История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

14. Папа Лев XIII

Избрание нового папы. – Его характеристические черты. Противоположность предшественнику. Папа-дипломат. – Улаживание отношений к державам. – Положение в Италии. – 50-тилетний Юбилей. – Папа как учитель. – Его многочисленные энциклики. – Энциклика о соединении церквей. – Общая характеристика Льва XIII.

Когда умер Папа Пий IX, то близорукие люди воображали, что вместе с ним в могилу сошло и само папство. Он окончил жизнь как низвергнутый с престола властелин, находившийся в разладе почти со всеми государствами земли, проклиная все новейшее направление культуры, хотя его уже и нельзя было поворотить назад, и объявляя себя самого непогрешимым наместником Бога. Невольно являлась мысль, что с церковным государством погибнет и неразлучно связанное с ним папство, тем более, что эта доведенная до крайности система могла рассчитывать только на отвержение во всем образованном человечестве. Но при этом забывали, что человеческие дела, частью вследствие неспособности людей, а еще более вследствие эгоистических интересов, состоят из противоречий и никогда не доводятся до конца. Конклав для избрания нового папы состоялся в самом Риме в обычном порядке и происходил с таким спокойствием и с такой свободой, каких никогда не замечалось раньше. И только одно напоминало о необычности закончившегося папствования, что крайне настроенные кардиналы, как напр, иезуит Францелин думали, что новый папа может называться только опять Пием. Но даже и эта фантазия, как будто без Пия должно умереть папство, разлетелась перед трезвым отношением к делу новоизбранного. Нелюбимый Пием и будучи предметом опасения со стороны его всемогущего государственного секретаря Антонелли, новоизбранный папа кардинал Иоаким Печчи, из благодарности ко Льву XII, который содействовал ему в его карьере, назвал себя Львом XIII32.

Иоаким Печчи родился 2 марта 1810 года в Карпинето, маленьком городке диоцеза Анании. Происходя из патрицианского дома Сиены, он учился сначала у иезуитов в Витербо, затем в находившейся под их руководством римской коллегии, наконец дворянской академии в Риме, оставляющей школу папских дипломатов. Все курсы проходил он с отличием; среди своих сотоварищей он выдавался даровитостью и особенно прилежанием, не чуждым честолюбия. Неоднократные заболевания, которые ослабили его здоровье на всю жизнь, вероятно были следствием переутомления его нежного организма. Иезуитскому образованию его ума соответствовало воспитание в чисто монашески-аскетическом благочестии. Его мать, сама принадлежавшая к третьему ордену св. Франциска, уже в родительском доме заложила основу для этого. Ни малейшее еще веяние новейшего духа не коснулось юноши, когда он, уже будучи в двадцатилетнем возрасте домашним прелатом Григория XVI, вступил на путь папской правительственной карьеры. В день Нового года, в 1838 году, он совершил свою первую мессу и затем не особенно быстро стал подниматься по обычной иерархической лестнице, пока папа Пий IX, наконец, не приблизил его к Ватикану. Впрочем, он не нравился ни самому Пию IX, ни его ненавидел, как книги, казался он слишком преданным литературе и науке, а для последнего он был слишком умен, и обоим казался слишком податливым в своем политическом образе действия, при котором он всячески старался обходить принципиальные вопросы. Когда незадолго до своей смерти в 1877 году папа назначил его своим камерленго, то есть главой управления во время вакансии папской кафедры, то этим он ясно показал, что не хотел видеть его своим преемником. Как и государственный секретарь, камерленго обыкновенно не принимается во внимание при новых папских выборах. И, однако, знатоки положения римских дел уже предсказывали о его избрании. Повсюду, где только он ни был, он обнаруживал большую, а в тоже время и разумную энергию. Среди итальянских кардиналов он считался бесспорно самым способным. Все те, кто были недовольны запальчивым бравированием прежнего папы именно по отношению к светским правительствам, желали теперь видеть папу, который, по крайней мере, действовал бы в более умеренных формах, а это именно и замечали все у Печчи во всех его действиях. Вообще он казался самым подходящим человеком для того, чтобы взойти на сделавшийся вакантным папский престол, тем более, что вообще было мало пригодных для папства кардиналов. И он избран был по третьему голосованию 20 февраля, причем из 61 голоса он получил 44. У него не было недостатка в ярых противниках, которые не преминули выставлять на вид его слабые стороны. Рассказывали, что, будучи епископом в Перуджии, он лишь изредка совершал мессу и притом после нее не совершал благодарственного молебна, что он честолюбив и высокомерен. Указывали и на то, что дамы не находили его достаточно красивым: привыкнув к полным формам и элегантным движениям, к миловидному лицу и великолепному органу речи Пия IX, они не могли вообразить себе в качестве носителя папских одеяний почти только из кожи и костей состоящего Иоакима Печчи, с его угловатыми, не дисциплинированными манерами и его хрипловатым голосом. Рот и уши у него казались как то уж слишком большими, и при его острых проницательных глазах искусственная улыбка производила впечатление гримасы. Самые ярые его противники, кардиналы Монако и Берарти. забывались настолько, что даже насмешливо воспроизводили его голос и манеры. Вскоре начались и разочарования новым папой. По обычаю, избранный папа возлагает свою кардинальскую шляпу на одного из своих любимцев, чем и совершает первый акт своей папской юрисдикции, именно назначение кардинала. Все с большим напряжением ожидали этого акта, при чем далее думали, что им вполне известен уже и самый счастливец. Между тем Лев XIII, возложив на себя папское одеяние, снял свою кардинальскую шляпу и – спрятал ее в карман. Второе разочарование причинил он народу, который ожидал его первого папского благословения с открытых носилок на площади Петра, но должен был устремиться в базилику, так как стало известно, что папа совершит благословение с носилок в церкви. Третье разочарование испытали строгие знатоки обрядности, когда заметили, что папа в этой церемонии не строго держался установленных правил. Завершением сложных церемоний возведения на престол служило коронование, которое Лев XIII повелел совершить над собою 3 марта не в храме св. Петра, а как «узник ватиканский» – в Сикстинской капелле. На голову ему возложена была тройственная корона, в знак мирового господства, с известными гордыми словами: «прими эту тремя коронами украшенную тиару и знай, что ты отец князей и царей, правитель земного круга, наместник нашего Искупителя Иисуса Христа на земле».

