Поцелуй мамонта

Хочу подчеркнуть — они мне нужны — да, очень нужны, — но не для праздности и не для распутства, как Вы изволили сперва подумать.

Они мне нужны как кровь для жизни и как лекарство для спасения.

У меня в Голландии мать и отец.

Отец серьёзно болен, — у него теперь идёт горлом кровь. Он лежит, передвигается едва ли не ползком, и не способен уже работать. А мои сестры и братья ещё не стали на ноги.

Длинной селёдки, как у вас насмешливо говорят, — и с чего только так придумали? — в наших краях теперь нет.

Говорят, сельдь от морских течений или отчего — то ещё ушла ближе к океану. Может, что — то изменится, но для меня каждый выход брата в море — как военное испытание.

Вы когда — нибудь видели, как ветром выламывается кливер? А как стреляют леера? Думаю, что нет. Они рассекают человека пополам.

А что такое «лёгкая» волна в пять — семь ваших сажен? Думаю, что Вы этого всего не знаете, будучи сухопутным человеком. Я горжусь братом и боюсь за его жизнь. Он молод, годится только на юнгу, а из него делают настоящего рыбака без всяких скидок.

Выходят в море не только в путину, но и в шторм, так как он тоже гонит рыбу в наши заливы.

Наши баркасы не прочнее, чем в любой стране, а бури и штормы везде одинаковы.

Вспомните русских рыбаков на Балтике, вспомните ваши буйные реки, а Северный океан, а Белое море, а восток: там, думаете, легче?

Вы не пугаетесь от их нелёгкого труда и не удивляетесь ежедневному героизму? Люди не рыбы и долго плавать в море не могут. Двадцать минут… и нет человека.

Я матери помогаю. И, думаю, Вы тоже не считаете это животным инстинктом или пустым делом.

Деньги мне нужны больше, чем удовольствия в постели и, соответственно, мужчины. Без мужчин можно обойтись, хоть это и противоестественно для всякого живого человека, тем более для женщины, призванной самой природой и Богом рожать. Это так.

А деньги как плата за любовь мне противна. Мне мерзки даже Ваши «шутливые» намёки на это.

Благородные люди так не говорят и не думают.

Хотя и в России верность и честность семье не в должном почёте. Порядочность и порок не могут друг без друга. Русский человек этого тоже не лишён.

Этот искус идёт от сатаны: дьявол и его слуги в этом весьма преуспели, а перед Богом это только испытание. И то, не каждый верит в раскаянье и про существование суда. Расплата приходит тогда, когда уже бывает поздно вернуться к началу с тем, чтобы попытаться изменить жизнь.

Не берите с Европы дурного, мой друг и истязатель, избавляйтесь от собственной пошлости. Когда Вы это поймёте и осознаете сердцем — тогда только о чём — то с Вами можно станет говорить.

Как Вы понимаете, на такой ноте я не хочу с Вами встречаться. Приедете с той же мыслью и теми же дурацкими шутками в Питер — даже не ищите меня.

Приедете чистым, освобождённым ото лжи и напуска, — пожалуйста. Сердце моё не занято. Но и ждать Вашего исправления не стану.

Пусть Бог мне и Вам станет судьёй.

Да, мне и не велят влюбляться.

Если я влюблюсь — я точно потеряю работу.

Но, ещё в последний раз говорю — это не моя служба — брать с мужчин деньги за любовь.

Надеюсь, что после лекции этой, или исповеди, — как хотите, — Вы меня уже более не собираетесь купить?

Если это не так, то прошу Вас меня больше не беспокоить.

Не рвите мне сердце, не унижайте, пожалуйста, себя.

…января 1918 г.

Петроград

5

…О чём я говорю! Какие пошлости пишу! Холодно и нечего есть! В Питере вроде бы говорят о наличии обильной еды на целых три дня. Ничего подобного. Эшелоны стоят на Урале, а кто — то их не отпускает. Может, немца боятся? Что у вас в глубинке говорят про всё это?

