Берлин-Александерплац

КРЕПОСТЬ ОКРУЖЕНА. ОСАЖДЕННЫЕ ПРЕДПРИНИМАЮТ ПОСЛЕДНИЕ ВЫЛАЗКИ, НО СРАЖАЮТСЯ ОНИ ЛИШЬ ДЛЯ ОЧИСТКИ СОВЕСТИ

Начало ноября. Лето давно миновало. Дожди зарядили на всю осень. Далеко позади остались те блаженные дни, когда солнце заливало улицы, воздух был раскален и мужчины одевались легко, а женщины и того легче — чуть ли не в одних рубашках ходили. В те дни и Мицци носила белое платьице и маленькую, плотно облегающую голову и прикрывающую уши и лоб шапочку, а потом эта самая Мицци поехала как-то в Фрейенвальде и больше не вернулась.

В суде слушается сейчас дело Бергмана. Он паразит на живом теле страны. Люди, подобные ему, представляют социальную опасность, ибо не брезгуют никакими средствами. Дирижабль "Граф Цеппелин" появился над столицей в пасмурную погоду, при плохой видимости, а в Фридрихсхафене, где он в 2 часа 17 минут поднялся в воздух, небо было совершенно чистое. Поскольку, по данным синоптиков, над Центральной Германией удерживалась плохая погода, дирижабль изменил первоначальный маршрут и взял курс на Штуттгарт. Оттуда он летел в Берлин через Дармштадт, Франкфурт-на-Майне, Тиссен, Кассель, Ратенов. В 8.35 он пролетел над Науеном, в 8.45 — над Штакеном. Около 9 часов цеппелин появился в небе над Берлином. Несмотря на проливной дождь, крыши были усеяны зрителями, восторженно приветствовавшими воздушный корабль, который сделал над городом несколько кругов. В 9.45 в Штакене был сброшен причальный трос.

Франц и Герберт рыщут по всему Берлину; их почти не бывает дома. Франц обошел все ночлежки Армии Спасения и приюты, побывал в ночлежке на Аугустштрассе — ищет, выслеживает. Зашел и в дом Армии Спасения на Дрезденерштрассе, где был когда-то с Рейнхольдом; посидел там. Ночлежники пели хорал № 66: "Зачем еще медлить, о брат мой? Воспрянь и последуй за мной! Спаситель тебя призывает. Дарит тебе мир и покой. Хор: Почему, почему не идешь ты за мной? Почему не влекут тебя мир и покой? О брат мой, ты носишь ли в сердце о "вечном блаженстве мечту? Грехи искупить ты не хочешь? Спеши же скорее к Христу! Зачем же ты медлишь, о брат мой? Смерть близится, суд тебя ждет! Приди же, дорога открыта. Тебя кровь Христова спасет!"

Не раз наведывался Франц и в ночлежный дом на Фребелыптраесе: нет ли там Рейнхольда? Брал там койку — "проволочную перину", каждый раз другую. Стрижка 10 пфеннигов, бритье 5. Вечер. Ночлежники сидят на койках, приводят в порядок свои бумаги, сбывают друг другу белье, ботинки. Э, да ты, брат, видно, здесь в первый раз. Раздеваться тут нельзя — мигом все упрут. А ботинки как же? В каждый ботинок вставь ножки кровати — вот так. Здесь смотри в оба, а то тебя как липку обдерут, все унесут, даже вставную челюсть. Хочешь татуировку сделаю? Тихо! Спать! Тихо. Полный мрак; храп, свист, скрип, как на лесопилке. Так я его и не видел. Тихо! Динь-динь-динь, что такое, в тюрьме я, что ли, почудилось, что я в Тегеле! Побудка. Рядом двое подрались. Вышел Франц на улицу, у ворот ночлежки толпятся женщины, поджидают своих дружков, потом разойдутся с ними по кабакам — проигрывать в карты деньги, собранные попрошайничеством.

Нет здесь Рейнхольда и не будет. Найдешь его, как же! Наверно, опять охотится где-нибудь за бабами, за какой-нибудь Эльфридой, Эмилией или Каролиной, брюнеткой или блондинкой. А вечером Ева смотрит в окаменевшее лицо Франца. Ласки от него теперь не дождешься и доброго слова не услышишь. Он почти не говорит, ест мало, только льет в себя водку и кофе. А потом ляжет на диван и ревмя ревет. Не найти нам его!

— Не думай о нем, Франц.

— Не найдем мы его. Что нам делать, Ева?

— Брось это дело, ты же с ума сойдешь — и так уж извелся совсем.

— Значит, не знаешь ты, что нам делать? Ты этого не можешь понять, Ева, такое пережить надо! Вот Герберт — тот хоть кое-что понимает. Что же нам делать, что делать? Эх, только бы его найти. В церкви на коленях бы выстаивал, каждый день молился бы, только бы найти его!

Неправда все это! Все, все ложь, вся эта погоня за Рейнхольдом — ложь, это — агония и лютый страх смерти. Сейчас решается его судьба, уже брошен жребий. И знает Франц, что выпало на долю его. И все, что было с ним, обретет новый смысл, нежданный и страшный.

Недолго тебе, голубчик, в прятки играть!