Плахта

* * *

Я живу в Бородянке, работаю на конфетной фабрике и очень люблю свою работу, хотя сладкого вообще не ем. Мне бы селедки с отварным картофелем и лучком или говяжий стейк. Сыну двадцать лет, живет отдельно, вот почему собрала вещи и поехала к маме в Андреевку. У нее собрались все: младшая сестра с мужем и пятилетним ребенком и двоюродный брат с семьей: восьмилетними близнецами и новорожденной девочкой.

27 февраля около трех часов дня через Андреевку в сторону Макарова прошла танковая колонна. Длинная, как змея. Она тянулась, тянулась, конца и края не видно. Мы находились на окраине (улица Слобода) на границе с Червоной Горкой и Новой Греблей. Дальше колонны шли регулярно, пока враг не обосновался в центре. Начался кошмар. Взрывы, пальба, автоматные и минометные очереди. Дети кричали. Нереально ни заиграть, ни переключить. Кажись, еще день, и их нервная система истончится до марли и рассыплется хлопковыми нитками. Пятого марта приняли решение вывозить детвору. Собралось четыре машины, посадили женщин с детьми, всем вручили в руки иконы. Малыши спрятали мордашки за ликами Богородицы, святого Иеремия и пророка Ильи. В доме осталась я, моя семидесятилетняя мама и муж моей сестры.

7 марта мама почувствовала сильную боль в районе сердца. Она всегда была сердечницей и не выходила из дома без сердечных капель. А тут такая беда. Столько волнений! Да еще узнала, что две хорошие знакомые умерли от острой сердечной недостаточности. Еще раз сгруппировались соседи. Разорвали простыни, обвязали машины, сняли со стен Спасителя и оставшегося Илью.

12 марта нас догнала страшная весть. Орки убили мужа сестры и его друга. Зятя — в погребе, побратима — во дворе. Три дня никого не допускали к телам, но сердобольные соседи в конце концов прорвались и прикопали покойников в саду. О полутораметровой яме не могло быть даже речи. Просто отщипнули немного от слежавшейся за зиму земли и присыпали. По хоронившим борзо открыли огонь.

Сестре не знала, как сказать. У них любовь была сильная, да и у отца с ребенком тесная связь. Вместе играли с трансформером, вместе обедали, вместе рассекали на велосипедах. Папа кормил, купал, укладывал. Бабушка, наблюдая за такой привязанностью, жевала свои истончившиеся губы и предупреждала: «Не к добру это, не к добру».

Я ходила вокруг сестры несколько часов, пока она все не поняла. Подошла впритык, впилась глазами и стала ломать себе пальцы. Успокаиваю: «Он не мучился, смерть наступила сразу». А она стоит осиротевшая, а из-под пальцев — хрусь, хрусь, хрусь… Так и живем. В мой дом в Бородянке попала бомба, у нее хата осталась целой, но укоротили жизнь мужу. Первое время племянник по сто раз на день спрашивал, когда вернется папа. Мы по сто раз на день отвечали, что папа уехал в рай. Далее, не спуская глаз с сестры, быстро открывала шкафчик с лекарствами и заученным движением подносила ей к носу нашатырь. Она послушно вдыхала и по-лошадиному трясла головой. Так ведут себя кони, когда подмывает нестись галопом, а хозяин сдерживает. Подобным образом ведут себя женщины, которым хочется выть от боли, но никак нельзя.

16 апреля Вадима похоронили, и теперь есть куда прийти поговорить по душам. Сын проведывает отца ежедневно, приносит самые вкусные конфеты и кладет на могильный край. Целует крест и фото. На днях мальчику презентовали машинку, но он даже не открыл коробку. Оставил у надгробия.