Мусульманская дипломатия в России. История и современность

Взаимоотношения духовных лидеров российской уммы с мусульманскими общественными и политическими организациями

Лидеры ОМДС и других духовных управлений до самого конца сохранили свою верность Российской Империи. Их дипломатичность позволила заметно улучшить положение мусульманского меньшинства России, которое к началу XX в. стало окончательно восприниматься властями как одна из опор государства, а не ориентированная на внешние силы «пятая колонна». Благодаря российским муфтиям и шейх-уль-исламам вырос и престиж страны в мусульманским странах, а внутри России появилась целая плеяда серьезных богословов, к мнению которых стали прислушиваться в ведущих центрах исламской мысли. Некогда глубоко периферийная Поволжская умма заняла, наконец, достойное место среди прочих мусульманских сообществ.

Естественно, что сложившаяся ситуация устраивала далеко не всех. Революционные настроения в империи постоянно усиливались, а их пропагандисты не без оснований полагали, что наибольшую склонность к глобальным изменениям должны испытывать меньшинства — национальные и религиозные. Наибольшие надежды возлагались ими на довольно многочисленных сектантов, однако и мусульмане рассматривались как приоритетная целевая аудитория для антиправительственной пропаганды.

Первым мусульманским политиком в России считается казый Рашид Ибрагим. Он родился в 1857 г. в городе Тара (современная Омская область), которая впоследствии стала родиной самого яркого и скандального мусульманского политика современной России Абдул-Вахеда Ниязова (В.В.Медведева). Подростком он попытался получить образование в Кышкырском медресе Казанской губернии, однако быстро покинул его, не удовлетворившись уровнем получаемых знаний. В 1879-1885 гг. Ибрагим учился Медине, Мекке и Стамбуле. По возвращении в Россию он стал имамом татарской Соборной мечети и мударрисом городского медресе, а в 1892 году получил высокий чин казыя ОМДС193.

Как указывает в своей книге «Лидеры нации» известный исследователь этого периода Айдар Хабутдинов, «по воспоминаниям Р.Ибрагима, в 1879 г. он внимательно следил за деятельностью министра просвещения Турции Муниф паши в сфере реформы образования. «В Стамбуле многие лица и высокопоставленные чиновники обсуждали вопросы преподавания и воспитания с Муниф пашой. Тот много высказывался о потребности реформы образования и в конце заявил: «Для того чтобы провести у нас реформу образования, надо ее одеть в чалму и чапан. Среди мусульман невозможно вводить образование каким-либо другим методом». Ибрагим вспоминал, что «в газете Муниф паши «Гимран», пользуясь необычайной свободной печати, печатался ряд статей, посвященных будущей судьбе мусульман России, написанных с большим уважением к нам». Именно у Муниф паши Ибрагим взял идею реформы образования, которое готово принять европейскую программу, но при сохранении мусульманских ценностей и формы. По возвращении на родину Ибрагим был избран казыем (судьей) Оренбургского Духовного Собрания. В эти годы борьбу за реформу образования развернули уже мусульмане России. Благотворитель Гани бай Хусаинов, который финансировал сотни школ, искал поддержки у духовенства. В 1892 г. состоялось первое совещание по вопросам реформы школ и просвещения. Оно не принесло реальных результатов, так как решение мог принять только муфтий, который избегал любых инициатив. Рашид казый самовольно дал фетву (разрешающий акт мусульманского права) на направление заката (милостыни) на нужды школ. В том же году он посетил экзамены в школе Гани бая и одобрил преподавание по новому методу («ысул джадид»). Фетва Рашид казыя означала, что колеблющиеся мусульмане могут пойти в новометодную школу, не опасаясь бойкота со стороны общины»194.

Таким образом, Рашид Ибрагим получил образование за рубежом и попал под влияние турецких чиновников, с «большим уважением» прогнозировавших судьбу мусульман России. Получив высокое звание казыя, он стал активно внедрять в российских медресе разработанную в Турции программу образования, которая немедленно расколола мусульман на два лагеря — новометодников-джадидов (от араб, «усул-и-джадид» — новый метод) и старометодников-кадимистов, со временем вступивших в открытый конфликт.

Привнесением джадидизма на российскую почву деятельность Рашида Ибрагима не ограничилась. В 1894 г. он оставил должность казыя (по всей видимости, не по собственному желанию) и на следующий год отправился в турне по странам Европы и Азии, в ходе которого открыто перешел в оппозицию российским властям. По возвращении в Россию в 1900 г. он стал издавать альманах «Миръат» («Зеркало»), в котором агитировал за проведение реформ по европейскому образцу195.

Промежуточным итогом бурной деятельности Ибрагима стал его непродолжительный арест в Одессе в августе 1904 г. Вскоре после ареста он получил аудиенцию у министра внутренних дел Святополка-Мирского, с которым имел беседу о политической ситуации и даже, как предполагают некоторые исследователи, получил добро на организацию «мусульманской» партии. Учитывая профессиональную непригодность министра, во многом по вине которого через несколько месяцев произошло Кровавое воскресенье, эта версия выглядит вполне правдоподобной — бездумные и рискованные эксперименты с мусульманским фактором в политике отличали и высокопоставленных российских чиновников конца XX — начала XXI вв.