…Какая тут любовь и обиды! Всё так мелко против реальной жизни.

…Россия это большая клетка, или зимний, мерзкий, холодный капкан. И он, кажется, для многих уже захлопнулся… Деньги бы моей мадам Лидии не помешали… Мы одни здесь: мадам и мы. Дети, женщины и взрослые. Нет мужской защиты. Глянешь в окно — там бандиты и голодные, которые одинаково хуже зверей. Полки в кухне пустые. Месье Владимира нет, и нет от него вестей. Жив ли он? Пожалуй, прости меня, Господи, за такой прогноз, уже и нет. Иначе дал бы он хоть какую — нибудь весточку.

…1919

Петроград

6

Мсье Степан исчез в тот самый важный момент, когда нас следовало бы особенно охранять.

Как бы сам не нанялся в революционеры этот Степан — Таракан. И не донёс бы. Хотя на что доносить? Мы не богаты теперь.

…Мы сдали в наём комнату одному человеку. Отделились от него кирпичной стенкой — заложили проём. Он сам поставил такое условие, будто побаивался жить за простой занавеской, а так многие теперь делают. Из общего коридора пробили вход и поставили дверь. Теперь это вроде и не часть нашей квартиры. Как бы не стал оспаривать — кому оплачивать угол: нам или коммуне. Нет, он вроде хороший человек. Пускаем его в ванную. Но только по средам и субботам. А ему провели умывальник и удобства, тем более, что стояк как раз на границе. Ловкая вышла планировка, и хозяин доходной коммуны не был против. Наоборот, был, кажется, даже чрезвычайно рад и помогал с материалом и рабочими.

В общем, поселили мы этого прекрасного молодого гражданина. Он вроде бы из Сибири. Приехал совсем недавно. Жил где — то под крышей тут же в Питере, был в Москве.

Сначала бедствовал, а потом, говорит, вывернулся и немного, и случайно («секретно» — так он сказал) разбогател.

Такое разве в наше время бывает? То ли наследство пришло ему, то ли как? Но не знаю, не знаю и врать не буду.

Я вот смотрю на него внимательно, и не поверишь, он чем — то похож на тебя. Не манерами, нет, а чем — то духовным внутренне, и хитренький такой одновременно.

Говорю, как твоя молодая копия. Думаю, что если бы ты его увидел, то вы бы могли познакомиться и даже понравиться друг другу…

И, удивительно, но он нам подвернулся вовремя и пришёлся весьма кстати. Сильно помогает. Платит исправно. Неплохо… вернее, чисто одевается. Где работает — сам не говорит. А в прописном листке — я посмотрела тайно, записан кровельщиком в Эрмитаже. Как — нибудь сбегаю посмотреть его труд. У меня чувство, что на Эрмитаже давно исчезли работники, все, кроме сторожей, да директора. По манерам и одежде совсем не похож на деревенского. Думаю, уж не филёр ли он, или шпион какой? Хотя нам без разницы. На шпиона он не похож: языков совершенно не знает или хорошо маскируется… Да нет, нет, слишком молод, во — первых, а во — вторых, я его пробовала учить своему (забавному для вас) языку, пыталась и английскому — бесполезно: талдычит что попало и совсем не попадает в тон, и грамматику не понимает. Абсолютный неуч. Но порой рассуждает очень здраво, почти по взрослому.

И у него ещё какой — то любопытный и повышенный интерес к золотым вещицам. Спрашивал про ломбарды, про скупку предметов. Про то, сколько золото может весить и как его отличать от подделок. А я сама толком не знаю: послала его к ювелирам. Неподалёку есть Монька, так он у него консультировался. Монька сам мне проболтался.

