История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Как бы обобщая все свое миросозерцание, папа в том же смысле распространяется по поводу своего епископского юбилея в энциклике от 1894 года ко всем государям и народам об отношении между государством и церковью и требует от всего христианского мира, чтобы он подчинился ему: его радость по случаю бесчисленных благожеланий омрачалась-де только тем, что многие уклонились от его учения. Но, как наместник Бога, хотящего спасения всем, он, к концу своей жизни, согласно с первосвященнической молитвой I. Христа, желает, чтобы «все были едино». Востоку он внушает, что некогда он послушен был папам. Полное единство, установленное Христом, состоит не просто в вере, но и в управлении. Слова Христа: «ты еси Петр» и т. д. с самого начала-де применялись к папам. После, конечно, не особенно любезного изображения протестантизма, Лев внушал его последователям, что законное учительство веры Христос поручил ап. Петру и его преемникам. Католики радостно повинуются последним, потому что церковь есть «совершенное общество установленное Богом в поучение всему человечеству. Как такая, она имеет все права из себя самой и должна пользоваться безусловной свободой в своем законодательстве. Что она постоянно пользовалась известными правами, об этом свидетельствуют ее договоры с государствами. Светская власть обладает также своими правами, но должна согласоваться с церковью. Пагубнее всего действовали против церкви масоны, особенно в римско-католических государствах, как Италия и Франция. Одна только церковь в состоянии исцелить нестроения настоящего времени: милитаризм, социализм и политическую партийность. Борьба между свободой и властью устраняется церковным учением, что по воле Божией одни должны повелевать, а другие повиноваться, каковым бы характером ни отличалась форма правления. Возвращаясь к папскому мировому владычеству, Лев учит, что уже началось было обращение всего мира в христианство, но это дело разрушено реформацией, которая сделала невозможным повторение крестовых походов. Теперешние средства сообщения весьма благоприятствуют объединению всего мира. Как конец прошлого столетия вызвал революцию и разделения, так папа желает, чтобы конец настоящего века принес с собою единение. Особенно государи обязаны содействовать этому.

«Непогрешимый учитель человечества» не мог, конечно, остаться немым и в отношении столь же жгучего социального вопроса, как и вопрос нравственный. Уже 28 декабря 1878 года он осуждал социальную демократию, происхождение ее, возводя к отвержению всего сверхъестественного, которое началось с реформацией и достигло проявления в либерализме государств и тайных обществах. Но в тоже время папа с большою ревностью выступил в пользу рабочего класса, причем не поколебался даже вступил на тот небезопасный путь, на котором за этими «обездоленными» признал государственную защиту против работодателей как неотъемлемое право. Этот принцип он уже высказывал и раньше, а в 1891 году издал большую энциклику прямо о рабочем вопросе. Папа начинает с изложения чрезвычайно трудного в философско-правовом отношении учения о собственности, именно о поземельной собственности. Затем он порицает то ненормальное состояние, по которому меньшинство имущего класса налагает тяжелое иго на массу пролетариата, причем даже договаривается до признания нелепого социально-демократического положения, что богатства могут быть приобретаемы только трудом рабочих, как будто капитал, ум, духовная деятельность и риск при этом не играют никакой роди. Государство, продолжает папа, должно заботиться об удовлетворении насущнейших нужд рабочих. Местами из Ветхого Завета и Фомы Аквината, в заключение, папа рекомендует рабочим учреждение союзов, в особенности цехов на церковной основе, учреждение религиозных орденов, над которыми государство не имеет никакой власти. Еще более в социально-демократическом духе высказывается Лев XII в 1893 году в послании к председателю швейцарского рабочего союза Декуртину, где говорит, что он весьма интересуется вопросом об улучшении бедственной доли рабочих и хлопочет об этом, насколько возможно, перед сильными мира сего, «дабы столь многочисленный и полезный класс людей не был заброшен и беспомощно отдан в жертву алчному сословию, которое эксплуатирует всякую бедность». Конгресс рабочих различных вероисповеданий мог бы вполне воспользоваться учением, изложенным в его энциклике о рабочих. Подобно тому, как церковь устранила древнее рабство, так и теперь она обладает средством к улучшению доли рабочего класса – не при помощи насильственного переворота, а при посредстве своего учения. И соответственно этому учению еще недавно (1897 г.) с благословения папы и в присутствии нескольких кардиналов, член одного ордена в Риме вел социалистические беседы, в которых он увещевал духовных более идти в народ, потому что будущность принадлежит демократии. Чем слабее, следовательно, становятся надежды курии, что государи могут подать ей руку восстановлению церковного государства, тем более, по-видимому, она готова отказаться от союза между престолом и алтарем и броситься в объятия пролетариата.

