История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Старокатолицизм, его происхождение, история и теперешнее состояние

Протесты против ватиканского догмата. – Напрасные ожидания и печальная действительность. – Движение среди профессоров. – Заявление Деллингера, и начало старокатолицизма, как независимой от Рима общины. – Распространение старокатолицизма в Швейцарии. – Отклики в других странах. – Объявление начал вероисповедания старокатолицизма в 1889 г. Международные старокатолические конгрессы. – Формальные комиссии по вопросу о воссоединении. – Теперешнее состояние старокатолицизма.

Ватиканский догмат, как мы видели, еще до его окончательного определения вызвал многочисленные возражения со стороны многих епископов и особенно виднейших представителей науки. Но когда он был окончательно утвержден, и надежды благомыслящих католиков на то, что благоразумие возьмет верх и ватиканский догмат в его крайней форме не будет принят собором, не оправдались, то это с очевидностью убедило представителей оппозиции в том, что в римско-католической церкви окончательно восторжествовало ультрамонтанство с его боготворением папства, и что для спасения истины остается одно только средство – открыто выразить протест против него. И этот протест нашел себе выражение в лице лучших представителей римско-католической богословской науки, – профессоров университетов мюнхенского, бреславльского и мюнстерского. Почив в этом протесте взял на себя пражский профессор Шульте. 1 июля 1870 года он отправил к профессорам: тюбингенского университета – Куну и мюнхенского – Деллингеру письма, в которых проводилась мысль, что противникам ватиканского догмата хорошо было бы устроить в Штутгардте, или другом каком-нибудь городе по их выбору, съезд для обсуждения положения дела, причем сам брал па себя задачу, сообща с ними, составить особую записку с выражением протеста против решения ватиканского собора и дать ей возможно широкую огласку. Оба профессора отнеслись с полным сочувствием к предложению пражского профессора. Получив благоприятные ответы, Шульте немедленно приступил к составлению записки, которая затем была разослана в различные немецкие рим.-католические университеты с предложением, кому угодно из профессоров подписаться под ней, дабы с этими подписями можно было затем обнародовать самый протест. В ответ на это предложение Шульте вскоре же получилось до 60 профессорских подписей от университетов: мюнхенского, тюбингенского, боннского, бреславльского, мюнстерского и вюртембергского; имена всех выдающихся ученых Германии, как: Деллингера, Фридриха, Рейша, Лянгена (профессора богословия в боннском университете), Рейнкенса, Вебера и др., красовались в длинном ряду этих подписей. Заручившись согласием таких авторитетов науки, Шульте оставалось только обнародовать составленный им протест. Однако, обстоятельство, последовавшее затем, именно оставление представителями меньшинства ватиканского собора прежде его окончания, затормозило начатое с таким заметным успехом дело, тем более, что некоторые из профессоров, подписавших его, как напр. Кун, Рейш и некоторые другие, узнав о том, что епископы оппозиции оставили собор без всякого заявления своего протеста против его решения, потребовали свои подписи назад, потому что без поддержки епископов считали этот протест едва ли могущим иметь какое-либо значение. Но эта первая неудача не могла уже остановить возникшего движения. Уже одно обилие выдающихся лиц, подписавшихся под протестом Шульте, ясно говорило за то, что это движение не есть что-либо мимолетное, скоро преходящее, что оно не может скоро заглохнуть. И действительно, вскоре оно возгорелось с еще большей силой, особенно когда во главе его стал более опытный вождь – знаменитый мюнхенский профессор церковной истории Игнатий Деллингер. В конце июля и начале августа он разослал по различным местам Германии циркуляр с приглашением собраться 25 августа в Нюренберге для выражения общего протеста определениям ватиканского собора, дабы, как говорилось в циркуляре, «через молчание и единичные поступки отдельных вождей образующегося общества не способствовать усилению иезуитской партии». Само собою разумеется, голос такого высокоуважаемого лица, как Деллингер, должен был возбудить сильное волнение в среде римско-католического мира. В конце августа 1870 года, таким образом, готовилась громадная анти-ватиканская манифестация. Но еще ранее этого, сначала в Мюнхене а потом в Мюнстере и Бреславле, движение было вызвано к жизни следующим, чисто случайным обстоятельством. В Мюнхене всех возмутило бестактное поведение мюнхенского архиепископа Шерра, который первоначально принадлежал к оппозиции, но затем, по прибытии в Мюнхен, вдруг сделался горячим поборником