История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Юбилейный год закончился 24 декабря 1825 года. В этот день в Ватикан опять собрались кардиналы и прелаты, и во главе с папой двинулись с зажженными свечами через площадь Петра к преддверию собора св Петра, где для Льва XII устроен был великолепный трон. Затем процессия вступила в церковь, вышла из нее чрез «благодатную дверь». Когда все вышли, папа благословил приготовленные уже к замуравлению дверей камни и известку, с молитвой собственноручно положив первый камень. Некоторые из высших сановников церковного государства также положили по камню, и затем отверстие затянуто было ковром. Наконец все свечи были потушены, и над собравшимся народом раздалось могучее Те Deum. Папа после всех этих торжеств чувствовал себя столь утомленным, что совершение Рождественской мессы поручил другому лицу, хотя все-таки появился на балконе церкви и преподал благословение ожидавшим его массам народа.

Несмотря на свою телесную немощь, Лев XII был достаточно энергичен, чтобы приступить к борьбе с величайшим злом церковного государства того времени – разбойничеством и тайными обществами. В то время по морскому берегу и в Кампаньи разбойники и убийцы производили нападения даже днем. Чтобы положить конец этому безобразию, папа отправил в эти области несколько кардиналов с большими полномочиями, и благодаря принятым ими мерам бандитство с того времени значительно ослабело. Ревнуя об исполнении желания «св. отца», один аббат Пеллегрини, совершенно один отправился в горы при Сецце и смело проповедовал разбойникам покаяние и прощение. Эти увещания аббата произвели неотразимое впечатление на загрубелые души, и когда он дал им свое священническое слово в залог того, что жизнь им будет пощажена, они сложили оружие. Как агнец во главе стаи волков, аббат привел целую шайку разбойников в город, где они послушно отдались в руки властей.

Труднее была борьба с тайными обществами. В марте 1825 года Лев XII издал против них буллу, в которой повторил все произносившиеся со времени Климента XII до Пия VII проклятия над ними. В булле, между прочим, говорилось, что со времени Пия VII общества карбонариев и масонов увеличились и сделались еще опаснее, и особенное распространение получили в университетах, где некоторые преподаватели более думают о погублении, чем о правильном образовании своих учеников, и даже прямо совращают их в секты, отвергающие религию и власть, распространяют книги, в которых говорится, что все христианство основано или на обмане, или на глупости, что нет Бога, и после настоящей жизни нет жизни вечной. В лице карбонариев и масонов папа хотел поразить неверие, которое в это время реакции искало себе убежища именно в тайных обществах. Не ограничиваясь словами, папство не останавливалось и пред самыми суровыми мерами. 31 августа 1825 года кардинал Риварола произнес смертный приговор над 500 человек, заподозренных в участии в тайных обществах19. Некоторые из них были присуждены к смерти, многие заключены в тюрьму на более или менее продолжительное время, а большинство поставлены были под полицейский надзор Издан был самый строгий полицейский приказ, в силу которого все заподозренные высылались в места своей родины, и им запрещено было до восхода и после захода солнца выходить за порог своих домов. Все переписанные таким образом должны были чрез каждые две недели являться в полицию, ежемесячно ходить на исповедь и ежегодно совершать в монастыре предписанные духовные упражнения.

С особенною строгостью Лев XII относился к евреям. В силу одного папского декрета всякие торговые договоры между евреями и христианами объявлялись недействительными. Евреи лишены были также права приобретать поземельную собственность, а то, чем они обладали, должны были распродать в известное время. Еврейские кварталы были обнесены стенами и запирались воротами, причем жители их обязывались ходить в церковь. Евреи городов Пезаро и Феррара отправляли в Рим уполномоченных и ходатайствовали о смягчении изданных касательно их законов, но папа не дал им даже аудиенции. Следствием этого было то, что многие из богатейших евреев выселились в Ломбардию. Венецию, Триест и Тоскану.

Своих чиновников Лев XII держал под строгой дисциплиной. В видах экономии он, прежде всего, ограничил жалованье членов коллегии кардиналов, назначив им лишь по 4.000 скуди. У римских чиновников было в обычае в более жаркие месяцы давать себе продолжительные каникулы: это было запрещено теперь. Когда некоторые из этих духовных сановников, особенно долго отдававшихся приятному dolce far niente, после летних каникул в 1826 году возвратились к своим местам, то оказалось, что их места уже заняты были другими. Приняты были меры и к искоренению безобразного взяточничества, для чего введена была обширная система шпионства. Но большая часть этих мероприятий осталась мертвой буквой, и система управления Льва XII нашла себе выражение в народной пословице, которая гласила: «одна половина из нас повелевает, а другая не слушает».