Со смертью Пия IX, к великому огорчению пышных прелатов, в Риме закончилось и царство изобилия, а также и финансовая эксплуатация высших должностей, которою беззастенчиво пользовался когда-то кардинал Антонелли. Уже в качестве каморленго новый папа ввел в Ватикане самое скупое управление. Он заботился о том, чтобы ни одна копейка не пропадала даром. Этим он, конечно, ослабил наружный блеск в Ватикане, но зато сумел значительно возвысить его значение своей мудрой, дипломатически примирительной политикой. Прежде всего, он обратил внимание на Пруссию, где все еще бесцельно велась так называемая культурная борьба, которая, однако, начала сильно тяготить обе стороны. Старый император, под влиянием своей супруги, которая, будучи в своем романтическом настроении склонна к ультрамонтантству, с самого начала не сочувствовала этой церковной борьбе, жаждал примирения со своими римско-католическими подданными. Более крепкое соединение Баварии с империей, уже проектировавшийся союз с Австрией, по мнению Бисмарка, требовали устранения этой борьбы. Как раз в это время закончилась русско-турецкая война; но вся Европа еще сверкала штыками и главенствовавшая теперь в ней Германия делала всевозможные усилия, чтобы добиться мира. Все сильнее в то же время поднимала свою голову социальная демократия, так что в этой новой внутренней борьбе нельзя было обойтись без участия духовенства. Когда же 2 июня 1878 года последовало гнусное покушение на маститого германского императора в его собственной резиденции, то политика в империи резко изменилась и из либеральной стала консервативной. Уже 24 марта – без сомнения, после наведенных Бисмарком сведений у кардинала Гогенлое – император сделал папе комплимент, что высшим своим счастьем он считал бы, если бы высшее руководительство в делах церкви теперь находилось в руках папы, – чем и начались мирные переговоры между представителями обеих сторон. Радушный прием, оказанный герм. кронпринцу в Ватикане (1883 г.) указывал на полный поворот дел. Прусские церковные законы мало-помалу отменялись, уподобляясь увозимым частям проданного на слом здания. Оставались лишь небольшие обрывки, которые, при благоприятном для ультрамонтантства направлении правительства, – были не вредны курии, хотя, при обстоятельствах, могли служить действительным орудием к отражению слитком больших иерархических претензий. Что папа терпел законы о королевском надзоре над школами, управлении церковными имуществами и об обязанности заявления о назначении духовных лиц, – этого, конечно, не могли простить ему истые ультрамонтанты. А между тем Лев этим именно достиг господства ультрамонтанизма в Германии, и правительству еще и доселе не удалось ослабить предъявляющего все новые требования центра, хотя даже сам папа в аллокуции от 23 мая 1877 года объявил культурную борьбу с Пруссией окончившеюся. Самым интересным, но для обеих сторон – как для папы, так и для князя Бисмарка, самым прискорбным эпизодом, во время этих мирных переговоров, была попытка последнего воспользоваться папским авторитетом для достижения одного совсем не духовного дела в рейхстаге. Когда в Берлине (в начале 1887 года) поднят был вопрос, нужно ли военную службу ограничить тремя годами или, как желало того правительство, продлить ее на семь лет, и центр, во главе с Виндгорстом, выступил за первое мнение, то Бисмарк обратился к помощи папы, чтобы принудить центр к согласию на желание правительства. Лев был достаточно слаб, чтобы унизить свой авторитет, принося его на службу этому делу (с целью, как думали, достигнуть при помощи Бисмарка восстановления своей светской власти). На это ясно намекал ему Бисмарк, когда за два года пред тем (1885 г.) дал ему возможность в давно небывалой степени проявить папский авторитет. Именно Бисмарк попросил его принять на себя решение спора между Германией и Испанией по вопросу о Каролинских островах. С полною радостью согласился на это папа, потому что в таком положении папам не приводилось быть со времени средних веков, причем и тогда уже такие папские претензии часто отвергались с пренебрежением. В Риме опять внезапно воскресло воспоминание о XV веке, когда Евгений IV, Николай V, Сикс IV могли самовластно предоставить королю Португалии все новооткрытые земли между Капом и Ост-Индией, Николай V (1454 г.) присоединил к этому западный африканский берег, Александр VI (1493 г.), проведя по глобусу меридиан, все к востоку лежащие земли предоставил Португалии, а к западу лежащие – Испании, а Лев X (1514 г.) изготовил для короля Португалии три дарственных грамоты на все еще подлежавшие к открытию земли. Уж не хотел ли, в самом деле, Бисмарк возвратить эти времена и опять восстановить в полной силе титул «правителя земного круга», который при короновании дан был и Льву XIII? Лев, по-видимому, по крайней мере, не прочь был мечтать об этом. Дело он решил в пользу Испании, но самого Бисмарка, которого столь часто прежний папа проклинал как «антихриста», наградил орденом Христа с бриллиантами и в воспоминание об этом совершившемся в конце XIX века средневековом событии, велел отчеканить особую медаль.