Тропинка в зимнем городе

30

Давно уже Юр не участвовал в праздничных майских демонстрациях — со времени учебы в школе. Да что говорить: в последние годы из его сердца вообще стало исчезать какое-либо ощущение праздника…

А вот нынче с новой силой захлестнуло душу это кипучее весеннее торжество. Он шагал в осененной кумачовыми полотнищами, ярко разукрашенной заводской колонне, держа в руках древко с большим красным маком, сделанным так искусно — ну, как живой. Колонна поравнялась с трибуной на площади, оттуда в мегафон раздался приветственный клич:

— Слава советскому рабочему классу!

И, вместе со всеми, Юр кричал в ответ «Ура-а!..»

Потом, когда возвращался домой, его не покидало это радостное возбуждение. Ему захотелось тотчас сесть за стол, взять конверт и бумагу, поделиться впечатлениями своей обновленной жизни с матерью, написать ей, что работает теперь на заводе, где делают могучие дизели, что у него появились новые и надежные друзья; что бригадир Геннадий Игнатов и его личный наставник Ким Котков — головастые ребята, рационализаторы, почти изобретатели… Но тут настроение Юра омрачилось: опять вспомнил все, что стряслось с Кимом, беспокойство овладело им.

— Эй, Юрка, салют! Никак ты с демонстрации топаешь? — Валерий Кызродев кивнул на бумажный мак, который Юр решил отнести в подарок своей бабке. — Надо же — и тебя допустили в ряды… Ну, дела!

Рядом с Валеркой переминался с ноги на ногу и другой приятель былых времен — Габэ, который намекнул:

— А праздник не мешало бы и отметить! Заодно — такую приятную встречу, ведь давненько не виделись… — Из внутреннего кармана его куртки торчало горлышко бутылки. — Пошли к тебе, Юрка?

Юр заколебался, но в голове его вдруг мгновенно сложился некий план — и он согласился, охотно и решительно.

Дома притащил на стол большой черинянь, пирог с рыбой.

— Вот, прошу отведать, дорогие гости… Бабуля моя нарыбачила в «Гастрономе», испекла к празднику… Жаль самой нет дома, ушла к подружке. Ну, да ладно, обойдемся как-нибудь своими силами.

Выпили по случаю праздника, закусили рыбником. Сами же позыркивали друг на друга в некоторой настороженности: будто проверяя, цела ли еще былая дружба, остались ли меж ними те нити, которые прочно связывали их раньше.

— Значит, вкалываешь на заводе? Гайки крутишь? — спросил Валерий.

— Делаю, что укажут: и гайки кручу, и болты верчу…

— Ну и как — нравится?

— А что, подходяще. Между прочим, при моем непосредственном участии уже пять дизелей собрали…

— Ты так сияешь, что можно подумать: тебе и вправду эта работа — сплошное удовольствие, кайф…

— Работа — это прежде всего работа, а не удовольствие, — солидно изрек Юр. — Но она мне определенно по сердцу, врать не буду.

— Ничего, скоро надоест! — усмехнулся Валерий. — Я-то тебя знаю. Ведь в цеху — не на сплавном рейде — тут каждая минута на учете. Не хватит у тебя пороху тянуть лямку, терпелки перетрутся, захочется воли…

Губы Юра сжались упрямо:

— Захочется или нет, но работать буду честно. — И с удовольствием повторил любимое присловие своего бригадира: — Железно говорю.

— Не зарекайся… Вон один такой же передовик-ударник краснобайствовал с трибуны, учил, как жить, а сам-то и попался на уголовщине… — Валерий старался посильней уколоть Юра, попасть, как говорят знатоки каратэ и джиу-джитсу, в болевой узел.

Юр сразу подобрался: осуществление плана началось даже не по его инициативе — бывший приятель сам завел разговор на эту тему.

— Кого имеешь в виду — понял… Но учти, Валерка, в деле этом слишком много тумана. Подозрительного много…

— Какого еще тумана? Вот упекут твоего наставника в тюрьму — и весь туман рассеется, все будет яснее ясного… И тебе тоже, между прочим, станет понятней, с кем водиться, а кого сторониться.

— Я не верю, что Ким Котков в чем-нибудь виноват. Голову даю на отсечение…

— Уж не хочешь ли ты сказать, хмырь болотный, что мой отец возводит на него напраслину? Сажает журавля на дерево?

— Журавля не журавля, а утку — это точно!

— Вот я тебе сейчас смажу по уху, так сам закрякаешь вроде утки… — вскочил Валерий.

— Ну-ну, не лезь как тесто из квашни! — остерег Юр.

Глаза их встретились — давно знакомые и будто вовсе незнакомые.

— Ты лучше сам прикинь… — миролюбиво продолжил Юр. — Если бы на месте Кима оказался кто-то другой, разве стал бы твой папаша затевать базар на всю округу? Не-ет, предпочел бы не вязаться, чтобы самому не влипнуть в уличный скандал… Но он засек, что перед ним парень, по вине которого пришлось коротать не одну бессонную ночь. Ему старая обида захлестнула глаза, всполошила душу. Он даже забыл о личной осторожности. И вот, пожалуйста, устроил кино, детектив, четыре серии… да вот только неясно еще, что в последней серии будет — кто окажется прав, а кто виноват?

