиканская миссия действовала в согласии с русской, но так как привязанность к последней здесь продолжается, то для англиканской миссии остается малое поле деятельности в Персии»240.

* * *

Такова в главнейших своих фактах история англиканской церкви в XIX веке. Мы видели, как под влиянием крайнего протестантизма, так широко распространившегося в конце XVIII века, угасала ее жизнь, падала ее энергия, ослабевало ее влияние. Но этот протестантизм оказался противоречием в самом себе: он вносил разрушение, а не гармонию, проповедовал веру и распространял неверие, обещал моральную свободу и сеял нравственную распущенность. Естественно, что он не мог удовлетворить и вызвал непреодолимое желание живой, твердой и непосредственной веры. В ответ на это желание родился методизм. Веслей первый попытался поднять религиозный дух народа и пробудить деятельность церкви. Он мечтал остаться верным последней, боялся отделения от нее, но не в силах был преодолеть противоцерковного движения и создал раскол. Методизм но прошел бесследно для церкви: он заставил очнуться и тех, которые считали себя ее верными чадами. Пробуждение сказалось в партии евангеликалов. Им естественно было обратить все свое внимание на свое внутреннее состояние. Заглянув в себя, они увидели свое пренебрежение к главнейшим заповедям Евангелия и поспешили их выполнить. Испуганные падением собственной веры, они торопились проповедовать ее другим, сознав ее мертвенность без дел, отдались делам милосердия и благотворительности. Они охвачены были сильным чувством, и это чувство сделали основой всей своей деятельности. Отсюда их пренебрежение к историческому христианству, к его древнейшим церковным формам и дисциплине, и наоборот сильное тяготение к свободе личности, предоставление ей самой устанавливать свои отношения к Богу, без вмешательства и руководства церкви. Ничем не руководимая и необуздываемая свобода влекла к произволу и породила либерализм. Либерализм не только забывал и пренебрегал, но сознательно отрицал значение законов и определений исторической церкви. Он видел в последней лишь преграду для своих широких замыслов и стремлений, и объявил ей открытую борьбу, надеясь выиграть над ней победу и отдать ее под опеку государства. Падение церкви было близким, но оно не могло быть окончательным, ибо это было бы насилием над всей историей христианской Англии.