А красоту понимает так тонко, будто он заканчивал тут «художку». Знает краски. Знает, что с чем можно мешать, чтобы со временем не произошла химическая реакция и не погубила картину. Свинец и цинк, и титан, оказыватся, в белилах есть, и ведут они себя совершенно по разному: одни разбеляют краски, а другие их разъедают. И то не все, а только по выбору. Этим он меня удивил. Юнец, а каков багаж! А вот не читает, подлец, почти ничего, как я ему книжки не всучала. И в каморке у него ни одной книги, Как так? Значит, он студентом никогда не был. Современная молодёжь ходит с книжками и газетами в руках. Это модно, несмотря на военную обстановку. И кистей, и красок ни одной…

И на дельца, и на вора мальчишка… юноша этот не похож. Видела у него новые, абсолютно не помятые стодолларовые купюры. Откуда вот у юнца такое? Странно же, да? Сам же видишь, что подозрительно. Ты когда — нибудь держал в руках доллары? Вот и я нет, только гульдены, франки и немецкие деньги.

Хотя нам и без того нечего бояться: он сам видит как мы плохо живём. А золото и все дорогие вещи мадам Лидия давно уж сдала. До этого мы так и жили: на всё ими с месье Владимиром нажитом ранее.

Кажется, наш жилец подружился со Славкой и Надюшей. Не то слово: не «кажется», а совершенно основательно «подружился». Они его обожают, и, кажется, …опять это «кажется!» Они форменно превратились в его младших брата и сестру. Щебечут, щебечут постоянно о чём — то. Вот какие у них могут быть общие интересы?

Он ходит к нам в гости, а дети к нему заглядывают, и мадам Лидия его тоже любит и постоянно приглашает. Она его зовёт, а я сторонюсь. Всё присматриваюсь, присматриваюсь, и понять не могу. Ни разу не говорил о своих родных. Где они, что с ними, есть ли они вообще. У него какие — то странные совершенно игрушки. Китайский слон на подставке ужаснейшего образа. С детьми вот стал крутить волчок. Говорит, что это всё подарки от китайского императора. А говоря это, так заразительно смеётся, что почти — что веришь в это. Вот врать — то горазд. А детям такие сказки нравятся. Они гоняют волчок по комнатам и всё твердят какую — то выдумку: «Я честный, я честнее, я чудесный, я прелестней».

Он молод, не совсем грамотен в манерах… Даже совсем не грамотен. Деревня! Но ведёт себя очень прилично. И у нас на столе стала появляться пристойная еда. Один раз принёс дорогой напиток. Так мы его разбавили и пили долго. Выставили свечи будто в праздник. Он как Христос свалился к нам с неба…

Да что я всё про него, да про него.

Приезжай, я уже тебе всё простила, если было на самом деле что прощать. Приезжай и познакомься с нашим жильцом. Он тебе точно понравится…

А я, кажется, заскучала… по тебе что ли? По твоим милым и ребячьим выкрутасам, по твоей наивной лжи, и хочется какой — то дурацкой выходки… А кругом быт и борьба за место под солнцем.

Что у тебя с учёбой, почему не отвечаешь? Ты сейчас где?

…1919

Петроград

7

Миша, я едва осталась жива… В дверь сначала стучали, да что стучали — били ногами! Это были те самые бандиты за окнами, или страшные агитаторы, которых мы, увы, таки дождались. Я видела до того слежку. Мужик был в валенках, в ушанке, и совершенно туп. Пялился весь вечер в наши окна и как заколдованный мерин или свинья, раздражающиеся на любое шевеление, исподлобья дырявил занавески. Я только теперь поняла — зачем это.

Степан был среди «этих». Вот и сглазила в прошлом письме. Да ты, помнишь, наверно. Я побежала тогда открывать. Иначе бы сломали дверь и мы бы непременно замёрзли. Боже, боже!

…Бедные дети! Я успела пробежать коридор и спрятать детей у Никоши… Это имя того молодого человека. Я раньше вроде стеснялась говорить его имя. Точно уже не помню.

Потом всё было как в тумане. Меня били эти сволочи. Я была без сознания. Очнулась в совершенно непонятном месте. Меня каким — то образом вызволил из этой передряги Никон. Он наш спаситель, волшебный спаситель, не меньше. Ты не представляешь: он и детей смог спасти и меня. А мадам Лидия… Бедная Лидия, как мне её жалко!