— Ты что болтаешь! Мой батя — честный человек. Он исполняет свой долг…

— Долг, говоришь? Притом с каким рвением… Ну, а что же он тогда, зимою, не посадил нас всех, когда мы сами накололись? Ведь на пару статей вполне потянуло бы…

— Я, между прочим, милицию не трогал! — крикнул Валерий.

— Да подвернись только случай — ты бы для того, чтоб спасти свою шкуру, кого угодно пришил, не только что дружинника или милицию…

— Ладно вам петушиться, — вмешался в спор Габэ. — Ведь праздник…

— А ты, Габэ, веришь в эти сказки? — тотчас переключился на него Юр.

— Я? Нет, не верю ни черта… — осклабился Габэ. — И больше того: я уверен, что Валеркин отец нарочно состряпал дельце… Ну, а нам-то что за печаль? Пускай сажает. Пускай этот Котков других арестантов поучит моральному кодексу — а они его быстро загонят в парашу…

— Так что же, выходит, вас даже не тронет, что человека посадят безвинно? — На лице Юра от гнева и омерзения не осталось и кровинки. — И это после того, что он нас же спас от решетки… Да где же ваша совесть?

— Мы что? Нас не спросят… — махнул рукой Габэ.

— А если не ждать, покуда спросят, — самим сказать? — загорячился Юр. — Давайте будем людьми — отплатим добром за добро. Пойдем все вместе к Валеркиному отцу, попросим его! Или сходим в милицию к начальству повыше — докажем, что напраслина…

— Ополоумел ты, что ли? — окрысился Габэ. — Да какой же дурак по своей воле станет соваться в милицию… Я лично не стану.

— И я не стану. Чего я там не видел? — Валерий притворно нахмурил свои густые брови, радуясь, что Габэ так удачно положил конец зряшному разговору.

У Юра на глазах выступили слезы негодования:

— Эх вы… еще людьми называетесь! Да никакие вы не люди, а нелюди, отребье, подонки… Ну-ка, сейчас же выметайтесь из моего дома! И чтоб я ваших поганых рож никогда тут больше не видел…

Но Валерий и Габэ не торопились выполнять наказ хозяина. Переглянувшись, они вскочили рывком и набросились на Юра с двух сторон.

Он отбивался, как мог. Но двое одолели одного — сшибли на пол, начали пинать ногами. Юр лишь успел ткнуться ничком, прикрыть голову руками. А бывшие дружки зверели все больше…

Это было посреди бела дня, в весенний и светлый праздник 1-го Мая.

Внезапно раздался звонок. Габэ и Валерий заметались по комнате. Рванули балконную дверь, сорвав шпингалеты — она распахнулась, ветер загулял по квартире. Но тут был четвертый этаж, не сиганешь во двор, своей жизни жалко, это на чужую наплевать…

А звонок становился все требовательней, все тревожней.

Валерий Кызродев и Габэ на цыпочках подошли к двери, затаились, неслышно повернули колесико замка, рванули на себя и эту дверь — выскочили стремглав, загрохотали вниз по ступенькам лестницы, локтями загораживая лица, чтобы никто потом не опознал, ежели что…

Пришедшим был Гена Игнатов.

Он оторопел от неожиданности, потом, учуяв неладное, хотел погнаться за беглецами. Но тут услышал слабый стон в квартире и кинулся туда.

Лицо Юра было в крови.

— Вовремя поспел… — Он шевельнулся на полу и даже улыбнулся через силу. — Еще бы пару минут — и все…

— Что тут произошло? — Геннадий поднял парнишку с пола, усадил, осмотрел ссадины. Вынул платок из кармана. — Йод у вас найдется? Или хотя бы одеколон?

— В ванной, кажется, есть…

— Вот оказия! — присвистнул бригадир, возвращаясь и протирая лицо Юра влажным обжигающим платком. — Но я все же этих гавриков узнал… Зачем ты опять с ними водишься, зачем позвал в дом?

— Я высказал им все, что о них думаю, — ответил Юр.

— А им это не понравилось? Вижу, вижу… Ну, поганцы, ну, волки… — сцепив зубы, прошипел Игнатов. — Ладно. Теперь придется с ними поговорить иначе, коли добрых слов не понимают…

— Хорошо, что ты подоспел, — снова сказал Юр. И только тут сообразил, что, наверное, визит бригадира имел какую-то цель: не мог же он предвидеть, что тут случится вскоре после демонстрации. — А ты зачем пришел, Гена?

— Хотел позвать тебя на лодке покататься — открыть, так сказать, навигацию… Ну да ладно, в другой раз успеем. Мы еще поднимемся с тобою вверх по Вычегде, распрекрасные там есть места.