История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Все эти основоположения современного церковного устройства Евангелической церкви составляют прямое практическое следствие вышеизложенной нами истории протестантской унии, откуда с ясностью открывается та руководящая роль, которая принадлежит здесь правительству. Вообще, можно сказать, что церковное устройство протестантской Германии это – эхо ее государственной жизни. Сама евангелическая уния – отражение объединительной политики государственной власти Пруссии, закончившейся созданием объединенной Германии с ее центром в Берлине. Церковные консистории – центральные правительственные органы церкви, это – выражение монархических тенденций прусского правительства; а генеральные и областные синоды – это представительное, народное правление в церкви, параллельное конституционному началу в государстве

Такова, в самых общих чертах, внешняя история евангелической унии и главные основания современного церковного устройства протестантской Германии. Из всего этого видно, что «евангелическая уния» – не столько дело религии, сколько государственной объединительной политики. Самая церковь, с точки зрения этой унии, трактуется не как специально-религиозный институт, но как общественно-государственное учреждение, ведающее известные стороны народной жизни, преимущественно дело учительства и общественной благотворительности. Это, в сущности, не церковь, в обычном смысле этого слова, а религиозно-гражданский союз, преследующий известные, преимущественно нравственно-практические цели. В этом заключается положительное значение евангелической унии, так как здесь она достигла более или менее осязательных результатов и в смысле внешнего церковного порядка, и в интересах христианской просветительно-благотворительной деятельности.

Что касается другой, внутренней стороны унии, т. е. собственно догматического учения ее богословов, то здесь наблюдается совершенно обратное явление. Соответственно двум основным задачам протестантской унии содействовать объединению лютеран с прочими реформатами и противодействовать успехам рационализма и рим. католицизма, центральным пунктом богословия этой школы служит вопрос о Церкви. Вследствие тех же практических целей, непосредственными предметами исследования являются те пункты вероучения, в которых лютеране и реформаты расходятся между собою, а именно: учение о таинствах, в особенности – о Евхаристии, о предопределении и в зависимости от него – о свободе воли и самом оправдании. Они стараются при этом, хотя и далеко не одинаковым образом, возвыситься над разными, часто совершенно противоположными воззрениями на эти вопросы у лютеран и реформатов, и примирить их, думая таким способом представить полное «истинно протестантское» вероучение. Исходным пунктом в спорах унионистов с другими партиями, направленных к примирению их, служит вопрос о значении протестантских символических сочинений и признании общеобязательными известных символов древнехристианской Церкви. Спор по этому пункту (Symbolfrage), занимающий большинство протестантских партий, действительно очень важен, так как он стоит в самой неразрывной связи с одним из основных принципов всего протестантизма – с учением о Св. Писании, как единственном источнике веры (формальный принцип протестантизма). В решении этих вопросов не только лютеране с реформатами, но и сами поборники унии далеко не согласны между собою. В то время, как одни из них призывают к уничтожению всяких конфессиональных различий и к признанию Св. Писания исключительным источником вероучения, другие – допускают наряду с ним существование апостольского символа древней Церкви и обязательный авторитет символических сочинений начального периода реформация – аугсбурского исповедания и его апологии, – третьи требуют, наконец, равноправного признания с ними и других реформаторских символов. Отсюда, вместо желательного объединения, уния повела еще к большему разъединению, к бесконечным спорам и взаимной борьбе различных партий и направлений протестантского богословия. Даже богословы рационалистического оттенка, по-видимому склонные в самым широким и либеральным взглядам на Церковь, не особенно сочувствуют унионистскому движению, как можно судить об этом по следующему отзыву одного из них: «Мы не можем сочувствовать так называемому «посредствующему богословию» и считаем более нежели невероятным, чтобы победа в настоящей борьбе партий осталась за приверженцами унии. Последние основания у этих богословов неясны и неистинны· то примирение, которое выставляют они, не есть действительное примирение веры и современного сознания; разрыв между древним протестантским и новым богословием, к которому представители этой партии примыкают сами, они прикрывают лишь искусственно. Они сами не держатся строго протестантства не только в тех пунктах, в которых разногласят между собой исповедания, но и в существенных его учениях. С другой стороны, без должного мужества, с раздвоенной совестью и в отживших уже формах следуют и современному спекулятивному направлению. Наконец, богословие их, представляя постоянные отрицания, колебания то в ту, то в другую сторону, утверждения наполовину, попытки примирения противоположного, до того искусственно, что никто не может питать к нему твердого доверия, никто не в состоянии находить в нем свои собственные убеждения»59. Этот суровый, но в то же время правдивый отзыв, дает надлежащую, вполне объективную оценку унионистского богословия, поскольку оно выразилось в так называемом «примирительном» или «посредствующем» направлении.

Таким образом, основными недостатками протестантской унии служат – внешний, юридический, полицейский характер церковного устройства в сфере практики, и отсутствие внутренней устойчивости, определенности и ясности взглядов в области догматики.

