Плахта

* * *

Большего страха в жизни не испытывала. Муж только за дверь (пошел к компостной яме), а тут танки. Идут стройной колонной со стороны Золотинки. Им навстречу наш школьный кочегар, и сразу «та-та-та-та» из автомата. У меня — шок. Не могу отойти от окна, будто кто-то привязал за волосы.

Стреляли по домам сразу, видимо, желая показать, кто нынче хозяин. Палили по белой легковушке, пока та не вспыхнула. Мама периодически спрашивала слабым голосом:

— Валя, что это?

— Война.

— Опять?

Это была ее третья война.

В тот же вечер зашли к нам, и у бабушки на почве стресса отказали ноги. Орки проверили комнаты, выгребли все деньги, прикарманили фонарик. Полезли в холодильник и, обнаружив в морозилке пельмени, отдали приказ:

— Вари.

Послушно сварила и оставила на столе. Ужин забрали с кастрюлей, правда, перед этим приняли душ. Я сидела и считала: нашу ванну посетило восемь человек.

Утром зашевелились. Расставили минометы прямо под окнами. Зарядили и начали обкладывать минами Чернигов. Дальше — подвал. Проверка паспортов перед входом. У одной женщины увидели киевскую прописку и тут же отвесили пощечину. Мужчин раздевали, искали тату. Заглядывали в рот.

Я провела на стуле двадцать семь дней. Никогда не думала, что смогу такое выдержать. Ноги настолько отекли, что сапоги перестали застегиваться. Так и ходила с распахнутыми настежь калошами. У соседки лопнула кожа и открылись раны. Русский врач дал мочегонное, и бедняжка надолго облюбовала туалет.

В начале апреля вернулись домой. В нашей квартире жили, и запах немытых солдатских тел до сих пор не выветрился. Намертво впитался в стены, обои, потолки. Украли газовую плиту. Все мужнины носки и трусы. Деньги и сережки, подаренные детьми на пятидесятилетие. Перешерстили книги (профессионально искали банкноты). Вскрыли розетки. На фото дочери с обратной стороны написали: «Берегите себя. Из России с любовью».