ватиканского догмата, так что определение его поместил даже в приложении к своему пастырскому листку. Такое поведение архиепископа возбудило сильное негодование в городе, в особенности в университете, профессора которого, в числе 43 лиц, в конце июля опубликовали протест следующего содержания: «Принимая во внимание то обстоятельство, что действительная и полная свобода заседаний на ватиканском соборе была затрудняема порядком делопроизводства; что многие члены собора находились в безусловной зависимости от римской пропаганды, и, сверх того, на епископов от папы было употреблено сильное моральное давление, мы, нижеподписавшиеся, единодушно объявляем, что не можем признать ватиканского собора свободным вселенским собором, и его заключениям не можем придавать никакого значения, в особенности же отвергаем положение о личной непогрешимости папы, как не имеющее основания ни в св. Писании, ни в св. предании, и как явно противоречащее церковной истории». Едва это объяснение было опубликовано в «Аугсбургской Всеобщей Газете», как в той же газете появилось заявление от 12 профессоров бреславльского университета и 6 профессоров мюнстерского о том, что они, вполне разделяя мнение ученых коллег мюнхенского университета, присоединяют свои имена к именам этих последних в их протесте против ватиканского догмата. Еще не успело изгладиться впечатление, произведенное этими протестами, как в этом же духе заявлен был протест и со стороны не одних только представителей науки, но и вообще представителей общества. 14 августа 1870 года, под влиянием главным образом адвоката города Кобленца, Адамса, и старшего учителя того же города Штумпфа, в городке Кенигсвинтере, лежащем неподалеку от Бонна, состоялось громадное собрание (до 1.359 человек), в котором приняло участие, кроме профессоров университета, множество купцов, фабрикантов, аптекарей, офицеров и представителей других сословий. От лица этого разнохарактерного собрания, соединившегося для одной общей цели – протеста папству, под руководством профессоров Диринга, Рейша и Лянгена, было составлено и затем опубликовано в «Кельнской Газете» следующее заявление: «Принимая во внимание то обстоятельство, что состоявшемуся в Ватикане собору недоставало полной свободы, и важные решения его были составлены не с должным согласием, нижеподписавшиеся католики объявляют, что они не признают декретов ватиканского собора об абсолютной власти папы и его личной непогрешимости, но отвергают эти декреты как новшество, стоящее в противоречии с древнею верою церкви». Спустя несколько дней после этого многочисленного собрания состоялась, наконец и давно ожидаемая конференция в Нюренберге, на которой движение приняло вполне определенный характер, не только в смысле протеста против папства, но и в смысле первого шага к образованию самостоятельной общины, независимой от Рима. На этой конференции было заявлено решительное требование созвания в христианском мире истинного вселенского собора для осуждения римской церкви, как зараженной ересями «Мы убеждены, – говорится в заявлении от имени этой конференции, – что продолжительное молчание о возвещенных через буллу Pastor aeternus папских декретах и нам неприлично и для церкви вредно. В III главе Constitutio dogmatica prima de ecclesia Christi как догмат веры выставляется то, будто бы римский епископ имеет не только верховный надзор и верховное руководительство над церковью, но будто бы он обладает всеми церквами и каждою в отдельности, будто бы он имеет неограниченную и непосредственную власть над всеми церковными предстоятелями и каждым отдельно, и даже над каждым христианином. В IV главе затем выставляется, как богооткровенное учение веры, будто бы римский епископ, как учитель всех христиан в предметах веры и нравственности, обладает обещанною Христом церкви непогрешимостью, и что поэтому его решения будто бы непогрешимы сами по себе, а не в силу согласия с церковью. Эти положения мы не можем признать за изречения истинного вселенского собора; мы отвергаем их, как новое, церковью никогда не признававшееся учение». Сказав затем подробно о том, почему нельзя признать вышеуказанные два пункта вероучения ватиканского собора за определение собора истинно вселенского, составители нюренбергского заявления закончили его следующими многознаменательными словами: «Ввиду заблуждений, которые уже теперь внесены в церковь чрез новое учение и которые еще могут возникнуть в последней в будущем, мы просим тех епископов, которые восстали против этого учения и своим поведением на соборе заслужили благодарность католического мира, чтобы они всеми находящимися в их руках средствами содействовали скорому созванию истинного, свободного, и поэтому не в Италии, а вне ее, собора».

