Меня зовут Феликс

Глава 17

≪Она вышла из этих отношений

практически без потерь, не считая

финансовых затрат на гитару,

на которой никогда не сыграет≫.

С Максом Молли познакомилась в период, когда дома обстановка уже душила, а знакомиться на различных сайтах уже не хотелось. Макс был не первым человеком, с которым Молли совершала адюльтер, но единственным, который продержался так долго. Впервые от удушающей обстановки она спасалась в объятиях какого-то малознакомого южанина-гастролера. Потом появились несколько местных жителей из приложения для знакомств. Один такой, по фамилии Кошкин, чуть было не предложил Молли руку и сердце, но узнав, что она замужем и разводиться не собирается, очень обиделся на нее.

— Мне нужны серьезные отношения, я не в том возрасте, чтобы тратить время на бессмысленные встречи.

Он был обижен и решил обидеть ее. Молли сильно переживала расставание: ходила взад и вперед по квартире, как обезумевшая муха, в поисках выхода, на некоторое время расслаблялась в ванне, попивая шампанское и выкладывая фотографии в соцсети, в надежде что он увидит и ему станет неловко, что он оставил ее. Кстати, сомнительно, что женщины сами уверены в том, что их бывшие или несостоявшиеся следят за ними в соцсетях и кусают локти при виде их счастливых лиц. Я вообще очень осторожно отношусь к людям, которые каждое событие превращают в историю, а потом в течение суток проверяют, кто просмотрел эту самую «историю». Топор и вовсе считал соцсети ненужными. Он полагал, что из-за появления соцсетей человеческие отношения стали менее содержательными. Даже любовь, которую он считал болезнью, испортили, по мнению Топора, соцсети.

— Что такое сейчас любовь? Это загруженные, а потом удаленные фотографии из соцсетей.

Вот и Молли не любила Кошкина, но он был тем, кого ей в жизни на тот момент не хватало. Он был веселым, добрым, ласковым и не похож был на тех, с кем ей ранее доводилось общаться. Он жил один, поэтому отношения помимо всего прочего были еще и удобными. Попрощавшись с Кошкиным, Молли утратила и тот комфорт, который он ей давал. С другими мужчинами ей приходилось встречаться в отелях, и ей было с чем сравнивать.

Подруга Молли — Таня Сорока — тоже встречалась с молодым человеком. Но, в отличие от Молли, ее встречи как раз и проходили только в роскошных гостиничных номерах. Рассказывала она об этом с плохо скрываемым недовольством. Это из-за того, как она призналась сама, что после бурных двух-трех часов ее партнер не предлагал ей ни посидеть за чашечкой кофе, ни просто пообщаться вне отеля. Она обижалась, дулась и уезжала, пытаясь изобразить надменность. Интервалы между их встречами в гостинице иногда достигали трех, а то и четырех месяцев. А в этих весьма внушительных промежутках Сорока прокручивала в голове каждое его слово, каждый жест — и приходила к выводу, что он ведет себя так холодно и так редко с нею видится, чтобы не влюбиться в нее. Потом решила, что и пишет он редко по той же причине. А не влюбляется он, считала она, потому что у него просто нету времени, чтобы тратить на нее. Жаль, я не был знаком с Сорокой, иначе бы степеней объяснил ей, что для мужчины нет понятия «нету времени», если он действительно чего-то хочет. Правда, есть несколько типов хотения. Есть такое хотение — оно обычно появляется в самом начале знакомства, — когда всем своим занятиям предпочитаешь встречу с ней.

Потом появляется другая степень хотения, менее сильная. При этой степени ты находишь время на нее в промежутке между важными для тебя делами. А третья степень хотения — это та, при которой тебе просто лень хотеть. Так что рассказы о том, что мужчина сокращал частоту свиданий чтобы не влюбляться, выглядят очень нелепо. Как будто, чтобы влюбиться, нужна какая-то интенсивность общения. Нет, просто Сорока таким образом тешила свое задетое самолюбие.

И вот, расставшись со своим молодым человеком, Молли купила гитару, положила ее на шкаф и больше к ней не притрагивалась. С этого дня и переживания по поводу расставания как-то исчезли сами собой. Женщины любят это. Когда нужно принять какое-то серьезное решение, они обязательно делают то, что для них не вполне характерно. Это может быть спонтанное желание покататься на лошади, покупка какой-то ненужности, резкое изменение имиджа, включая стрижку, или просто радикально яркий маникюр. Женщины считают, что, сделав что-то необычное или изменив свою внешность, они смогут изменить что-то в своем восприятии конкретной ситуации. Это часто срабатывает. Сработало и в случае с Молли. Она постриглась. И в результате она вышла из этих отношений практически без потерь, не считая финансовых затрат на гитару, на которой она никогда не сыграет.

Именно тогда и появился Макс. На первое свидание он пригласил ее погулять в парк. Я так не умею. Или, может быть, уже не хочу тратить время на ухаживания. Но он был моложе и мог себе позволить растратить еще парочку лет. Такой оригинальный в наше время ход сделал его в ее глазах особенным. В дальнейшем обычные встречи, прогулки, походы в кино стали для них регулярным занятием и придавали романтики их отношениям. Макс писал ей стихи, и она отвечала ему рифмами, скачанными из интернета. Но у Максима была и другая сторона, которая не раз заставляла Молли задуматься: а стоит ли вовсе продолжать эти отношения. Он клялся ей в любви до гроба, но в то же время прямо признавался, что она не может быть для него единственной (не считая жену).

Молли психовала, плакала, но потом… соглашалась продолжать такие отношения. Это ее великодушие в итоге вызвало привыкание у него, и теперь в самые отвратительные моменты жизни он звонил только ей. Бывало, уходит он в загул, не может прекратить пить

— звонит ей. А она бежит к нему поставить капельницу или сделать инъекцию. Одним словом, она балансировала где-то между удобностью и исключительностью, чем и притягивала его еще больше. Молли прощала Макса всегда, и он научился прощать — за склоки, за недовольство, за то, что потом она не раз будет копаться в его телефоне и узнает еще многое о нем, чего вообще не стоило бы знать. Они простили друг другу всё заранее. Им нравилась та правда, которую они один другому давали.