Мусульманская дипломатия в России. История и современность

Изначально пробольшевистски настроенное северокавказское духовенство было представлено также влиятельными улемами Али Акушинским из Дагестана и главой вирда Бамат- Гирея-Хаджи Али Митаевым из Чечни. Они без энтузиазма восприняли новость об учреждении Временного правительства, однако горячо поддержали большевиков. Именно благодаря Митаеву, успешно воевавшему против белогвардейцев, в Чечне была установлена Советская власть, а Али Акушинский, избранный на прошедшем в январе 1918 г. III Вседагестанском съезде шейх-уль-исламом Дагестана, активно поддерживал большевистскую группу Махача Дахадаева25.

«В нем весьма счастливо сочетались качества восточного дипломата с признаками высокообразованного и умного от природы человека <...> Как тонкий дипломат и умный политик Али-Хаджи Акушинский проявлял некоторые нюансы в своей политической платформе, в зависимости от общего положения в стране», — уважительно характеризовал Али Акушинского партийный деятель Нажмудин Самурский26. Действительно, Акушинский показал себя незаурядным дипломатом, сослужившим большую службу советской части и настроивший в ее пользу немалую часть дагестанцев.

Другими сторонниками большевиков в Дагестане стали авторитетный устаз Сайфулла (Сайпула)-кади Башларов, который в 1918 г. даже возглавил Отдел духовно-шариатских дел Дагестанского Военно-революционного комитета, и его сподвижники — Хасан Кахибский и Хабибулла Кахибский. Они открыто симпатизировали дагестанским революционерам и помогали им устанавливать свои порядки, призывая единоверцев к подчинению новой власти. За это они получили прозвище «красных шариатистов»27.

Известно, что в августе 1917 г. Сайфулла Башларов вел переговоры с Нажмудином Гоцинским и даже предлагал ему свою должность главы Отдела духовно-шариатских дел, если он перейдет на сторону большевиков. «Сил у большевиков, которым ты противостоишь, становится все больше и больше по всей России. Не то что в Дагестане, но и по всей России нет силы, которая может остановить их. Тем более ты со своими кинжалами их не остановишь. Пойми, пока мы, духовенство, существуем, большевики вынуждены будут считаться с нами. Приняв их сторону, мы тем самым сможем оставаться мусульманами и наставлять людей на путь истины, но если ты пойдешь против них, то они уничтожат весь цвет дагестанского народа. Останутся только женщины и дети, которым они будут диктовать свои условия. Твой путь ведет к погибели. Сам ты, в конце концов, либо эмигрируешь в Турцию, либо будешь уничтожен большевиками», — провидчески заявил он новоизбранному имаму Дагестана и Чечни28.

В работе с народами Северного Кавказа большевики проводили более гибкую политику, чем белогвардейцы и охотно шли на компромиссы с тем, чтобы заручиться поддержкой их духовных лидеров, которые, в свою очередь, также пытались маневрировать в непростой политической ситуации и не вступать в открытые конфликты с вероятными победителями в Гражданской войне24. Бескомпромиссная борьба с православной религией ничуть не мешала И.В.Сталину подчеркивать мирный настрой советской власти по отношению к шариату. «Если будет доказано, что будет нужен шариат, пусть будет шариат. Советская власть не думает объявить войну шариату», — заявил он в ноябре 1920 года на съезде народов Терской области, посвященному среди прочего и восстанию внука имама Шамиля Саид-Бека (Саид-бея), начавшегося летом того же года50.

Обещаниям большевиков уважать шариат поверили далеко не все, хотя в ряде районов шариатские суды действительно начали свою работу. Одновременно с Саид-Беком, чье восстание было поднято при поддержке Турции и Великобритании, и после смерти Узуна-Хаджи Салтинского не оставлявших попыток создать на Кавказе исламское государство под своим контролем, войну против большевиков начал Нажмудин Гоцинский, три года сражавшийся с карательными отрядами красных в горах Дагестана41. Выражение: «если большевика зарезать, умыться его кровью, то кровь большевика заменит зидез» (омовение перед намазом) — стало их лозунгом32. Убедившись в истинных целях большевиков, северокавказские имамы с ностальгией стали вспоминать царские времена. Об этом свидетельствует, например, одно из обращений духовенства к мусульманам Северного Кавказа в 1920 году: «Дети наши наравне с русскими учились в русских школах. Двери российских высших учебных заведений, как и военные, так и гражданские были открыты <...> Россия для нас не мачеха, а любящая мать»33.

Самой серьезной проблемой для большевиков здесь оказалась деятельность Нажмудина Гоцинского, который вел войну и на широком идеологическом фронте, направляя В.И.Ленину ноты с требованиями отойти к Ростову-на-Дону и передать его имамату весь Кавказ и Астрахань, предварительно возместив все убытки. В одной из нот Гоцинского содержалось даже требование «освободить христианскую религию, оставив ее в руках высшего духовенства: попов, архиереев и др». Имам призывал большевиков «вернуться в отношении религии к положению, существовавшему до захвата вами власти, не вмешиваться в дела религии, а также возвратить все имущество, которое вы взяли у церкви, а также монастырские земли, церковные ценности, которые вы сложили в ваши сундуки»34. В итоге для борьбы с Гоцинским наряду с сугубо военными методами решения было признано целесообразным воспользоваться рецептами царских властей времен Кавказской войны и привлечь для контрпропаганды лояльное мусульманское духовенство.