Это нюренбергское заявление, составленное от лица лучших представителей науки и даже смешанного общества, было тем шагом, который выводил новое движение прямо за пределы римской церкви. Так оно и понято было ультрамонтанской партией, от лица которой в официальном органе папы, «Catholic», прямо говорилось: «Нюренбергское заявление наполняет нас глубочайшею болью; оно возникло не на католической почве, оно есть формальное отречение от нашей общей матери – церкви. Впрочем, это заявление имеет и хорошую сторону: благодаря ему кризис кончился; тому опасному положению, при котором еще существовала известная неясность, так что истина и заблуждение, друг и недруг могли идти рука об руку, – этому положению зараз положен конец. Кто, посему, теперь подпишет это заявление, будет ли он мирянин или священное лицо, того постигнет анафема, которою ватиканский собор оградил оба пункта вероучения, отвергаемые здесь как новое, никогда не признававшееся церковью учение».

Так началось старокатолическое движение: возникнув сначала в Германии, оно потом быстро нашло себе сочувственные отклики по разным странам Западной Европы, возбуждая сочувствие во всех тех, для кого были еще дороги интересы религии и церкви. Ввиду такого живого сочувствия, встреченного новым движением, можно бы ожидать, что оно, как соответствующее назревшим потребностям, получит быстрое развитие, и действительно представит из себя грозный протест против крайностей папизма. Так этого и ожидали многие, и сочувствовавшие ему в различных странах громко высказывали уверенность, что, наконец, явилось движение, которое сломит своеволие Рима и послужит поворотным пунктом к возвращению его на путь раскаяния в своих исторических прегрешениях. Однако этой надежде не суждено было осуществиться, для чего были весьма важные причины. С самого начала движение обставлено было крайне неблагоприятными условиями, которые сильно тормозили его развитие. В ряду этих, неблагоприятно сложившихся для развития нового движения обстоятельств самым главным было вообще состояние западноевропейского общества того времени, к которому относятся появление и история старокатолицизма. Это было время, когда в среде западноевропейского общества, вследствие укоренившегося на Западе разлада между религией и культурой, получил сильное развитие материалистический скепсис, повлекший за собою охлаждение по отношению ко всякой религиозной истине. Проникнув в среду протестантских обществ, этот скептицизм не только не миновал высшего римско-католического мира, а напротив нашел в нем еще более благоприятную для себя почву – быть может отчасти потому, что там в гораздо большей степени, чем в протестантском мире, издавна чувствовалось противоречие между научной и религиозной областью. Старокатолицизм с его религиозным воодушевлением, с его верой в откровенную истину и с его ревностью против религиозного заблуждения, естественно при таком религиозном состоянии цивилизованного западного общества должен был показаться последнему анахронизмом. Подобное состояние западного общества не могло не отозваться тем более невыгодно на развитии нового движения, что оно, как движение не только религиозное, но вместе с тем и научное, могло, особенно на первых порах своего существования, найти себе отклик и сочувствие лишь в среде именно образованного общества; масса же простого народа первоначально не могла сочувствовать ему по той простой причине, что ватиканский собор в глазах ее являлся собором вселенским, а противники его – еретиками, так как именно в таком духе изображала их доступная для ее понимания мелкая ультрамонтанская пресса, из которой простонародье, по невежеству и неспособности читать ученые сочинения, и могло только получать сведения о совершавшихся в западном церковном мире событиях. Немало значения затем имели в этом отношении и политические обстоятельства времени. Как раз во время зарождения старокатолицизма возгорелась война между двумя главнейшими европейскими государствами – Германией и Францией, сосредоточившая на себе все внимание правительств не только этих государств, но и вообще всего европейского мира, так как от того или другого исхода этой борьбы зависело то или иное положение всех вообще европейских государств. При таких обстоятельствах, как германское, так и другие правительства, естественно могли упустить из вида то, что совершалось внутри римско-католического мира, и оставить новое движение без всякой поддержки. Так оно действительно и было. Старокатолическое общество долго после своего возникновения обращало на себя очень мало внимания со стороны правительственных сфер, оставаясь обществом юридически непризнанным. А так как от этого признания зависело, в сущности, все – и право на беспрепятственное удовлетворение разного рода церковных нужд, и материальное благосостояние нового общества, то это последнее, действительно, сразу же, при самом начале своего существования, оказалось в крайне стесненном положении, – в полнейшей материальной и религиозно церковной зависимости от курии. Последняя воспользовалась этим обстоятельством, чтобы сначала в Германии, а потом и в других государствах подавить только что зарождавшееся движение.