Чем более надвигался преклонный возраст, тем все ближе и ближе сердцу папы становился вопрос о воссоединении всех церквей под девизом первосвященнической молитвы Христа: ut unum sint – «да все едино будут», хотя, конечно, по ватиканскому учению, это единство представляется не иначе, как в смысле подчинения всего христианского мира папе, как единственно непогрешимому учителю и нравственному правителю человечества, наместнику Бога на земле. Несущественные обрядовые различия, как в литургическом языке или в форме причащения, разности в учениях, как по вопросу о браке священников и т. д., при этом допускаются, но отнюдь не допускается никаких уклонений в догмате и в связанных с ним предметах дисциплины. В своей энциклике «о дисциплине восточных христиан» (1894 г.) папа говорит, что в силу постановлений Бенедикта XIV никого на Востоке не следует принуждать к принятию латинского обряда и что латинские духовные лица там должны подчиняться наличной (т. е. грекоуниатской) иерархии: при этом отменяются даже несогласные с этим постановления общих соборов. Одновременно с этим папа созвал в Риме униатских патриархов Востока на совещание о тех средствах, которые могли бы посодействовать делу воссоединения. При всех попытках к воссоединению, когда имелось в виду произвести впечатление на Западе, большую роль всегда играла римская широковещательность. Во время тридентского собора в Рим прибыло несколько одетых в лохмотья восточных людей на верблюдах, очевидно прибывших из страны лежащей между Евфратом и Индом: они заявляли, что на пути в Рим находятся еще и другие, которые отстали но болезни. Быстро по всему Западу распространилась молва, что Восток уже готов подчиниться папе. В прошлом столетии воссоединившиеся с Римом копты имели у себя десять священников. Теперь в 1895 году папа учредил для них, в надежде на обращение всех их соотечественников, с большим шумом и громом александрийский патриархат с двумя епископскими кафедрами. В своем приглашении, с которым папа обращался в упомянутой энциклике ко всем государям и народам, он очень легко проскользнул над всеми стоящими па пути к воссоединению затруднениями, особенно в отношении восточных церквей, к которым он, не смотря на их отрицание папства, уже относился как бы к братьям по вере. То отеческое сочувствие, с которым он шел к ним на встречу, обещая всевозможные снисхождения во внешних делах, было между тем лишь приманкой, чтобы подготовить их окончательный переход. Русские униаты в Галиции могли бы много порассказать о том, как курия, лестью и коварством воссоединив их с собою, старалась при помощи иезуитов, навязать им латинские обряды и строго римскую дисциплину. Переселившимся в Америку русинам и другим униатам в Америке сам же Лев, в 1891 и 1892 гг., запретил продолжение заключенного до рукоположения брака, подобно тому, как и во время ватиканского собора армяне-униаты принуждены были отказаться от своих национально-церковных прав.

Когда со всех затронутых сторон, со стороны православного востока, англичан, протестантов на папское требование подчинения последовали решительные протесты, то в 1896 году папа попытался в новой своей энциклике «об единстве церкви» еще раз богословски обосновать это требование с помощью якобы ученой защиты новых ватиканских догматов. Однако англикане, прав. богословы, старокатолики немедленно раскрыли те ухищрения, которые позволил себе Лев XIII, чтобы не выставлять новых догматов в их отталкивающей форме, равно как и те грубые перетолкования и даже искажения библейских и отеческих мест, которые он массой, но беспорядочно и вырвав из контекста, приводил в пользу своих учений. Против него выставлен был длинный ряд свидетельств и исторических фактов, которые до очевидности показали неосновательность его доводов. Некоторое сочувствие папа нашел еще в Англии, где лорд Галифакс стремился к единению с Римом, причем один французский лазарист, в слащавых словах, рекомендовал англичанам легкое папское иго. Папа учредил даже особую комиссию, которой поручено было исследовать действительность англиканских посвящений. Что папское решение оказалось отрицательным, этого можно было с уверенностью ожидать, потому что Рим никогда не признавал этих посвящений. В основание для такого решения было указано то, что англиканские рукоположения лишены и католической формы, и правильной интенции. Возбуждение по поводу этого решения, в англиканской церкви было большое. Лорд Галифакс со своими друзьями был совершенно разочарован, и всякие виды на воссоединение рассеялись.

Так провозгласившее себя «непогрешимым» папство безуспешно старалось доказать всему миру свою мнимую непогрешимость, изрекая свои вещания по самым разнообразным вопросам, волнующим человечество. И все эти вещания доказывали только одно, как напрасны усилия человека стать выше своей ограниченности и присвоить себе авторитет, который принадлежит только вселенской церкви, как единственно и истинно непогрешимой, призванной постепенно возводить человечество к свету богооткровенной истины.