История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

По случаю заключения конкордата во всех церквах совершено было Те Deum и о состоявшемся соглашении было объявлено правительственным чинам в Милане и Риме. Император оставался в Фонтенебло еще в течение трех дней; затем опять возвратился в Париж, чтобы устроить новый большой поход. Но когда с удалением деспота кардиналы свободно пообсудили конкордат, то пришли от него в ужас и убедили папу, что он, так или иначе должен отречься от этого конкордата, и бедный Пий VII должен был согласиться на это. В этом духе составлена была особая записка, которая 24 марта и отправлена была императору. Папа признается в ней, что во время подписи конкордата он был мучим угрызениями совести и раскаянием, так что не имел ни спокойствия, ни мира вследствие причиненного им соблазна церкви; поэтому как некогда Пасхалий II отменил сделанные им императору Генриху уступки, так и он теперь отменяет свои. Наполеон, получив эту записку, пришел в необычайную ярость и, показывая ее государственному совету, воскликнул: «Дело никогда, видимо, не придет в порядок, пока я не сорву головы некоторым из этих попов»; но когда один из членов государственного совета предложил ему провозгласить себя главою французской церкви, он отвечал: «Нет, это значило бы бить стекла». Он пошел другим путем. На следующий день он писал министру исповеданий: «Вы должны касательно папского послания от 24 марта соблюдать строжайшую тайну, так чтобы я, смотря по обстоятельствам, мог сказать, что я получил его, или что я не получил его». Епископы, «ввиду страстной недели и их служебных обязанностей», были отправлены по домам, а конкордат фонтенеблский, несмотря на отречение папы, был провозглашен государственным законом. Епископам предложено было подписать адрес, проект которого составил сам Наполеон. В нем конкордат «называется вдохновением Св. Духа, с помощью которого должны закончиться страдания церкви». Все дело император взял в свои руки и вел его так, как будто он единственно только этим и был занят, хотя в это время он был занят собиранием войск для нового могучего похода. Папа продолжал томиться в плену; но такое состояние начинало сильно тяготить всех и даже преданный Наполеону епископ Дювуазеп, будучи на смертном одре, писал Наполеону: «Настоятельнейше прошу я вас – освободите папу. Его пленение омрачает последние дни моей жизни. Уже неоднократно я имел честь говорить вам, в какой степени это пленение огорчает весь христианский мир, и какие бедствия могут выйти из продолжения его. Я думаю, возвращение святого отца в Рим необходимо для благополучия вашего величества». После смерти епископа Наполеон приказал воздвигнуть ему памятник в Нантском соборе; но последнего желания своего умирающего слуги все-таки он но исполнил. Когда битва при Дрездене оказалась счастливой для него, он вновь начал мечтать о победах. Но звезда его счастья померкла. Тогда смирился и его дух и он, будучи окружен со всех сторон врагами, просил священников, чтобы они молились за отечество, армию и императора. Что молитвы со стороны духовенства возносились повсюду, в этом нельзя сомневаться; но разрыв между императором и папой оставался неисцеленным. Уже 9 мая 1813 года папа объявил всех новопоставленных епископов незаконными, навязанными пастырями, и их должностные действия недействительными. Новая попытка со стороны императора сблизиться с папой не привела ни к чему, потому что кардиналы не верили искренности императора. Тогда произошло нечто неожиданное. 22 января 1814 года из Парижа прибыли две пустых дорожных кареты и остановились у дворцового замка, и полковник Лагорс, игравший не малую роль в переговорах между Наполеоном и папой, сообщил кардиналам важную новость, именно, что ему дан приказ на следующий день сопровождать папу в Рим. Кардиналы сначала не поверили ему: но впоследствии убедились, что папе действительно дано было позволение отправиться в путь. Они посоветовали ему попросить себе, в качестве спутников, двух или трех кардиналов, но в этом ему было отказано. 23 января папа простился с кардиналами и отправился в Рим после плена, продолжавшегося четыре с половиною года. Вскоре за тем и кардиналы получили приказ к отъезду, и Консальви вновь назначен был государственным секретарем папы.