20 ноября 1923 г. в селении Кахиб Гунибского округа под председательством шейха Хабибуллы Кахибского и при содействии советских органов власти открылся съезд мусульманского духовенства Дагестана, в котором приняли участие 76 представителей духовенства. Его главной темой стали вопросы от ношения мусульман к новой власти, в частности — оценка действий выступающего против нее Нажмудина Гоцинского35.

По первому вопросу было решено, что «все мусульмане должны от души подчиниться существующей сейчас советской власти и всеми силами помочь ей во всем и рука об руку с нею бороться против врагов советской власти, т.е. против врагов мусульман не только Дагестана, но и всего мира». Делегаты съезда подчеркивали, что, согласно Корану, подчинение существующей власти есть обязанность всех мусульман, а подчинению конкретно советской власти «учат все заветы нашего пророка Мухаммада, который всю свою жизнь со своими асхабами боролся против ханов, богачей и насильников».

В Резолюции касательно Нажмудина Гоцинского говорилось, что «за тяжелый период с начала 1918 г. и конца 1920 г. мы все убедились, что самозванный имам Нажмудин Гоцинский — есть злой дух, который кроме несчастий, осиротения, овдовения и всяких других бедствий ничего населению не дал. Мы все видим, что сам Аллах проклял Нажмудина Гоцинского, осыпая каждый шаг его неудачей и проклятиями безвинных жертв его работы. Мы считаем необходимым объявить всему народу, что Гоцинский заслуживает самых суровых кар. Мы заявляем населению аят Корана, который говорит, что тот, кто проливает безвинную кровь, заслуживает сурового наказания распятием и забрасыванием камнями. Мы считаем необходимым широко распространить среди населения это Божье проклятье Гоцинскому и объявляем Гоцинского врагом мусульман не только Дагестана, но и всего мира. Мы громко заявляем, что Гоцинский изменил дагестанскому народу и всем мусульманам мира. Да будет Гоцинский уничтожен Всевышним Аллахом нашим и Его пророком Мухаммадом!»36.

Вскоре после этого восстание Гоцинского было подавлено, а сам он расстрелян в 1925 г. вместе с большинством своих родственников. Такая же судьба постигла и многих союзников новой власти — в отличие от царских чиновников большевики не испытывали благодарности к своим союзникам среди духовных лиц и при первой возможности избавлялись от них. Репрессии коснулись даже семьи Али Акушинского, который искренне недоумевал, почему его заслуги по установлению советской власти в Дагестане оказались так быстро забыты. Сам он, впрочем, уцелел только благодаря своему преклонному возрасту. Ненасильственной смертью скончался и Сайфулла-кади

Башларов, не успевший застать разгул атеистической пропаганды на своей родине. А вот Али Митаев, Хасан Кахибский и многие их сподвижники были арестованы и расстреляны.

Столь же динамично, как и на окраинах, события развивались и в мусульманских сообществах внутренней России. В апреле 1917 г. в Уфе прошел губернский съезд мусульман, главной целью которого стала подготовка к I Всероссийскому съезду мусульман. Это представительное собрание, открытие которого состоялось 1 мая 1917 г. в Москве, собрало около 900 делегатов. Настроение у участников съезда было приподнятым и в выражениях в адрес свергнутого самодержавия они не стеснялись. Из речи открывшего съезд председателя Временного центрального бюро российских мусульман Ахмеда Цаликова следовало, что до революции Россия была для мусульман мачехой, чиновники которой «каждодневно оскорбляли униженных и угнетенных мусульман, почитавшихся гражданами третьего сорта»157. Другие выступающие подвергли жесткой критике институт муфтиятов, характеризовавшихся как «органы сыска и надзора за благонадежностью чувств и идей»48.

Съезд принял Резолюцию об образовании Всероссийского центрального национального совета мусульман (Высший мусульманский совет), или Милли Шуро, с целью координации действий мусульманских народов. Делегатами было также выдвинуто требование об автономии «тюрско-татарских мусульман внутренней России и Сибири» и о создании представительного органа «тюркско-татарской нации» — Милли Меджлиса44. Развернувшаяся по этому вопросу дискуссия поссорила татар и мусульман других национальностей, которые голосовали не за национально-культурную, а за территориальные автономии. Впоследствии конфликт начался также между казанскими и касимовскими татарами, равно претендовавшими на лидерство в новых структурах40.

11 мая, в последний день Съезда, состоялись выборы нового главы ОМДС вместо низложенного муфтия Мухаммада-Сафы Баязитова. Делегаты остановили свой выбор на видном имаме и просветителе Галимджане Баруди, ученике знаменитого накшбандийского шейха Зайнуллы Расулева (Расули) из Троицка. Среди избранных на том же съезде кадиев ОМДС оказалась одна женщина — Мухлиса Бобинская (Буби), что должно было символизировать исключительную демократичность мусульман новой России41. Интересно отметить, что в преддверии

I Всероссийского съезда мусульман 24-27 апреля 1917 г. в Казани прошел I Всероссийский съезд мусульманок (Общероссийский съезд сторонниц эмансипации), на котором собралось более трехсот эмансипированных мусульманок, потребовавших «равноправия мужчин и женщин в исламе»42.

Из решений I Всероссийского съезда мусульман

1. По внутригосударственному устройству — Россия является демократической республикой на национально-федеративных началах; народы, не имеющие определенной территории, должны пользоваться национально-культурно автономией.