3. Вышеуказанные, отрицательные свойства «Евангелической унии», как и следовало ожидать, вызвали против нее реакцию, выразившуюся в так называемом «анти-унионистском» движении, которое шло со стороны обеих заинтересованных партий, т. е. как лютеран, так и реформатов, к которым присоединились также и все свободомыслящие протестанты. Начало этой оппозиции почти современно самому происхождению унии. Первый голос протеста поднял в дни юбилейных торжеств реформации (1817 г.) строгий лютеранин Клаус-Гармс, обнародовавший, по примеру Лютера, 95 тезисов, воскрешавших забытые заветы отца реформации. Из числа их целых 25 тезисов он отводит предполагавшейся протестантской унии, где беспощадно громит ее в сильных и энергических выражениях. «Как бедную невесту, – говорит он, напр., – хотят теперь обогатить лютеранскую церковь браком. Ради Бога, не делайте этого на костях Лютера: они могут ожить, и тогда горе вам».... (75-й тезис)60. Возбужденная подобными вдохновенными речами, народная масса встретила первые попытки Фридриха Вильгельма ввести унию довольно сильным противодействием, потребовавшим от правительства принятия насильственных мер. По свидетельству немецкого церковного историка, в правление Фридриха Вильгельма III «партия старо-лютеран подвергалась преследованию, их собрания запрещались, их проповедники, если они совершали богослужение и таинства, наказывались и изгонялись»61 Однако приверженцы этой партии мужественно отстаивали свои взгляды, хотя некоторые из них (пасторы) и вынуждены были поплатиться за это отрешением от должности и даже тюремным заключением. С 1827 года лютеранская партия основала свой орган – Evangelische Kirchenzeitung», продолжающий служить главным органом реакционной партии и доселе. С тех пор сила реакции возрастала по мере того, как уменьшалось расположение прусского правительства к унии: усматривая в духе ее приверженцев сродство не только с рационализмом и индифферентизмом, но даже с революцией – поскольку путем выборного, синодального представительства ослаблялось значение центральных правительственных органов, – реакционеры указывали на это правительству с особенной силой и таким путем искали его сочувствия. Но когда в половине истекшего столетия общественно-конституционное начало восторжествовало над монархическим, унионистское движение взяло решительный перевес над противоположным ему течением. С тех пор партия лютеран находит приверженцев себе, главным образом, в массе простого народа и среди сельских пасторов. Из германских университетов только Эрлангенский отличается тем же оппозиционным направлением: здесь основан реакционный журнал62, в котором с особенной силой раскрываются особенности догматики лютеран и реформатов, делающие невозможным их действительное соединение, без отказа от своих основ. В начале они высказывали сильное стремление к авторитету символических сочинений, а потом уже к авторитету церкви и церковных пастырей. Последнее было неизбежным следствием первого, но с другой стороны прямо противоречило самим же протестантским символам. Многие поэтому остановились на первой степени реакции и разошлись с более последовательными представителями второй: таким путем возникло разделение в среде самих реакционеров на две партии – «старо-лютеран» и «ново-лютеран»63. Главной отличительной особенностью последней партии является учение о церковном пастырском авторитете, значительно сближающее ее с римско-католич. взглядами на это; за что приверженцы ее получили название «Католикующих». Впоследствии эта партия примкнула к унии. Впрочем, обе эти партии обычно объединяются общим именем «реакционеров называют их также «конфессионалистами» и «ортодоксалами».

Несостоятельная со стороны своего положительного содержания, лютеранская партия, безусловно, сильна в критике «евангелической» унии. Так, в передовой статье журнала Гофмана, дающей критику записки берлинского Верховного Совета 1867 года, мы находим, напр. следующий отзыв об унии: «Эта официальная попытка евангелической унии – соединить все протестантские вероисповедания в одной церковной организации есть не что иное, как выражение современной прусской политики. Но такое стремление к внешнему единству без внутренней связи религиозных обществ противно лютеранским понятиям о церкви. Записка, выражаясь двусмысленно о «католичестве" евангеликов, невольно напоминает католичество римское, которое так рельефно осуществило в своей истории идею церкви в значении одной внешней организации. Но неужели мы возвратимся к тому, от чего освободил нас Лютер»?... В дальнейшем изложении своей статьи автор ее подвергает сильной и убедительной критике эпитеты «национальной» и «Евангелической церкви», которые незаслуженно приписывает себе прусская церковь. «Таким образом, – заключает автор, – куда мы ни обратимся, с каких сторон ни посмотрим па эту евангелическую национальную церковь, повсюду встречаем несправедливость, ложь, противоречие действительности. Посему было бы совершенно законно и своевременно, если бы все благомыслящие христиане отвергли ее»64.

Вскоре эта оппозиция унии от слов перешла к делу. В том же 1867 году саксонские лютеране подали протест против записки Верховного Совета, находя несправедливыми и оскорбительными для истинных лютеран многие из частных ее пунктов»65. Еще более сильную оппозицию заявили ганноверские лютеране, которые представили в консисторию адрес против унии, за подписью 700 пасторов. Подобный же адрес был подан реформатским духовенством за подписью 140 лиц. В этих адресах сказано, что протестуют не частные лица, а приходы, так что подпись каждого пастора выражает голос целой общины66.