Лев XII всячески старался возвысить значение монашества, и поэтому был очень строг к тем из монахов, которые своею жизнью набрасывали тень на монашество. Но борьба с недостатками распущенного монашества была очень трудна. Особенно худою молвою в этом отношении пользовался остров Сардиния, и на жалобу туринского двора Лев XII отправил туда архиепископа Ранальди, чтобы исследовать состояние дела. Но сардинские монахи скоро отделались от неудобного для них посетителя. Накануне Рождества они послали ему в подарок несколько сахарных печений, и он, отведав их, скончался. Позже подобная же судьба постигла в Силиции кардинала Цурлу. Сильно не понравилось ни монахам, ни народу одно распоряжение, именно, что нищенствовать позволялось только слепым и расслабленным, и притом только при известных, точно указанных церковных дверях; зато иностранцы почувствовали значительное облегчение, так как в Риме прекратились назойливые приставания нищих. Много недовольства вызвало и другое распоряжение папы, именно, когда римским хозяйкам было запрещено сушить свое белье прямо на улицах, что практиковалось издавна. Большое недовольство возбуждала у итальянцев и строгость папы по отношению к театрам. Актеры за всякое прибавление к тому, чего не содержалось у суфлера в книге, присуждались к пятилетнему наказанию на галерах; и если в публике кто-нибудь позволял себе выражение одобрения или неодобрения, то его ожидало также тюремное заключение на два или на шесть месяцев. Театр опять сделался местом как для политической, так и для противоцерковной агитации, и поэтому-то Лев и обратил на него самое строгое внимание. Даже частные спектакли, часто устраивавшиеся в домах знати, подвергнуты были строгой цензуре. В одной пьесе, предназначенной для домашнего спектакля, фразу: «у вас душа, как у ангела», пришлось исправить: «как у героя»; иначе пьеса не была бы позволена. Под самым тяжелым игом находилась и наука. Один невежественный цензор смешал однажды Гальвани с Кальвином, и поэтому конфисковал несколько сочинений великого физика.

Что касается отношений Льва XII к иностранным государствам, то он был весьма счастлив. Господствующий ветер реакции был благоприятен для курса, по которому плыл корабль св. Петра. Во Франции Людовик XVIII был друг и покровитель церкви, и еще больше Карл X. Иезуиты опять надолго получили там решительное влияние; но чем ближе подходило дело к июлю 1830 года, тем сильнее становилась оппозиция, и потому Карл X должен был уступить этой оппозиции. Испанские колонии в Америке, добившись свободы, обратились к папе с просьбою о назначении им епископов, что и было сделано в 1827 году. Равным образом папский престол, по желанию императора дон Педро I, вошел в сношение с Бразилией. В Парагвае, напротив, пробудилось желание порвать связь с папой. Доктор Франчиа позволял своим подданным быть всем, чем они хотят, только не католиками; не отрекаясь от римско-католической веры, он хотел подавить монашество и порвать связи с папой. В Германии подавлена была идея немецкой государственной церкви, и предводитель ее, благородный Вессенберг, после закрытия константской епископии должен был распроститься со своей паствой20. С Ганновером был заключен новый конкордат, а в Англии мысль об эмансипации католиков в парламенте и вне его получала все больше голосов в свою пользу. Голландия также заключила с папой конкордат, и именно сходный с конкордатом Наполеона: но когда папство на основании этого конкордата захотело возвратить в римский католицизм старо-католическую голландскую общину (архиепископ которой имел и имеет свою резиденцию в Утрехте), то это ему не удалось. В своих интересах папа хотел воспользоваться войной греков за освобождение, обещая им помощь, если они согласятся на принятие унии; но дело это не имело никакого успеха. Греческий капитан Кефела, прибывший в Рим с целью дешево продавать хорошее кипрское вино, вместе с тем не прочь был посодействовать и делу унии, но имел больше успеха в первом своем предприятии, чем во втором.

Постоянно болезненный, хотя по внешности и величавый, Лев XII умер 20 февраля 1829 года при столь подозрительных обстоятельствах, что среди швейцарских гвардейцев, содержащих стражу при дверях папских покоев, был говор об отравлении. Известие о его смерти было принято в Риме «с неприличною радостью». Народное остроумие говорило, что Лев XII причинил им троякую скорбь, именно, что «принял на себя папское достоинство, слишком долго жил, и умер как раз в веселое время карнавала, чтобы заставить народ оплакивать себя». Вообще при Льве XII крайне ослабело то уважение, с которым народ обыкновенно относился к папам, и после его смерти против него составлено было несколько сатир.