Встреча со Святополком-Мирским стала поворотной в карьере Рашида Ибрагима. В последующие месяцы он развил бурную деятельность, объезжая ключевые губернии и агитируя мусульманскую элиту включиться в политическую борьбу, «Сопоставляя факт контакта Р.Ибрагимова с российским министром внутренних дел с осуществленным им маршрутом по Поволжью и южному Уралу, логично допустить, что он посчитал себя почти «уполномоченным» властью стать инициатором и координатором процесса создания «партии мусульман» России. Ибо те места, что он посетил, и лица, с которыми встречался, прямо указывают на конкретные цели той поездки: достижение предварительных договоренностей с разрозненными представителями тюркской национальной элиты о создании собственного политического объединения под “мусульманской” вывеской», — указывала О.Н.Сенюткина196. Тут нельзя не отметить, что местами биография Рашида Ибрагима удивительно похожа на биографию его земляка Абдул-Вахеда Ниязова, который тоже сначала ходил на прием к чиновникам в Администрацию Президента Российской Федерации, а затем объезжал мусульманские регионы, создавая новые партии. Правда, партии Ниязова глобальных задач перед собой не ставили и решали вполне конкретные финансовые вопросы.

Параллельно Ибрагим проводил встречи с оппозиционерами из «Союза освобождения» и либеральным славянофилом М.А.Стаховичем, мусульманскими меценатами и просветителями. Под его влиянием с 1905 г. мусульмане начали слать властям десятки петиций, в которых им предлагалось кардинально пересмотреть политику в отношении мусульман, в первую очередь путем резкого увеличения полномочий ОМДС197. При этом лидеры самого ОМДС отношения к данным петициям не имели и нередко узнавали об их содержании посредством профильных чиновников — например, премьер-министра С.Ю.Витте. Здесь нельзя не отметить, что аналогичная ситуация периодически возникает в России и сопредельных государствах с конца 80-х гг. XX в. Последние 20 лет представители политических и общественных организаций мусульманского характера делают заявления от имени всей уммы, причем нередко эти заявления носят характер ультиматумов и содержат несправедливую критику властей. В свою очередь, духовным лидерам приходится проявлять особые дипломатические навыки и каждый раз разъяснять, что лично они вполне удовлетворены государственноисламскими отношениями и не имеют никакого отношения к такого рода провокациям198.

Промежуточным итогом петиционной кампании стал визит группы мусульманских активистов к главе ОМДС муфтию Мухаммедьяру Султанову. О том, что это были за активисты и чего они хотели, очень точно пишет О.Н.Сенюткина: «Инициаторы тюркского национального движения (среди них — Р.Ибрагимов, И.Гаспринский, А.-М.Топчибашев, Ю.Акчурин и др.) разработали собственный проект кардинального переустройства исламских конфессиональных структур. Его смысл сводился к выводу их из-под государственного контроля и подчинению группе авторитетных национальных лидеров и наиболее состоятельных (во всероссийском масштабе) предпринимателей. Текст этого плана, названного чиновниками «Проектом положения об управлении духовными делами магометан» и ставшего известным в татарской среде под названием «проекта богачей», подписали тогда оренбургский золотопромышленник З.Рамиев, симбирский текстильный магнат ИЛкчурин, глава крупнейшей оренбургской торговой корпорации М.Хусаинов, крупный фабрикант Ю.Дебердеев, будущий член ЦК партии кадетов и идеолог тюркского национализма Ю.Акчурин, казанский помещик, публицист и будущий член I Госдумы С.Галкин, уфимский адвокат и будущий член I Госдумы А.Ахтямов и ряд других».

В ходе встречи «мусульманские активисты» изложили Султанову свой план реформ ОМДС, согласно которому муфтия надлежало избирать верующим, а не назначать указом императора[4]. Под «верующими» ими, нужно полагать, подразумевались упомянутые выше «авторитетные национальные лидеры и наиболее состоятельные предприниматели. Кроме того, «активисты» скромно попросили главу ОМДС организовать им аудиенцию у Николая II, что окончательно переполнило его чашу терпения. В итоге первая встреча представителей союза мусульманских политиков и бизнесменов с духовными лидерами стала и последней — Мухаммедьяр Султанов просто выставил их из своего кабинета.

Описанное собеседование не только вызвало скандал, но и определило на ближайший век вектор взаимоотношений между духовными лидерами и иными деятелями, желающими выступать от имени уммы. Попытки узурпировать право духовенства на представление интересов мусульман перед властями и желание ограничить их компетенцию исключительно религиозной сферой стали отличительной чертой подавляющего большинства мусульманских политиков и общественных деятелей, а также крупных бизнесменов. Муфтии и имамы, в свою очередь, стали настороженно относиться к любым инициативам своих новоявленных конкурентов, а самые грамотные из них постарались свести контакты с ними к минимуму. Впрочем, даже самая осторожная дипломатия в отношении политиков от ислама не спасала духовных лидеров от причиняемых ими посредством переворотов и расколов неприятностей. Как верно отметила О.Н.Сенюткина, «мусульманское» движение в России ни в 1905 г., ни потом не только не опиралось на авторитет ОМДС, но даже не пользовалось вниманием высоких исламских властей. По ее мнению, и простые мусульмане особого желания участвовать в политической деятельности не испытывали, «организуясь в духовном смысле вокруг муфтиев как религиозных духовных лидеров»149. А ими на тот момент были глава ОМДС Мухаммедьяр Султанов, Таврический муфтий-кадий Эскер Мемет Мирза Кипчакский и закавказский шейх-уль-ислам Мола-Гусейн Бек Гаитов.